Осень Ричарда Блейда

— Ну, теперь я понимаю, почему вам так нравится убивать…

Достойного ответа у Блейда не нашлось.

Через неделю он получил примерное представление о своей цели.

Юго-Западная Директория занимала два острова размером с Ирландию в умеренном поясе южного полушария. Исторических материалов Джеббел, как ни старался, найти не смог; похоже, их действительно изъяли еще в незапамятные времена, и чиновнику удалось разыскать лишь списки Председателей Директории за последние четыреста лет. Уже в ту эпоху, когда на Земле Колумб втыкал в прибрежный песок Кубы штандарт Фердинанда и Изабеллы, Юго-Западная Директория подчинялась центральному правительству Эрде.

И не помышляла ни о каком суверенитете!

Как ни искал Блейд причины, подтолкнувшие нынешние власти на авантюру, найти их так и не смог. Правда, в одном из статистических справочников он обнаружил напечатанную мелким шрифтом таблицу, из коей явствовало, что добыча нефти на Эрде неуклонно снижается — лишь в последние два десятилетия ее удалось как-то стабилизировать. Директория Юго-Запада, находившаяся далее всех от Столицы и обладавшая самыми крупными нефтяными месторождениями, явно вела политику саботажа решений центрального правительства — видно, не хотела делиться черным золотом. Теперь, похоже, она была готова пойти на прямой разрыв.

Вероятно, думал Блейд, там надеялись, что транслятор массы поможет разрушить монополию Департамента Государственных Перевозок. Кроме того, транслятор являлся идеальным средством для доставки любого вида оружия — если он будет действовать в пределах Эрде. Пока что эта установка работала не совсем в правильном направлении, пересылая транспортируемые объекты в иные миры — в точности, как лейтоновский компьютер.

Что ж, оставалось только уничтожить это коварное изобретение, пока его не довели до ума. Джеббел почему-то полагал, что транслятор не будут восстанавливать; причиной своей уверенности он, однако, с Блейдом не делился.

И это казалось весьма странным.

К концу второй недели, прошедшей после знаменательного вечера у Лейн, Блейд мог считаться одним из самых информированных экспертов в вопросах внутренней политики Директории. Правда, это ни на йоту не приблизило его к цели, зато помогало сразу замечать пути, ведущие в тупик.

И вот в это-то время с ним и связалась Лейн. Похоже, после той ночи она не обиделась на него — скорее даже, восприняла эту историю как своего рода приключение, без которого жизнь кажется слегка пресноватой. Во всяком случае, страннику было предложено нанести визит в любой свободный вечер. Он не испытывал к Лейн особо теплых чувств; на своем веку он знавал многих женщин, которые были привлекательнее, умнее, лучше его подруги с Эрде. Однако он жаждал расслабиться, а иных вариантов пока не подворачивалось.

Вновь, помимо его воли, перед взором странника всплыло лицо Гвен Маккаллох, потом его сменили черты Мод Синглер. Сейчас он не мог бы их различить. Он был уверен, что никогда не влюбился бы в женщину из-за цвета ее волос или собственных ностальгических воспоминаний, однако… Однако мысль о лжеплемяннице Норриса, оставшейся на Земле среди великого множества более молодых мужчин, на миг заставила его сердце сжаться от тоски. Возможно, то было истинной причиной, по которой он решил встретиться с Эрлин Лейн. Клин вышибают клином!

Лейн встретила его на крыльце — по своему обыкновению в узких брючках и кофточке, плотно облегавшей небольшие груди. От внимания гостя не ускользнули морщинки в уголках рта и темные круги вокруг глаз; похоже, последние две недели она провела не очень весело. Что ж, решил Блейд, долг джентльмена — доставить леди немного счастья.

Но судьба распорядилась по-иному.

Входя в дом, он еще не знал, что ждет его там; он лишь послушно следовал за Лейн в глубины просторной виллы, удивляясь, что до сих пор не изучил до конца все ее коридоры и тупички. На сей раз его принимали в гостиной первого этажа. Комната, задрапированная темно-красной тканью, выглядела зловеще; обивка мебели цвета заходящего солнца была как будто облита кровью.

Он перешагнул порог, отбросив занавес на двери, опустился в кресло — низкое, как и вся мебель в этом мире. Лейн с ногами забралась в другое, оказавшись отделенной от гостя вычурным столиком, на котором покачивались дымчатые круглые бокалы без ножек.

От зоркого взгляда Блейда, большого знатока женской души (разумеется, и тела), не ускользнуло, что молодой врач чемто озабочена. Он, правда, не придал этому значения, списав чувства Лейн за счет предстоящих развлечений в постели.

Тем временем бокалы уже были полны и тихо звенели, покачиваясь и ударяясь друг о друга. Женщина молчала, и Блейд решил первым нарушить тишину.

— Знаешь, дорогая, в моем мире перед выпивкой принято высказывать какое-нибудь желание… это называется «тост». Так что я хочу выпить этот бокал за твою удачу, Лейн… — Он слегка лукавил; с гораздо большим энтузиазмом он выпил бы сейчас за успех своего задания и за легкую дорогу домой.

— Эгван, расскажи мне о своем мире, — шепнула женщина.

Ну разве мог он отказать ей в этом?!

Его история была пространна и несколько сбивчива, так что слушательница вряд ли поняла хотя бы половину. Но сейчас Блейд и не стремился к четкости, стараясь разложить в голове части той головоломки, что была его собственной жизнью.

Он говорил об Англии, описывал ее города и леса, горы Шотландии и холмы Уэльса, перемежая рассказ фрагментами собственной биографии. Иногда ему приходилось пускаться в долгие объяснения: Лейн не могла понять, почему различные народы Земли воюют друг с другом. Проблема заключалась в том, что и сам Блейд весьма смутно представлял ответ на этот вопрос; вероятно, такова природа землян, думал он про себя.

— Почему война, о которой ты говоришь, называлась Мировой? — спросила Лейн, — Ваша планета воевала с какимнибудь другим миром?..

Ее слова удивили Блейда; ему понадобилось с минуту, чтобы подобрать объяснения.

— Нет, дорогая. Обычно два государства воюют друг с другом, Мировой же называется война, в которой участвую почти все страны. Та, о которой я рассказывал, была второй в нашей истории.

— Из-за чего она началась?

Блейд хмыкнул; «простые» вопросы Лейн невольно заставляли задуматься.

— Я полагаю, из-за амбиций нескольких людей, властвовавших над державой, которая развязала войну. Один из них был фанатиком…

— Фанатиком?

— Ну, ненормальным человеком… Если бы он вовремя обратился к психиатру, может, ничего бы и не произошло.

— В чем же выражалось его сумасшествие? — в глазах Лейн зажглась искорка профессионального интереса.

— Он считал, что только его народ может быть воистину свободным, великим и процветающим. Остальным предоставлялась роль слуг или рабов. Естественно, прочие страны не собирались этого терпеть, и как только вождь-фанатик напал на одну из них, пришли ей на помощь.

— А почему же они ждали нападения, а не начали войну первыми?

Блейд раздраженно пожал плечами; Лейн, кажется, не понимала очевидных вещей.

— Наши государства не могли напасть первыми, — начал он, — потому что… не могли! Ведь если бы мы это сделали, то оказались ничем не лучше этого ненормального! Мы же, в конце концов, сражались за свободу… Кроме того, моя страна была еще не совсем готова к войне.

— А что такое «свобода»?

Блейд сначала опешил, потом ему припомнилось, что в языке Эрде нет такого отвлеченного понятия. Можно было сказать «свободное место» или «свободное время» — в смысле «ничем не занятое». Теперь он понял причину затруднений Лейн, но не смог найти правильного эквивалента земной абстракции. Пришлось пуститься в долгие объяснения:

— Понимаешь, мы придерживаемся той точки зрения, что каждый человек может делать все, что ему угодно, если это не нарушает интересов других. Поэтому мы не могли помешать фанатику, пока он соблюдал договора и не нападал на нас…