Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 1 из 62



Александр Ломм

ИСПОЛИН НАД БЕЗДНОЙ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СПАСИТЕЛЬ ОБРЕЧЕННЫХ СОКРОВИЩ

В моей душе лежит сокровище,

И ключ поручен только мне…

Весна в этом году выдалась холодная, дождливая: изо дня в день моросил противный мелкий дождик; за каждым утлом прохожих подкарауливал ветер, бесцеремонно срывавший платки и шляпы; печальные деревья размахивали голыми черными ветками, на которых набухшие почки никак не решались прорезаться.

Над городом висели свинцовые тучи. Вздувшаяся река была по-осеннему мрачной и нагоняла тоску…

Но не это беспокоило профессора Пигрофа Вар-Доспига, энергично шагавшего поздним апрельским вечером по набережной Лигары. Его большое полное лицо пылало от возбуждения, и он не замечал ни дождя, ни ветра.

Несколько минут назад он вышел из здания Южного вокзала. У входа его ждал великолепный служебный лоршес. Шофер — краснощекий монах — встретил его поклонами и предупредительно распахнул перед ним дверцу. Но профессор с досадой отмахнулся и быстрым шагом двинулся по набережной.

— Как из бани, прости господи! — проворчал монах. — Поостыть, видно, решил… — И, не спеша запустив мотор, повел машину «шажком» вслед за профессором.

А Вар-Доспиг все шел и шел, и его седые лохматые брови то грозно сходились над переносицей, то взлетали к самой шляпе.

В чем дело? Что расстроило главного научного консультанта его святости гросса сардунского, этого видного ученого, труды которого по кибернетике и биокибернетике снискали ему широкую известность? Какой промах мог совершить он, Пигроф Вар-Доспиг, не познавший доселе горечи неудач и прошедший весь свой путь ученого в ореоле славы и громких успехов? И все-таки он совершил промах…

Три дня назад, отправляясь в Марабрану для апробации первой партии скалдов, выпущенных приборостроительным заводом фирмы «Куркис Браск и компания», профессор Вар-Доспиг был в превосходном настроении. Он заранее предвкушал те восторги и проявления благодарности, которые воздадут ему владельцы завода, когда он раскроет им изумительные перспективы, заключенные в скалдах. Теоретически у него все было продумано и рассчитано до мельчайших деталей. Марабранские скалды должны были открыть эру всеобщего процветания, а для самого Вар-Доспига стать первой ступенью в восходящей лестнице грандиозных, неслыханных триумфов. На деле же все вышло иначе.

Профессора ввели на территорию завода не через главные ворота, которые ему виделись в мечтах триумфальной аркой, украшенной гирляндами цветов, а через задний служебный ход, ведущий прямо в здание администрации. Правда, здесь у Вар-Доспига немного отлегло от сердца — его встретил сам глава фирмы Куркис Браск. Здесь же были его совладельцы и большая группа инженеров.

Раздались приветственные речи и, как из рога изобилия, посыпались лестные комплименты. Улучив момент, профессор обратился к главе фирмы с вопросом:

— Скажите, ведеор Браск, мои скалды в самом деле окажут фирме и рабочим неоценимые услуги?

— Никаких сомнений, профессор! Скалды — отличные ребята! Наша фирма ими очень довольна! — вскричал Куркис Браск с преувеличенным энтузиазмом.

Вар-Доспиг уловил, что ответ относится лишь к фирме, и поэтому решил уточнить:

— А как рабочие, ведеор Браск?

— Рабочие?… — замялся фабрикант. — Да, с рабочими получилось не совсем гладко… Но это пока, пока! Потом все утрясется! Вот увидите!

— Позвольте, что вы имеете в виду?

— Да знаете, пришлось кой-кого выставить за ворота. Не сразу, конечно! Сделали парочку скалдов. Потом еще… В общем, ведеор профессор, сотня скалдов заменила фирме пятьсот квалифицированных рабочих! Здорово, правда?!

— Как же так? Вы что, уже пустили скалды в эксплуатацию?



— Конечно, пустили! Ведь эту первую партию фирма все равно оставляет для себя!

— А пятьсот рабочих вы рассчитали и выбросили за ворота?

— Именно так!..

Профессор Вар-Доспиг был совершенно сражен услышанным. Мысли его смешались.

— А как этот бородатый токарь? Помните, я в вашем присутствии фотографировал его у станка?

— Рэстис Шорднэм?

— Да, да, его звали Рэстис Шорднэм!.. Неужели и его тоже?…

— Нашли о ком беспокоиться, ведеор профессор! Этого смутьяна мы рассчитали в первую очередь. Но зачем из-за этого расстраиваться?! Бросьте! Любое новое дело требует жертв. В будущем правительство, надо полагать, что-нибудь придумает. Но пока суд да дело, мы успеем собрать все сливки с производства скалдов!..

Вар-Доспиг хотел что-то возразить, но ему не дали: окружили, заговорили, повели в актовый зал, где были накрыты столы для торжественного обеда. Потом он два дня возился со скалдами, проделал массу испытаний, подписал уйму протоколов. Лишь перед самым отъездом ему удалось встретиться с рабочими завода. Они отнеслись к нему настороженно, с плохо скрываемой враждебностью. В сборочном цехе он хотел поговорить с одним пожилым слесарем о скалдах, разъяснить ему истинное положение вещей. Но рабочий не стал его слушать. Сказал с холодной вежливостью:

— Оставьте нас, ведеор профессор. Мы сами о себе как-нибудь позаботимся. Бывали мы во всяких переделках, авось и против скалдов устоим.

Стало ясно, что скалды превратились для рабочих в источник зла. Это произвело на профессора крайне удручающее впечатление. С таким настроением он на другой день и покинул Марабрану…

Холодный ветер и брызги дождя подействовали на профессора успокаивающе. Не доходя шагов сто до моста Альгрида, он остановился, вытер платком мокрое лицо и в полной неподвижности уставился на мутные воды широкой Лигары.

— Им бы только сливки снимать… Ничего! Я им еще покажу сливки!.. — пробормотал он и погрузился в глубокую задумчивость.

Так прошло больше часа. Шляпа и плащ профессора давно промокли, но он ничего не замечал. Вдруг кто-то тронул его за рукав:

— Ведеор профессор, уже половина одиннадцатого!

Вар-Доспиг вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял водитель-монах.

— Чего тебе нужно?!

— Уже половина одиннадцатого, ведеор профессор, а перед отъездом вы говорили, что сегодня в десять вечера вам непременно нужно быть дома!

— Боже единый! Арса одна в доме, а он уже вышел! — испуганно вскричал профессор. — Где же ты был раньше, ротозей несчастный?! Скорей едем!

И он тяжелой рысью побежал к машине.

Материон был просто великолепен. Прямой, широкоплечий, он спокойно сидел в кресле и бесстрастно осматривал обстановку кабинета немигающими эмалево-голубыми глазами. Его иссиня-черная борода, вся в тугих завитках, сверкала, как руно благородных ардиланских овец. Если бы не безукоризненный фрак и белоснежная манишка, его можно было принять за оживший монумент какого-нибудь древнего ассирийского царя.

Когда профессор Вар-Доспиг, изрядно запыхавшийся, с растрепанными волосами, стремительно вошел к себе в кабинет, Материон с олимпийским спокойствием принял его приход к сведению, не переменив позы и не шевельнув ни единым мускулом смуглого лица.

Что же касается Арциссы, двадцатидвухлетней дочери профессора, то она даже не заметила появления отца. Ее затуманенный взгляд был прикован к Материону, на бледном лице блуждала сомнамбулическая улыбка. Она сидела в пяти шагах от Материона, откинувшись на спинку кресла, и вид у нее был измученный, придавленный и вместе с тем болезненно счастливый. Молча уставившись на своего странного бородатого собеседника, она словно ожидала от него каких-то невероятных откровений. Но Материон не обращал на нее ни малейшего внимания.