Страница 45 из 54
Доктор Чеди: наше возможное будущее…
Хриза Рууд: реформу нельзя откладывать…
Программа «Возвращение». Южные либеры против Ждана Хайдари. Машина Мнемо должна принадлежать всем.
Ждан покачал головой.
Он никому не отдаст Мнемо. Он не может отдать Мнемо сейчас. Считай он, как Гумам, что Мнемо — всего лишь инструмент некоего нового искусства, никаких проблем не было бы. Но он не Гумам. Он знает: Мнемо — другая жизнь Именно жизнь. И именно — другая. Что искусство? Тайный, легкий, влекущий знак. Знак бессмертия, знак вечности разума. Знак, который каждым толкуется по-своему. Но Мнемо…
Осторожно подняв голову, он посмотрел на Зиту.
Почему она молчит? Почему не говорит ему о той своей, другой жизни? Что пережила она в Мнемо?
Он всегда принимал любую реакцию своих добровольных помощников. Скажем, его не удивляло и не отталкивало холодное разочарование Янины Пуховой, биотехнолога с Арала. Его не удивляла и не отталкивала разговорчивость Яна Григи или Рене Давана. Его не оскорбил резкий отказ Эла Симмонса сообщить хоть какие-то детали своей другой жизни. Все это он принимал как должное, но Зита…
Он сразу решил не подключать Зиту к записывающей аппаратуре, ведь Зита так непосредственна… Они даже посмеялись. «Не вздумай придумывать, — предупредил он ее. — Я ведь верю тебе».
Эксперимент с Зитой считался неофициальным, он был их собственной личной инициативой. Ждан хотел помочь Зите понять себя… Но почему Зита молчит?
— Ждан… — Зита умела чувствовать его настроение. — Зачем тебе это? Зачем тебе та моя жизнь? Ведь мы с тобой соединены этой…
Он вдруг начал сильно косить. Он волновался.
Зита изменилась. Он видел: Зита изменилась.
Нет, конечно, она осталась прежней — динамичная, взрывная. Рыжеватые волосы так же рассыпались по ее круглым плечам, смех светился, но какая-то Часть ее души вдруг замкнулась. Туда никто больше не мог попасть, и Ждан тоже. Одно время он считал, что ее замкнутость связана с изменениями, навязанными ее организму будущим ребенком, но, похоже, он ошибался.
Что пережила она в другой жизни?
Он-то знал: пережитое там — не иллюзия. Рене Даван, служащий Морских перевозок, вынес из другой жизни рукопись исторического романа. Именно рукопись, он там и писал от руки. Рене Даван прожил в Мнемо жизнь писателя, не выдающегося, но нашедшего себя… Зоя Пухова вынесла из Мнемо и передала Космической энциклопедии ценнейшие заметки по крупным озерным рыбам… Ре Ю Син подарил Гумаму несколько невероятных сюжетов, почерпнутых им в другой жизни… Наконец, доктор Чеди: его идеи, так взбудоражившие либеров, тоже выловлены из глубин Мнемо… Но Зита…
О чем она не хочет с ним говорить? Ее прекрасные глаза полны тумана, и она не рассеивает этот туман.
Индекс популярности: доктор Хайдари, Ри Ги Чен, Криза Рууд, либер Накэтэ, Гумам, Гомер Хайдари, доктор Сутин, лекторы Юнис — Горм, Доржи, Ляо.
Либер Накэтэ — в первом десятке… Что ж, этого следовало ожидать. Ждан уверен: в ближайшее время в десяток попадут и другие либеры. Нельзя закрывать глаза на то, что все азиатское побережье Индийского океана, где плотность населения всегда была велика, вся эта извилистая линия гигантских мегаполисов, в которых сосредоточена почти половина двенадцатимиллиардного населения Земли, охвачена движением либеров.
Но он не отдаст либерам Мнемо.
Он проверит каждый эксперимент, поставит сотню новых. Прежде чем Мнемо станет достоянием всех, он обязан понять, почему были разочарованы Янина Пухова и ее однофамилица из Арктики, почему так категорически отказались от отчетов подводный археолог Эл Симмонс и синоптик Сол Кехлер, чем был вызван странный феномен Ага Сафара…
И молчание Зиты…
Пять лет уединения на «Гелионисе» позволят ему довести работу до конца.
Ноос — как место встречи. Особое мнение палеонтолога Гомера Хайдари. Судьба Третьей звездной будет решена вами.
Ждан блаженно перевернулся на спину, песок обжигал… Третья звездная… Лететь в такие дали, рисковать столь многим… Он был уверен: Мнемо — гигантский мир, его можно покорять тысячелетиями, и он всегда будет нов и будет дарить откровения, не отнимая человеческих жизней.
Зита и он долго выбирали место для отдыха. Ждан настаивал на умеренной полосе, скажем, Алтай или степи Хакасии. Горы над вечерними озерами. Бескрайность степи. Каменные доисторические бабы… Можно спать прямо под звездами, жечь костры, смотреть на каменных баб. Можно на лошадях добираться до скал Оглахты, щедро расписанных давно исчезнувшими охотниками. Но Зита остановилась на Южных Спорадах.
Почему?
Было ли это хоть как-то связано с тем, что она пережила в другой жизни?
Рене Даван вынес из Мнемо плохой роман. Но он этого не стеснялся. Не каждый — крупная личность. Даже в другой жизни. И кто доказал, что опыт писателя-неудачника менее важен, чем опыт великого альпиниста?…
— Пять лет… — Зита умела угадывать его мысли. — Это так много, Ждан…
— Но это не вся жизнь. — Он улыбнулся.
— Для ребенка — почти вся… — Зита взглянула на Ждана с глубоким укором. — Именно первые пять лет делают человека человеком, тебе ли не знать?… Зачем тебе «Гелионис»? Останься ты в Мегаполисе, я добилась бы права на индивидуальное воспитание… Пять лет… — Она взглянула на Ждана с отчаянием. — Ждан, он совсем забудет меня!
Ждан улыбнулся.
— Это невозможно. Дети в Общей школе не могут забыть родителей. Пусть не физически, пусть всего лишь как голографические двойники, но они всегда вместе. — Он погладил ее по плечу. — Может, тебе попробовать себя в роли Настоятельницы?
— Не знаю… — Зита сидела на горячем белом песке, обняв колени, переплетя пальцы. — Он здесь, он с нами, со мной, Ждан… — Она наклонила голову, прислушиваясь к своим ощущениям. — Он все время со мной, я часто с ним разговариваю, Ждан. Я хочу, чтобы он запомнил мой голос. Дети еще там, — ткнула она себя пальцем в живот, — запоминают голос матери.
Он улыбнулся:
— Конечно. Он запомнит твой голос и никогда его не забудет. Только не превращай свою жизнь в драму Гумама. В Общей школе ребенку будет хорошо.
Зита помрачнела.
— Он любит тебя, ты любишь его, — Ждан поцеловал Зиту в колено. — Общая школа свяжет вас еще крепче. — Зита промолчала. — Ты слишком любишь смотреть реалы Гумама.
— Я разлюбила реалы Гумама, — просто ответила Зита. — Я давно не смотрю его реалы.
— Почему?
— Гумам — апологет Общей школы.
С интересом, но не без тайного раздражения Ждан возразил:
— Думаешь, его реалы выглядели бы иначе, будь он воспитан матерью?
— Конечно!
Ждан испугался ее отчаяния.
— Оставим Гумама в покое. Что нам Гумам? Мы живем. Жизнь интереснее любого реала. Твое дело сейчас — подарить миру нового человека. В конце концов, Общую школу создавали мы сами, она дело наших рук. И создавали ее для того, чтобы освободить людей от хлопот, что так надолго отлучали людей от их истинного призвания.
— Но там, в Обшей школе, он будет один! — вырвалось у Зиты с горечью.
— Не один. Среди многих, — мягко поправил ее Ждан. — Общая школа позволит ребенку развиться гармонично. Он не несет в себе ничего такого, что вовсе не украшает тебя и меня. Твое дело — родить здорового ребенка. Я почти уверен, тебе непременно следует попробовать себя в роли Настоятельницы. Почему би нет? — Он улыбнулся. — Хризе нужны помощницы.
Зита не знала, как защищаться. В отчаянии она посыпала песком свои длинные ноги. Тень горы укрывала их участок пляжа от солнца.
— Мы строили Общую школу почти два столетия. — Ждан начал сердиться. — Этот институт стопроцентно оправдал наши ожидания. Мир изменился. Он по-настоящему изменился, только когда мы всерьез занялись детьми. Мир нельзя изменить к лучшему, изменяя себя, мы в этом прозрели. Мир можно изменить, только отдав его детям. Неужели ты не понимаешь, что не только наш сын, все дети планеты — наши!