Левиафан

Так они вели этот мучительный разговор, приводя друг другу свои аргументы, взвешивая тяжесть преступления и возможных последствий, заново переживая вместе часы, проведенные Саксом за рулем, и сразившую его сцену с Фанни, и ту ночь, что он провел один в лесу. Они перескакивали с темы на тему и снова возвращались к прерванной истории, возбужденные, забывшие про всякий сон, и в какой-то момент Сакс открыл маленький саквояж, чтобы показать свои находки. Сверху лежал паспорт. Бен протянул его Марии как доказательство, что незнакомец в лесу — это реальное лицо с именем, возрастом и местом рождения. Все очень конкретно, сказал он, давая ей паспорт. Если бы речь шла об анониме, можно было бы считать его монстром, говорить о том, что он заслужил такую смерть, но паспорт его демифологизировал: перед нами обычный человек, ничем не выделяющийся из общего ряда. Вот он со всеми анкетными данными. С фотографией. Еще живой, улыбающийся. Эта улыбка доконала Сакса, в чем он и признался Марии. Убеги он хоть на край света, она все равно будет стоять перед его глазами.

И вот Мария открывает паспорт, уже готовая произнести какие-то успокоительные слова, и в это мгновение ее взгляд падает на фотографию. Она вглядывается в нее, в имя владельца, снова в карточку — и чувствует, что голова у нее вот-вот лопнет (ее слова).

— Что-то не так? — спросил Сакс, увидев, как она изменилась в лице.

— О господи, — выдохнула Мария.

— С тобой все в порядке?

— Это шутка, да? Такой дурацкий розыгрыш?

— Я тебя не понимаю.

— Рид Димаджио. Это ведь Рид Димаджио.

— Так здесь написано. Может, это не настоящее его имя.

— Я его знаю.

— Что?!

— Я его знаю. Он был женат на моей лучшей подруге. Я была на их свадьбе. Они назвали дочь в мою честь.

— Рид Димаджио?

— Он самый. Еще бы я его не узнала!

— Но это невозможно.

— По-твоему, я это сейчас придумала?

— Этот человек — убийца. На моих глазах он хладнокровно застрелил двадцатилетнего парня.

— И тем не менее. Он был женат на моей подруге Лилиан Стерн. Собственно, это я их познакомила.

Дело шло к рассвету, но они продержались до девяти, пока Мария не поведала всю историю своей дружбы с Лилиан Стерн. На этом настоял Сакс, который, хоть и валился с ног от усталости, поймал второе дыхание. Он услышал подробный рассказ об их школьных годах в Массачусетсе и переезде в Нью-Йорк, про то, как они на несколько лет потеряли друг друга из виду, а потом совершенно случайно столкнулись в подъезде. Дойдя до приключений с телефонной книжкой анонимного владельца, Мария, рассказывая о том, как ее авантюрная подруга решила выступить в ее роли, разложила на полу целую галерею фотопортретов Лилиан. Так она наконец дошла до Димаджио и бурного романа между ним и ее лучшей подругой. Марии он нравился, но нельзя сказать, что она его хорошо знала. Запомнились какие-то отдельные моменты. Например, он сражался во Вьетнаме, но она не могла сказать, добровольно он пошел в армию или его забрили. На гражданку он вернулся в начале семидесятых, как ветеран-льготник получил бесплатное образование в колледже, и в семьдесят шестом, когда Лилиан с ним познакомилась, новоиспеченный бакалавр поступил в аспирантуру Университета Калифорнии по специальности «Американская история». Они полюбили друг друга и начали встречаться, а затем Лилиан последовала за ним в Беркли. Мария видела его с тех пор дважды: в семьдесят седьмом, на свадьбе, и в восемьдесят первом, когда у них родилась дочь. Через три года они расстались. В тот период подруги перезванивались не часто, и со временем их общение перестало быть насущной потребностью.

В Димаджио никогда не чувствовалась жестокость, сказала Мария, он не производил впечатление человека, способного причинить другому боль, не говоря уже о том, чтобы не моргнув глазом застрелить парня, которого он видел первый раз в жизни. Это не какой-нибудь бандит с улицы, а интеллектуал, ассистент преподавателя, он писал докторскую, подрабатывал на стороне, в свободное время играл на сцене местного театра и снимался в студенческих фильмах. Сбережений Лилиан хватило им на пару лет, но затем наступили трудные времена, они с трудом сводили концы с концами. В общем, на жизнь профессионального киллера не похоже.

С другой стороны, не такую перспективу для подруги Мария когда-то себе рисовала. После бурного водоворота Нью-Йорка — скучная заводь Беркли. Странный выбор. Впрочем, Лилиан уже подумывала о перемене мест, и, когда вспыхнул ее роман с Димаджио («это был пожар», вспоминала Мария), она просто бросилась за ним очертя голову — не столько сознательно выбирая, сколько следуя за судьбой. Понятно, что Беркли не Голливуд. К счастью, ее избранник не был классическим книжным червем в круглых очечках и с впалой грудью. Димаджио был физически крепок и хорош собой, интеллектуально превосходил всех ее знакомых: начитанный, речистый, с собственным оригинальным мнением по любому вопросу. Лилиан, которая за свою жизнь прочитала две книжки, была сражена наповал. Видимо, она решила, что рядом с Димаджио она преобразится, что с его помощью выбьется из посредственности и сумеет добиться чего-то серьезного. Голливуд был всего лишь детской мечтой. Обладая неплохими внешними данными и, возможно, даже способностями, она была слишком ленива и импульсивна, слишком несобранна, лишена честолюбия, чтобы стать настоящей актрисой, — так объясняла Мария Саксу. Поэтому, когда Лилиан спросила у нее совета, она ей сказала без обиняков: забудь про кино и выходи за Димаджио. Так и вышло.

Брак, кажется, был удачным. Во всяком случае, Лилиан никогда не жаловалась. Кое-какие сомнения у Марии появились во время ее второго визита в Калифорнию (Димаджио показался ей замкнутым и надменным, без чувства юмора), но она списала это на трудности, связанные с появлением ребенка, и оставила свои сомнения при себе. А через два с половиной года ее огорошили известием о том, что они готовы разбежаться. Лилиан сказала ей по телефону, что у Димаджио появилась другая женщина. И тут же проговорилась: «Мое прошлое меня таки настигло». Мария почему-то была уверена, что Лилиан сразу рассказала мужу о своей нью-йоркской жизни, однако та решила иначе: будет лучше, если он останется в неведении. Но судьба распорядилась по-своему. Однажды в Сан-Франциско они ужинали в ресторане, и за соседним столиком оказался один из ее бывших клиентов. Мужчина был пьян, и, поскольку Лилиан не реагировала на его масляные глазки, на разные ухмылочки и подмигивания, он встал и громко сказал все, что он о ней думает, прямо при муже. Когда они вернулись домой, Димаджио словно с цепи сорвался. С криками «Грязная шлюха!» он повалил ее на пол и пинал ногами, он швырял об стену посуду. Если бы не спящий в соседней комнате ребенок, он бы, наверно, ее убил. Интересно, что в другом телефонном разговоре, буквально на следующий день, Лилиан даже не вспомнила про эту чудовищную сцену. Теперь она говорила, что у Димаджио «поехала крыша», что он связался с «какими-то радикалами» и ведет себя как «законченный псих». В конце концов ей все это надоело, и она выгнала его из дома. Это была уже третья версия — факты в изложении Лилиан всегда обрастали причудливыми подробностями. Какая-то из этих версий, вероятно, соответствовала действительности. Не исключено, что все три соответствовали действительности, хотя с таким же успехом можно предположить, что все эти версии — чистый блеф. С Лилиан, по словам Марии, ни в чем нельзя быть уверенным. Может, все гораздо проще: она изменяла мужу и он от нее ушел. Или еще что-то.

Официально они не развелись. Димаджио, получив докторскую степень, преподавал в небольшом частном колледже. После разрыва с Лилиан он переехал в однокомнатную квартирку с минимальными удобствами. В течение девяти месяцев, каждую субботу, ровно в десять он заезжал за маленькой Марией и, проведя с ней день, привозил ее обратно к восьми вечера. Однажды утром он не приехал. Никаких объяснений не последовало. Лилиан два дня звонила ему на квартиру, но телефон молчал. В понедельник она позвонила ему на работу и, не застав его и там, связалась с секретаршей. Та сообщила, что Димаджио ушел из колледжа. На прошлой неделе подвел оценки за семестр и взял расчет. Директору сказал, что ему предложили постоянное место в Корнелле, но, когда Лилиан позвонила туда на исторический факультет, выяснилось, что там о нем и не слыхали. А дальше — он словно исчез с лица земли. Не писал, не звонил, не интересовался собственной дочерью. Где он был и что делал, прежде чем в один далеко не прекрасный день объявиться в вермонтском лесу и там найти свою смерть, неизвестно.