Страница 47 из 48
Талызин вздохнул. Это ж надо на старости лет дать провести себя смазливому мальчишке! Впрочем, парень вел себя с такой непосредственностью, что мудрено было не поверить. Зато теперь, когда выяснилось, что непосредственностью здесь не пахло, а был лишь, как выразилась Марина, имидж, все стало выглядеть иначе. Нет, чтоб ей раньше вспомнить про наблюдательных бабулек — глядишь, Кристина осталась бы жива. Впрочем, винить Марину не стоит — она непрофессионал, к тому же женщина. Винить надо одного себя. Но прежде — продумать, как добиться от Петренко признания вины. Огорошить сообщением о свидетеле, видевшем его у подъезда Бекетова как раз во время убийства? Правда, бабуля не догадалась заметить время, но обвиняемый-то этого не знает! И девочка в читальном зале время тоже помнит лишь приблизительно. Или сделать акцент на смерти Кристины? Показать фотографию красавчика каждому кладбищенскому бомжу, который мог ошиваться около свалки? Выяснить, где именно девочка села в машину? Попытаться установить достоверно непричастность к этой смерти Некипелова, чтобы виновность Петренко получалась методом исключения? Сделать обыск в квартире, чтобы найти похищенные файлы? Вариантов немало. Главное, не торопиться. Требуется подготовить все так, чтобы одним ударом загнать Петренко в тупик. Если удар окажется недостаточно мощным, парень извернется, как уже сделал однажды, осознав свой промах с отпечатками пальцев. Зато если суметь ударить по-настоящему сильно, он сломается. Он из тех, кому нельзя давать время оправиться, надо действовать безошибочно с первого же раза.
Размышления Талызина прервал телефонный звонок.
— Игорь Витальевич, вы сейчас очень заняты? — поинтересовалась Марина, и нечто странное в ее тоне заставило собеседника насторожиться.
— А что случилось?
— Наверное, я сделала большую глупость, — сообщила она без малейшего сожаления в голосе. — Но, вероятно, вы еще можете все поправить.
— Какую глупость?
— Я попробовала поймать Петренко в ловушку. Думаю, через пару часов он придет в лабораторию.
— Кто дал вам право заниматься самодеятельностью? — буркнул следователь.
— Отыграйте назад. Не хватало, чтобы вы все испортили!
— Назад уже никак, — гордо, пожалуй, даже самодовольно поведала Марина. — Я знаю, что не имела права, но поезд уже ушел.
— Что вы натворили?
— Я подослала к нему Женьку Гуревича. Он сказал Петренко, что Володя последние дни часто сидел за одним из лабораторных компьютеров. Вот мы сейчас все разойдемся по домам, и Петренко захочет переписать оттуда Володины файлы. По крайней мере, мы на это надеемся. — Час от часу не легче! Вы еще и посвятили во все Гуревича?
— Но я не могла обратиться к Андрею сама, его бы это насторожило, — как ни в чем не бывало объяснила Марина.
Талызин только зубы сжал от возмущения. И зачем он вообще поделился сведениями с женщиной? Они ничего не в силах сохранить в секрете. Впрочем, он тут же вспомнил, что все было наоборот — сведениями с ним поделилась она, по крайней мере, поначалу. Что же касается дальнейшего, ему требовались консультации человека, знакомого с обстановкой, а кандидата мужского пола на эту должность не нашлось. Подобные мысли заставили его взять себя в руки и с почти спокойным укором заметить:
— Вы понимаете, Марина, что мы бы вскоре добились от Петренко признания, причем без малейшего риска? А чем кончится ваша затея, еще неизвестно.
— Зато известно, чем кончится ваша, — парировала ничуть не смущенная Марина. — Едва Андрей поймет, что вы его заподозрили, он в панике уничтожит украденные файлы.
— Не волнуйтесь, у нас есть и другие улики.
И тут в трубке раздалось такое змеиное шипение, что Игорь Витальевич даже отпрянул.
— Улики? — зашипела Марина. — Для вас это улики? Я знала, вы ничего, ничего не понимаете! Открытием больше, открытием меньше — какое вам дело, лишь бы уличить убийцу да правильно оформить свои дурацкие бумажки! А то, что Володя умер и теперь, возможно, еще много лет никто так и не догадается, как исследовать турбулентные течения, на это вам плевать! А мне не плевать, понимаете? Не хотите, не приезжайте, мне все равно, а мы эту дискету получим, а потом хоть сажайте нас в тюрьму!
Талызину стало смешно, злость прошла. Ну, как можно на женщин злиться? Как можно требовать от них разумного поведения, какого требуешь от мужчин? Это было бы противоестественно и нелепо.
— Еду, — коротко откликнулся он. — Ждите меня у автостоянки.
Разумеется, он не забыл прихватить с собой пару оперативников. Все-таки убийца есть убийца.
Марина ждала, где положено, и отнюдь не выглядела удрученной.
— Сейчас Андрей в читальном зале, — сообщила она. — Женька тоже. Поэтому вы можете спокойно пройти в лабораторию, Андрей вас не увидит. А через час вас запрут снаружи, и он туда придет. У него есть ключ.
— Почему вы так уверены, что придет? Возможно, у него и без того достаточно информации об открытии и он не станет лишний раз рисковать?
— А какой здесь риск? Он аспирант нашей кафедры и имеет право прийти туда, когда угодно. К тому же он не догадывается, что его в чем-то подозревают. Ему всегда везет, он привык к этому. Он придет, Игорь Витальевич. Сказав «а», человек обычно говорит и «б». В том смысле, что если уж Петренко потребовались последние Володины файлы, он захочет иметь их все. Я думала об этом. Раз он переписал файлы, значит, со слов Володи не сумел разобраться в открытии до конца. Конечно, файлы должны были ему помочь, но раз Володя составлял их для себя, они наверняка не слишком-то упорядочены. А Андрей, он не любитель лишней работы, он привык все получать даром. Он наверняка понадеется, что в кафедральном компьютере таится нечто такое, что поможет ему блестяще сформулировать открытие без малейших усилий со своей стороны. Но дело в том, что в кафедральном компьютере хранится не только Володина информация. Значит, Андрею понадобится как-то отличить Володины файлы от чужих. Он возьмет с собой уже украденные файлы для сравнения. Он должен их взять!
Марина стиснула руки, словно заклиная высшие силы, и повторила:
— Он должен их взять! Он придет с ними!
Петренко действительно пришел. Он вставил дискету в компьютер и долго с чем-то мухлевал, все больше мрачнея. Наконец, Талызин подал знак, и оперативники подхватили парня под руки. Тот в ужасе закричал.
— Милиция, — спокойно пояснил Талызин. — Что у вас тут на дискетке? Файлы, украденные на квартире Бекетова после того, как вы его убили? Вы принесли их очень кстати. Конечно, вашу вину доказали бы и без того, но теперь нам всем будет легче.
— Я взял файлы, но я его не убивал, — не раздумывая, выпалил Петренко. — Он сам дал мне эти файлы. А во время убийства я был в читальном зале.
— Предупреждаю вас об ответственности за дачу ложных показаний. Давайте присядем. Вот бланк «для подозреваемых». Итак, вопрос: «Где вы были во время убийства?» Ответ: «В читальном зале». Подпишите, пожалуйста.
— Возможно, я и выходил, — отшатнувшись, заявил Андрей. — В буфет, например.
— Итак, ответ: «Возможно, был в буфете, но не покидал территорию Университета», — поощрительно продолжил Талызин. — Теперь правильно?
Собеседник молчал, чувствуя подвох. Он явно был в панике, эту панику требовалось усугубить до крайней степени — и тогда он во всем признается. Всегда лучше, когда подследственный признается. И тут в комнату ворвался Гуревич. Он словно стал выше ростом — очевидно, перестал сутулиться и развернул плечи.
— Где они? — заорал он, словно не замечая милиционеров, а видя одного Петренко. — Где файлы?
Его лицо пылало такой неприкрытой, почти первобытной угрозой, что Талызин опешил. Вот уж, не ожидал от этого книжного червя! Очевидно, не ожидал и Петренко.
— Там, — жалобно пролепетал он, кивая на дискету. — Ну! — продолжал Гуревич, потрясая кулаками. — Основную идею, быстро! Быстро, а то убью!
— Я не понял идею, — пролепетал Андрей, в ужасе глядя на страшное явление, приблизившееся к нему почти вплотную. — Когда он говорил, мне казалось, все понятно, а потом оказалось, что непонятно. И в файлах ничего не понятно! Да если б я знал, разве б я стал его убивать! Я ведь думал, что пойму! А теперь получается, я остался без диссера, и все зазря! Не давайте ему меня бить! — вдруг закричал Петренко, прикрывая лицо руками. — Спасите меня! Милиция!