Страница 64 из 80
Он помолчал и по-прежнему недовольным тоном спросил:
— Какие-нибудь специальные пожелания?
— По ходу дела.
— Тогда рассказывайте. Грег покачал головой:
— Боюсь, что времени уже нет. Проверьте-ка, не ожил ли селектор?
Пушкарев послушно пощелкал клавишами и отрапортовал:
— Связи нет, но лампочки уже горят.
— Значит, у нас в запасе буквально одна-две минуты. Давайте договоримся, что я для вас — только новый работник. Если потребуется срочно поговорить, свяжитесь со мной сами или через секретаря и скажите, что я непорядочный человек, поскольку не выполняю своих обещаний.
Пушкарев удивленно поднял брови, и Грег добавил:
— Ну, скажем, обещал вам отремонтировать, — он обвел взглядом кабинет, — сканер…
— Но ведь сканер исправен, — слабо возразил Пушкарев.
— Сейчас откажет. — Грег взял аппарат в руки, в мгновение ока содрал с него кожух и что-то в нем сделал. Удовлетворенно хмыкнув, он так же быстро надел кожух и поставил аппарат на место. — Ну вот. А я придумаю, как нам встретиться. Не обязательно здесь…
Глава 3
Проходя по коридору, Грег ловил на себе заинтересованные взгляды — наступило обеденное время, и теперь здесь было не протолкнуться. Преобладала молодежь, и любопытство выражалось открыто. Какая-то девушка в синей вязаной кофте без рукавов помахала Грегу рукой и крикнула:
— Привет! «Фолькстаун», да?
Грег сделал над собой усилие, улыбнулся в ответ и тоже помахал рукой. Его раздражал весь этот гам, очень уж это было отлично от деловой обстановки Космофлота, особенно вне Системы, где он по большей части работал, но он понимал, что следует приноравливаться. Поэтому, немного передохнув от шума и переодевшись — здесь все были одеты более чем легко, — он вышел из комнаты и отправился в столовую. Он надеялся, что отвращение к этой шумной и бестолковой обстановке не очень уж явственно читается на его лице.
А вечером Грег отправился в кафе — их здесь была уйма. Идти туда ему не хотелось. Он поймал себя на том, что перебирает причины, по которым можно никуда не ходить, или по крайней мере отложить это на завтра, рассердился и сразу вышел. Дело даже не в том, что существовала настоятельная необходимость лично убедиться в справедливости приведших его сюда косвенных улик; просто его наверняка какое-то время будут держать под наблюдением, поэтому важно показать, что он, Григорий Лозовых, именно то, чем кажется.
В кафе его ошарашили шум голосов и громкая музыка. В воздухе слоями плавал синеватый табачный дым — вентиляторы не справлялись. С трудом протиснувшись к стойке, он украдкой огляделся — не похоже, чтобы все здесь пили только безалкогольные напитки. Ну просто двадцатый век, да и только! Он вздохнул и показал взмокшему, задерганному бармену два пальца. Тот молча кивнул, и через минуту, скользнув по гладкому пластику стойки, перед ним остановился высокий бокал с янтарной жидкостью. Грег глотнул — виски — и кивнул бармену. Тот, все время поглядывавший на Грега — угадал ли? — самодовольно расплылся в улыбке, но тут же обернулся на призывный стук по дальнему концу стойки. Грег отхлебнул из бокала — мерзость, но назвался груздем, полезай в кузов! — и уставился в пространство прямо перед собой. В стену за стойкой было вставлено зеркало. Грег, делая вид, что интересуется только содержимым бокала, не сводил внимательного взгляда с открывающейся за разноцветными бутылками перспективы зала. В принципе ему не нужно было следить в зеркале за какими-то конкретными событиями, точно так же, как и вовсе не было необходимости появляться именно здесь — надо было просто себя показать: вот он я, весь тут, и никаких у меня секретов… Просто не любил Грег, когда за спиной шевеление происходит. А сейчас оно происходило — музыка, пляски, разговоры… Броуновское движение какое-то, а не кафе… Может, поэтому ему оказалось поспокойнее так вот, перед зеркалом?
Краем глаза Грег наблюдал за соседями. Очень пьяных заметно не было, но все вроде бы были навеселе. Или это так Грегу казалось, в его угнетенном состоянии? Где-то поблизости взмыл крик, потом разгорелась отчаянная, до истерики, перебранка. Грег осторожно покосился — начиналась драка. Он отхлебнул из бокала, не поворачивая головы. В зеркале видно было, как к дерущимся скользнул верзила в бесформенной трикотажной майке. «Джонни, дружище!» — донесся сквозь гам успокаивающий возглас, в зеркало видно было, как верзила ласково обнял одного из дерущихся за плечи, а затем, когда тот расслабился, неуловимым движением ударил — дернулась назад и тут же бессильно повисла голова. Прижав к животу, верзила удержал обмякшее тело, затем передал его двум таким же здоровенным парням. Люди у стойки сомкнулись, Грег потерял верзилу из виду. Совершенно неожиданно он вынырнул прямо за спиной Грега — Грег едва успел отвести от зеркала глаза — и протиснулся к стойке рядом.
— Слушай, это не ты неделю назад на пари бутылку джина выдул? — подтолкнул он Грега локтем.
Грег повернулся — в упор на него смотрели внимательные и совершенно трезвые глаза. Грега вдруг остро кольнуло чувство узнавания: этот парень был среди тех, кто допрашивал его прошлой ночью, теребил и переворачивал его безвольное тело. Грегу врезались в память эти внимательные, холодные и какие-то равнодушные глаза. Он улыбнулся и покачал головой:
— Я только что с Земли… — Он надеялся, что ничем не выдал себя, не дал понять, что помнит вчерашнее.
— Странно… — не унимался собеседник, продолжал назойливо и примитивно выспрашивать Грега. — Голову готов дать на отсечение, что где-то тебя видел. Может, на Земле? Ты, приятель, откуда родом?
Бармен, не дожидаясь заказа, поставил перед верзилой высокий бокал с прозрачной жидкостью — тоник, понял Грег. И сказал, постаравшись, чтобы в голосе заметно было вежливое безразличие:
— Из Новосибирска, а работал в Хабаровске. Но тебя что-то не припоминаю. Видимо, ты меня перепутал с кем-то…
— Ну, может быть, — потерял интерес к Грегу верзила. Он залпом допил тоник, небрежно бросил Грегу: «Пока!» — и исчез. Грег облегченно перевел дыхание. Эту проверку он, похоже, тоже выдержал.
Не приходилось водить такую каракатицу? Грег, не отрывая взгляда от «каракатицы» — двухместного рабочего скафа, — покачал головой:
— У нас только одноместные были…
— Ничего, управление то же. Потяжелее немного, — ободряюще сказал Пушкарев. — Придется привыкать. У нас одноместных-то практически и не осталось.
Грег нравился ему. То, как он с любопытством оглядывал все вокруг, не строил из себя бывалого землепроходца, подкупало. И по-русски с ним можно поговорить, а то уже и забывать начал. Все на этой пингвиньей интерлингве. «Ладно, — подумал Пушкарев, — нам с ним в этом ящике почти четверо суток киснуть. Успею присмотреться». И сказал вслух:
— Ну что, поехали?
Они подошли к лежащему на полу ангара скафу. Верхняя, пластилитовая, часть его корпуса радужно поблескивала гигантским мыльным пузырем. Нижняя, металлическая, половина была изъедена коррозией, неровно бугрилась вздутиями, прикрывающими механизмы. Овальная форма корпуса соблюдалась лишь в общем. Казалось, кто-то вылепил его из металла и пластмассы, как из глины, вручную, не заботясь о том, чтобы получилось ровно. И только ребра теплообменников на корме образовывали правильные геометрические фигуры, ровные и потому казавшиеся инородными.
Люк оказался на носу справа. Он был очень низко, у самого пола. Вдобавок из-за размеров самой машины он выглядел неприлично узким. Грег на мгновение замешкался, и Пушкарев ободряюще хлопнул его по плечу. Грегу показалось вдруг, что вот сейчас он застрянет и опозорится на вечные времена. Пушкарев подтолкнул его еще раз, и Грег, опустившись на корточки, косо, плечом вперед вдвинулся в проем и исчез внутри. Когда Пушкарев, сопя и покряхтывая, пролез следом, Грег уже сидел в правом, командирском, кресле. Пушкарев поднял брови, собрался было рассердиться, но потом сообразил, что мальчишка просто боится сесть за управление, и добродушно проворчал по-русски: «На пилотское, на пилотское место, юноша…»