Каиново семя

- Я поняла. Не отвлекайся на меня, продолжай.

- Все это я узнал от Натальи Петровны, подруги Ольгиной матери, к которой Марьяна и молодой человек заходили перед тем, как пойти на речку. Можешь себе представить, каково мне было это услышать. Я почти не сомневался, что Марьяна тоже погибла, что ее вместе со спутником настиг убийца, нанятый Мариной Турусовой или ее отцом. Но, сама понимаешь, ехать к тебе с такими новостями мне ужасно не хотелось. Я решил, что пока тело Марьяны не нашли, остается некоторый шанс найти ее живую.

- Думаешь, ей удалось улизнуть от убийцы? - быстро спросила Оксана.

- Теперь-то я в этом почти уверен. Во-первых, со дня их купания прошло больше трех суток. Если бы она утонула, тело бы уже всплыло. Во-вторых, я убедился, что эту парочку никто не преследовал. Понимаешь, чужаку в Козловске просто невозможно остаться незамеченным. Я разговаривал с десятком человек, которые видели Марьяну и парня, и никто не заметил, чтобы рядом с ними крутился кто-то еще из чужих.

- Что-то я тебя не понимаю. - Оксана потерла лоб. - Совсем соображать перестала.

- Да нет, это я виноват. Прыгаю с пятого на десятое. Ты погоди пока с вопросами, я попробую изложить все по порядку. От Натальи Петровны я отправился в больницу, точнее, в морг посмотреть на утопленника. Заодно побеседовал со служителем морга. Он сказал, что вскрытие еще не проводили, но никто не сомневается насчет причины смерти. По словам добровольных спасателей, доставивших тело, в легких покойника было полно воды. Внешних повреждений на теле нет, кроме крупной ссадины на темени, у самой границы волос. Спасатели решили, что он неудачно нырнул. Сиганул головой вниз и напоролся на камень. А девушка, по их версии, то ли неважно плавала, то ли запаниковала. В общем, утонула, пытаясь спасти кавалера.

Из больницы я поехал в милицию. Начальник отделения показал мне вещи, найденные на берегу. Одежду, обувь, рюкзаки и их содержимое, в частности, паспорта. Прежде всего я убедился, что один из них действительно выдан на имя Агаповой Марьяны Алексеевны... Оксана! Мы же разобьемся!

- Извини, ради бога. - Только после окрика Сергея она сообразила, что вцепилась в его руку. - Они известили Ольгу?

- Нет. Решили подождать, пока не найдется тело. Сама понимаешь: оповещать родственников покойного никто не любит. А тут еще оставалась надежда, что девчонка выжила. Не то чтобы они всерьез на это рассчитывали, просто зацепились за формальный повод.

- А родственникам парня сообщили?

- Вот тут-то и начинается самое интересное. Они связались с участковым района, где был прописан молодой человек, Водопьянов Сергей Владимирович. Кстати, оказалось, что он петербуржец. Уже это меня насторожило. Я-то, если помнишь, считал, что парень - хороший знакомый Марьяны. И, естественно, ожидал, что он тоже москвич. Конечно, она могла познакомиться с ним и в Петербурге: москвичи, я так понимаю, частенько туда шастают. Но в этом случае ей было бы довольно трудно скрыть знакомство от матери. Междугородние звонки, счета за переговоры, частые отлучки из дома на пару-тройку дней, то да се... А если ничего такого не было, значит, знакомство шапочное. Но кто, ввязываясь в опасную авантюру, берет в помощники шапочного знакомого?

- Вероятно, те, у кого нет других помощников.

- Ну да, возможно, - согласился Гуляев, подумав. - Но меня этот факт насторожил. Дальше выяснилось, что питерский участковый прекрасно знал Водопьянова. Парень попортил ему немало крови, скрываясь от призыва. Пять лет военкомат донимал милицию звонками, требуя обеспечить явку Водопьянова на призывной пункт. Участковый каждую осень и весну устраивал на уклониста засаду, но так ни разу и не поймал. Зато близко познакомился с его матерью. Короче, он сообщил, что мать Водопьянова умерла от рака пять месяцев назад, а других близких родственников у них, кажется, не было. Он пообещал уточнить. Теперь слушай внимательно. Дальше начинается настоящий роман.

Я осмотрел вещи утопленника и обнаружил в потайном отделении сумочки для документов три старых письма. От влюбленного юноши по имени Володя к девушке по имени Алла. Поскольку мать Водопьянова звали Аллой Константиновной, а отчество его, если помнишь, Владимирович, я, естественно решил, что парень хранил эти любопытные документы как память о родителях. Впрочем, первые два письма интереса не представляют. Обычная романтическая дребедень, почти бессвязный лепет юнца, ополоумевшего от любви. Охи, вздохи, восторги, стихи... "Взрыв. Пожар. Жарко меркнет сознанье. Но не надо, прошу, не студи. Сердце в горле, прервалось дыханье - я коснулся твой груди". Такой вот вздор. Никакой информации к размышлению. Разве только год написания можно угадать, да и то приблизительно. Мальчишка упоминает новый фильм, "Романс о влюбленных". По-моему, он вышел на экраны в семьдесят пятом году. Ты не помнишь?

- Нет. Я не смотрела.

Сергей бросил на Оксану быстрый взгляд, видимо, озадаченный непонятной металлической ноткой, проскользнувшей в ее ответе. Но выпытывать, в чем дело, не стал. Вместо этого достал из кармана рубашки сложенный вчетверо лист бумаги и протянул Оксане.

- Это копия третьего письма. Вот оно и впрямь оказалось любопытным. Прочти.

Она послушно развернула листок.

Я кретин. Безнадежный кретин. Мне понадобилось целых три дня, чтобы понять очевидное. Ты солгала. Ты не разлюбила меня. Не знаю, может быть, и бывает так, что любовь проходит внезапно, без всяких причин. Странно, конечно, но любовь вообще штука странная. А влюбленные безумны, это я теперь точно знаю. Не будь я безумцем, ни за что тебе не поверил бы. Ты могла меня разлюбить, но сказать об этом так жестоко - никогда. Только не ты, нежная, мягкая, деликатная. И не говори, что любовь слепа, что я принимаю желаемое за действительное. Не забывай, я наблюдал за тобой долгих два года, прежде чем понял, что не могу без тебя жить.

Аллочка, милая моя, не знаю, сможешь ли ты простить меня после всего, что я наговорил. Я не соображал, что несу. Мне хотелось умереть. Два дня я только и делал, что умирал мысленно. Но сегодня ночью, когда я в тысячный раз спрашивал себя: "за что? почему?", меня вдруг осенило. Ты не разлюбила, ты просто хотела меня оттолкнуть. Я вспомнил, как ты испугалась, когда Валентина нас увидела. А я, болван, ничего не понял, раздулся от гордости, как индюк. Пускай, мол, смотрит, старая крокодилица. Пускай завидует. А на сплетни нам наплевать. И ты ничего мне не возразила.

Любовь моя, поверь мне, тебе нечего бояться. Нет такого закона, по которому двадцатилетняя девушка не может обниматься с семнадцатилетним парнем. А остальное никто никогда не докажет. Ради твоего спокойствия я готов обещать, что не подойду к тебе, пока мне не исполнится восемнадцать. Это будет чертовски трудно, но я выдержу. Ты только дай знак, что любишь, что простила меня, что дождешься моего дня рождения. А потом мы поженимся. И не смей больше говорить, что ты мне не ровня. Нашла аристократа! Мой дед, между прочим, землю пахал, пока не стал чекистом. Это твой - белая кость - держал лавочку. И еще большой вопрос, кто кому не ровня.

Beso te mucho, моя единственная. Пожалуйста, черкни мне хоть слово. Я прощен?

Твой Володя.

Оксана пробежала текст глазами, перечитала более внимательно, потом удивленно посмотрела на Сергея.

- Боюсь, тебе придется объяснить мне, почему тебя так проняла эта эпистола. Какое отношение она имеет к нашей истории?

- Самое непосредственное. Но объяснения позже, хорошо? Кстати, я сначала тоже не придал письму особого значения. Но внимание на него обратил - из чисто обывательского интереса к чужим альковным тайнам. (Оксана фыркнула.) Да-да, я просто обожаю подглядывать в замочные скважины, - жизнерадостно оболгал себя Гуляев, воодушевленный тем, что она немного оттаяла. - Почему, ты думаешь, я пошел в следователи?

- Начитался приключенческих романов, ясное дело. Не надейся, я не забыла, как твой чудовищный, набитый этой бульварщиной портфель свалился мне на ногу и чуть не раздробил стопу. Почему, ты думаешь, я пошла в хирурги?