Исполин над бездной

Немного поколебавшись, протеры и митрархи, гремы, синапы и абы двигаются к престолу, не отрывая глаз от великолепной мантии бога…

Во всем дворце святейшего собрания поднимается гвалт, топот, сумасшедшая возня.

— Мантию, мантию с него рвите! А там уж мы прикончим его!! — кричит гросс, воинственно размахивая жезлом.

Но тут марабранский бог встает на престоле во весь свой рост, срывает с плеч тяжелую, сверкающую дивными алмазами мантию и, швырнув ее с ужасающей силой на самую середину зала, гремит подобно урагану, так что раскачиваются хрустальные люстры под высокими сводами и падают угасшие светильники перед священными знаменами:

— Нате, шакалы!!! Берите мое одеяние!!! Но меня вам не взять!!!

Оставшись в простой крестьянской одежде, бог спускается с престола и брезгливо отстраняет ногой остолбеневшего гросса:

— Прочь с дороги, сморчок паршивый!! Раздавлю!!!

И с гордо поднятой головой он направляется к выходу. «Пора выступать Куркису Браску!» — молнией проносится в голове гросса, и, повернувшись в сторону ниши за престолом, он громко выкрикивает условленный сигнал к действию:

— Огонь! Огонь! Огонь!

Зеленого луча из аппарата ММ-222 не видно.

— Ведеор Браск, скорее! Жгите его, не то он уйдет! — вопит гросс.

Услышав про Куркиса Браска, бог останавливается почта у самой портьеры и оборачивается. Вспомнив про совет своего друга Дуваниса, он идет назад и заглядывает за престол, куда гросс обращается со своими призывами. Но в нише за престолом никого нет, кроме двух здоровенных монахов, лежащих на полу вниз лицом. Бог недоуменно пожимает плечами и снова направляется к выходу.

— Держите его! Ловите его! Уйдет! — кричит гросс, тоже успевший убедиться, что Куркис Браск исчез вместе с аппаратом. Поспешно подобрав полы своей мантии, он быстренько взбирается на опустевший престол.

Но единственным, кто откликнулся на призыв гросса, оказался протер Мельгерикс. Он кидается вслед за богом, как гончая собака.

Бог на мгновение задержался возле тела привратника. Воспользовавшись этим, Мельгерикс настиг его и крепко схватил за рукав крестьянской блузы.

— Стой, хамское отродье!!

Слегка обернувшись, бог взмахнул железным кулаком и обрушил на лицо протера страшный удар. Дернув бородкой и мгновенно залившись кровью, секретарь сына божьего отлетел в толпу своих коллег, всецело поглощенных рассматриванием алмазной мантии.

Покинув конференц-зал, марабранский бог пользуется всеобщей суматохой и где громовым голосом, а где и кулаками прокладывает себе дорогу к выходу. Вот бог добрался до пустынной галереи. От вестибюля его отделяет последний лестничный марш. Еще минута, и он будет на воле. Но в этот момент все существо его пронизывает какая-то странная холодная волна. Бог застывает на месте и медленно оборачивается. Пустыми, погасшими глазами он смотрит в полумрак бокового коридора и, увидев тонкий как паутинка зеленый лучик, направленный прямо на него, с тяжелым вздохом опускает голову.

Несколько секунд лучик бегает по телу бога, потом гаснет. И тут же из коридора выходит профессор Вар-Доспиг со странным, по размерам не более пистолета приборчиком в руке. Он торопливо подходит к богу и хватает его за руку.

— Скорей! Нам надо спешить, пока никого нет!.. — говорит профессор и настойчиво тянет бога за собой.

Бог не сопротивляется. Послушно и размеренно, как заведенный механизм, идет он за профессором Вар-Доспигом по боковому коридору. Только они успели свернуть в сторону, как позади, в галерее, послышались крики команды и топот сотен ног. Это по вызову гросса спешили в конференц-зал две роты его гвардейцев.

— Еще немного и все бы пропало, — ворчит Вар-Доспиг, увлекая за собой седобородого гиганта. — И все из-за трусости этого марабранского болвана Браска…

Бог не ответил, да он и не мог ничего отвечать, так как все основные центры его удивительного организма были парализованы. Осталась лишь способность воспринимать команду и двигаться в указанном направлении

Вар-Доспиг уверенно вел бога по коридорам, переходам, черным лестницам, пока они не оказались на самых задворках огромного здания, где находятся склады, гаражи и прочие службы. Здесь тихо и безлюдно — весь обслуживающий персонал дворца ушел хоть издали поглазеть на марабранского бога. Через узкую заднюю калитку профессор выводит укрощенного старца в сквер. Отсюда уже нетрудно добраться до особняка за высокой оградой.

День только-только занимается. Арцисса и доктор Канир, наверное, еще спят. Поэтому профессор, отбросив излишнюю предосторожность, вводит бога в свой дом прямо через парадную дверь. Но сделать это совершенно незаметно ему все же не удалось. Когда он вел старца по каменной дорожке, проложенной от ворот к дому, в одном из окон показалась на миг бледная физиономия доктора Канира. Несколько секунд смотрел биолог на седовласого старца расширенными от ужаса глазами, но и за это время он понял больше, чем за два месяца своего сотрудничества с профессором Вар-Доспигом. Зажав себе рот рукой, чтобы не закричать, он, как ошпаренный, отскочил от окна.

Вар-Доспиг спешит. Каждую минуту в доме могут появиться монахи, приставленные гроссом для обслуживания главного научного консультанта и его семьи. Профессор ведет своего молчаливого и покорного пленника в рабочий кабинет, а оттуда спускается с ним в лабораторию.

— Войди в генератор, Материон! — приказывает Вар-Доспиг старцу и отпускает его руку.

Старец послушно идет к огромному металлическому шкафу, занимающему всю заднюю стену лаборатории. Он сам отодвигает тяжелую свинцовую плиту, которая служит дверцей, входит в генератор и сам же изнутри ставит плиту на место.

— Наконец-то! — облегченно произносит профессор и, вынув платок, вытирает с лица и шеи обильный пот.

Потом он подходит к генератору, убеждается, плотно ли прилегла свинцовая плита, и поочередно включает три рубильника. При этом он вслух произносит три слова, словно творит заклинание:

— Информация! Логика! Внешность!..

Внутри шкафа зарождается и постепенно нарастает низкий гул. Можно подумать, что в нем копошатся и гудят тучи огромных шмелей. Одна за другой зажигаются десятки разноцветных контрольных лампочек, на измерительных приборах дрожат и двигаются чувствительные стрелки. Профессор еще минут десять наблюдает за ними, кое-что подкручивает, подлаживает и наконец удаляется с усталым, но довольным видом. Прежде чем войти в лифт, он еще раз оборачивается к шкафу, прислушивается к его мрачному гудению и говорит:

— Ровно через семнадцать часов у нас будет настоящий Материон!..

Когда в конференц-зал врывается наконец вызванный гроссом отряд гвардейцев из дворцовой стражи Гроссерии, здесь уже вновь царят тишина и благолепие.

Бравый протер-генерал в белоснежном мундире, прибывший во главе гвардейцев, вытягивается перед престолом.

— По вашему повелению, ваша святость, отряд прибыл!

Гросс гневно стукнул жезлом:

— Где старик с белой бородой?! Где смутьян, безбожник и самозванец?!

— Мы не видели никакого старика, ваша святость! Во дворцах паника и полная неразбериха! — оторопело козыряет протер-генерал.

— Догнать! За ним! Обыскать дворец! Закрыть все выходы! Закрыть мосты! Живей! Шевелитесь! — разбрызгивая слюну, визжит Брискаль Неповторимый.

Протер-генерал хватается за кобуру пистолета и, увлекая за собой гвардейцев, стремительно убегает прочь.

— Кто там есть?! Монахи! Служки! Скоты, сюда! Всех сожгу живьем! Сюда!.. — продолжает надрываться гросс, размахивая жезлом.

Вбегает несколько желтых и зеленых сутан с белыми как мел лицами.

— Ваша святость!.. Смилуйтесь!..

— Молчать, скоты! Грема Лаандра сюда!

— Я тут, ваша святость!

Грем-ювелир выскакивает из толпы монахов, сбившихся у входа над телом главного привратника, и падает на живот перед престолом гросса.

— Осмотри, боголюбивый грем, мантию самозванца! Все ли алмазы на ней в сохранности?