Страница 40 из 97
В конце концов сошлись на фамилии Меншикова. Меншиковых в России пруд пруди, и даже дочь потомственного сапожника, имеющая эту фамилию, может соврать, будто имеет дворянские корни.
«Хватит лирических излияний, — приказала себе Алла. — Есть конкретная проблема, и нужно ее решать».
— Сержик, не обижайся, что спускаю тебя на грешную землю, но давай пока отложим душещипательные разговоры до лучших времен и займемся твоим делом. Хотелось бы закончить его в наикратчайшие сроки. Не думаю, что тебе доставит удовольствие потеть на допросе в кабинете следователя. Я провела в казенном доме немало часов и честно признаюсь, не могу назвать их лучшими в своей жизни.
— А ты в каком качестве там оказалась?
— В качестве свидетельницы по делу об убийстве, причем неоднократно.
— В вашем кругу так часто убивают?
— Бывает. Но потерпевшими и обвиняемыми были люди и иного социального статуса.
— Твои друзья?
— Не только. Некоторых я и в глаза не видела.
— Почему же оказалась свидетельницей?
— А вот тут ты вплотную подошел к одному важному вопросу. Дело в том, что, обратившись ко мне, ты попал именно к тому человеку, который тебе сейчас нужен.
— Я в этом не сомневался. — И хотя это прозвучало почти как признание, его голос по-прежнему был печален.
— Я не это имела в виду. Да, я твой друг и, вне всякого сомнения, костьми лягу, чтобы по тебе не прошелся каток бездушной машины нашего правосудия. Но дело в том, что за стенкой работают ребята с нашего курса. Они объединились в фирму «Самаритянин» и занимаются расследованием криминальных ситуаций.
— Наши ребята? — не поверил Сергей.
— В подавляющем большинстве это наши девицы. Мужеску полу там только Мотька Лопаткин.
Сергей поморщился. В свое время известный острослов Матвей Лопаткин весьма едко прохаживался по его адресу. Он тоже числился в Аллиных воздыхателях и остался таковым до сих пор, а та называла его «вечно влюбленным». Видимо, тогда взыграла мужская ревность — с Мотей у Аллы сохранялись лишь дружеские отношения, а Сергей удостоился ее особого внимания.
— Мотька, конечно, не подарок, но ты не бери это в голову, Серж. Сейчас он уже не тот, что раньше. Пообтрухал наш Мотенька, пыль с мозгов уже слетела. Раньше, как сынок высоких родителей, мог себе позволить прожигать жизнь и именоваться плейбоем, а после их смерти остался не у дел. Получал гроши и влачил жалкое существование. Правда, любви к человечеству это ему не прибавило — он как был злоязычным мизантропом, так по сию пору им и остался, но, по крайней мере, научился придерживать язычок. Да не с чего и некому ему свой гонор показывать, раз остался за бортом жизни.
— А что Матвей делает в этой фирме?
— Руководит.
— Расследованием криминальных ситуаций? — не поверил Сергей. Чтобы Матвей Лопаткин, запомнившийся ему как лентяй и сибарит, стал детективом?
— В общем-то руководит он формально. Но в ведомости на зарплату числится генеральным директором «Самаритянина».
— Кто же на самом деле руководит расследованиями?
— А как ты думаешь, друг мой Серхио?
— Неужели ты? — Он еще больше удивился.
— Угадал.
— Трудно поверить…
— Почему?
— Ты же бизнес-леди…
— Ну и что? Одно другому не мешает. Бизнес — это способ зарабатывать на хлеб с маслом и хороший коньячок. А детективная деятельность — хобби.
— Раньше такого увлечения у тебя не было…
— Все мы меняемся с годами, — хмыкнула Алла.
— Но как же ты с этим справляешься? У тебя же нет теоретической базы.
— По-твоему, те, кто работает в частных сыскных агентствах, мощные теоретики?
— Но у них же опыт.
— Опыт — дело наживное.
— И много ты раскрыла преступлений?
— Порядочно. В отличие от ментов, в «Самаритянине» архива нет, закрывать дела, как в органах, нам поперек реноме, для нас главное результат.
— Ну и дела… — покачал он головой. — Если бы это сказал кто-то другой — ни за что бы не поверил. Алла Королева — и вдруг частный детектив!
— Я не частный детектив, Сержик, а идейный вдохновитель и аналитик по совместительству.
— То есть фактической работой занимаются другие люди?
— Фактуру собирают наши сокурсницы, а я генерирую идеи и направляю их деятельность в нужное русло.
— А Матвей?
— С умным видом сидит в своем кресле и делает вид, что тоже принимает участие в процессе. Время от времени Мотька вставляет реплики, участвует в дискуссии, в общем, соответствует своему креслу.
— Зачем же он вам нужен?
— Во-первых, ему эта работа пришлась по кайфу. Во-вторых, Мотя совсем обветшал и обнищал, а теперь прилично зарабатывает, А в-третьих, исполняет обязанности Фунта.
— Зачем?
— Для отвода глаз.
— Тебе самой рискованно возглавить такую фирму?
— Риска я совсем не боюсь. Пусть кто-то попробует наехать — не обрадуется. Но мне, уважаемой бизнес-леди, не к лицу быть руководителем детективного агентства. Партнеры воспринимают меня как серьезную деловую даму, и вдруг выяснится, что параллельно я занимаюсь деятельностью, к которой в наших кругах относятся с предубеждением. Когда кто-то хочет сохранить реноме, то открывает дочернюю фирму, внешне — совершенно самостоятельную, со своим штатом и руководителем. К примеру, не желает коммерсант афишировать, что приторговывает не только бриллиантами, но и презервативами, и остается чистеньким, занимаясь драгоценными камнями, а презервативы — сфера деятельности новой конторы. Тут я несколько утрирую, но суть именно в этом. В нашем случае — тот же принцип.
— Значит, моим делом будут заниматься наши сокурсники?
— И они тоже. Но руководить буду я.
— Почему ты сама? Ты же нездорова.
— А как ты думаешь?
Они посмотрели друг другу в глаза и одновременно отвели взгляд. Но успели многое сказать друг другу без слов.
…По совету главы рекламного агентства Валентина Вениаминовна обзавелась литературным агентом. Пусть еще не вышла ни одна книга, но как же уважающей себя писательнице без литагента! Непрестижно! Им стал Яков Борисович Корн, по образованию журналист, крепкий профессионал, последние годы работавший со многими издательствами и весьма поднаторевший в области авторского права.
С первой же встречи мадам Бобкова заявила ему:
— Поторопите Нечаева. Почему так долго нет моих книг?
— Но ведь нужно их отредактировать, откорректировать, сверстать, оформить обложку, и лишь затем пленки передают в типографию, успокаивающим тоном произнес литагент. Нервы у него после многолетнего общения с капризными писателями почти как канаты, да и солидный оклад, положенный работодательницей, любительницей сорить деньгами супруга, позволял сохранять выдержку.
— Прошло уже много времени! — возмущалась госпожа Бобкова.
— Обычно книга выходит не раньше чем через полгода после сдачи рукописи. Бывает, и позже.
— Меня не интересует, как бывает обычно! — высокомерно бросила Валентина Вениаминовна, уверовавшая в свою звездность и по этой причине заблаговременно заболевшая звездной болезнью.
— На этот процесс мы повлиять не можем.
— Это почему же? — вскинулась работодательница. — Ведь книги издаются на мои деньги.
— Художникам нужно разработать дизайн обложки — чтобы она была и броской, и вместе с тем изысканной, в соответствии с вашим аристократическим псевдонимом и содержанием книги, к польстил Яков Борисович.
Корн умолчал о том, что в данный момент редакторы пытаются привести в читабельный вид ее дилетантскую писанину. Татьяне Нечаевой эта задача оказалась не по силам, и Эдуард Леонидович расширил штат. Теперь под началом его супруги трудились три редактора, а помимо них, был десяток внештатных, которых привлекали по мере необходимости.
— Нужно повысить художникам гонорар, пусть сделают обложку побыстрее, — потребовала госпожа Бобкова.
— Это процесс творческий, — пытался вразумить ее литагент.