Страница 25 из 78
— Ангел и дьявол, — пробормотала Летти.
— Именно так.
Она долго смотрела вдаль, погруженная в воспоминания о темном кукурузном сарае и невозможном волшебстве его ласки, потом закрыла глаза и помотала головой, чтобы отогнать возникшие видения:
— Полагаю, вы послали людей на дороги, ведущие в Техас?
Уорд кивнул:
— Не то чтобы я надеялся, что они вернутся с Шипом или хотя бы со стариком Хэтнеллом. Даже если это и не была уловка, чтобы направить погоню не в ту сторону, пока мои люди дошли до города, кто угодно успел бы добраться до границы Техаса. До нее не больше сорока-пятидесяти миль, какой бы дорогой вы ни поехали.
Поскольку Летти заинтересовалась, полковник решил показать ей дороги, ведущие на юг и на запад, к Техасу. Они даже поехали по одной из них, вдоль реки, через хлопковые поля, тянущиеся зелеными рядами до горизонта, мимо лачуг, где играли негритята, и больших домов, превращающихся в руины. Только иногда попадалось хорошо сохранившееся жилище, похожее на обитель процветающих хозяев. Там, где дорога уходила в сторону от реки, они свернули и поехали по узкой тропинке, которая вилась по берегу. В конце ее они остановились, чтобы дать лошадям отдых.
— Как жаль, что не хватает времени, — сказал Томас Уорд. — Здесь столько мест, которые я хотел бы вам показать! Всего в нескольких милях вниз по течению находится селение Иль-Бревилль, там живет несколько семей, в основном родственники. Они известны здесь, в штате, как «свободные цветные люди» и представляют собой невероятную смесь французской и африканской крови. Среди их предков был один из самых первых поселенцев, который появился в Накитоше, когда эти земли принадлежали Франции, — месье Метуайе.
— Да, Генри писал мне о них.
— Они считают себя «третьей кастой» — не белыми, но и определенно не неграми. Когда-то они были богаты, владели сотнями рабов, многие получили прекрасное образование — их посылали в Париж для приобретения европейского лоска. Теперь та их жизнь уже позади.
— Кажется, в начале этой недели кого-то из них хоронили?
— Верно. Этот человек потерял все, что у него в жизни было ценного, утратил сам образ жизни, в соответствии с которым он только и мог существовать. Состояния, нажитые этими людьми, были связаны с рабовладельческим хозяйством, и после войны их конфисковали. Кроме того, освобождение негров уничтожило социальный барьер между «свободными цветными» и бывшими рабами, так что постепенно они утратили то прежнее особое положение, которым когда-то пользовались.
— Это действительно ужасно. Их нельзя не пожалеть.
Полковник кивнул:
— Они очень замкнулись в своем клане, избегая посторонних, которые не понимают, кто они и что. Труднее всего молодым. Раньше юноши из Иль-Бревилля были достаточно богаты, чтобы жениться на белых девушках, а за невестами обычно давали большое приданое, чтобы привлечь белых женихов. Сейчас денег нет, а они считают себя выше свободных людей с чисто африканской кровью в жилах. Поэтому сейчас они женятся только между собой.
— Как все сложно, — сказала Летти задумчиво. — Совсем не так, как я предполагала.
— Я понимаю, что вы имеете в виду. А не писал ли вам Генри о плантации Мак-Альпина?
— Не помню.
— Предполагается, что это место действия книги госпожи Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Мак-Альпин был холостяком из Новой Англии и близким другом семьи Стоу. Во всяком случае, здесь он пользовался репутацией жестокого рабовладельца и, очевидно, явился прототипом подлого Саймона Легри.
— Я никогда не читала этой книги, — смущенно призналась Летти.
— Я как-то пытался, но не смог дочитать до конца. Из того, что я помню, трудно вообразить, что миссис Стоу вообще когда-либо бывала в Луизиане — по крайней мере в этой части штата. Забавно, когда думаешь о том влиянии, которое оказала на общество эта книга.
— А знаете, полковник, — заметила Летти несколько резко, — вы начинаете говорить так, будто вы больше южанин, чем сами южане.
Уорд расхохотался, вокруг его зеленоватых глаз собрались морщинки, кончики усов поднялись.
— Иногда это и вправду бывает с нами, «синебрюхими». Но если вы хотите сделать мне выговор, мисс Мейсон, вам, право, лучше звать меня Томас.
— Согласна, если вы будете звать меня Летти.
Знакомство их было довольно кратким для подобного отказа от формальностей, но Летти решила, что при таких необычных обстоятельствах в этом нет ничего плохого. Полковник был привлекательным мужчиной и интересным собеседником. Он нравился Летти — не только потому, что оба они были, так сказать, соотечественниками, но и потому, что он держался просто, без всяких претензий. Ей было приятно, что именно Уорд командует в Накитоше, хотя он и не одобрял того, что она пыталась сделать.
Летти повнимательнее взглянула на полковника, и ей вдруг показалось, что он чем-то напоминает Шипа — наверное, усами и высоким ростом. Впрочем, мужчины с бородами и усами встречались ей везде, куда она ни попадала в эти дни. Украшать лицо растительностью модно; усы считались мужской гордостью от тончайшей карандашной линии над верхней губой до роскошного, ниспадающего шедевра, который сливался со спускающимися по щекам бакенбардами. Эта мода на усы очень мешала определить, как же Шип выглядел. Летти видела его либо в тени, либо в сумерках и затруднилась бы, если ее попросили его описать. Высокий, но не более высокий, чем многие из встречавшихся ей в последнее время мужчин. Такой же, как полковник или Мартин Иден, которого представили ей у тетушки Эм. Или даже Ранни, если уж на то пошло. Кроме всего прочего, Шип вполне мог пользоваться гримом, и тогда нет ничего удивительного в том, что его никто не узнавал, увидев во второй раз.
Полковнику пора было возвращаться в Сплендрру; он развернул коляску, и они двинулись обратно тем же путем. Долгое время Летти молчала, а когда наконец заговорила, голос ее звучал неуверенно:
— Что-то не нравится мне в этой истории с Генри и деньгами, которые он вез. Мой брат был осторожным человеком, и он подозревал, что у Шипа есть множество источников информации. Это очень не похоже на Генри — отправиться в путь в одиночку с таким ценным грузом в седельных сумках. Не могу поверить, чтобы он не подождал сопровождения!
Зеленоватые глаза Томаса Уорда потемнели, когда он повернулся к ней:
— На что вы намекаете?
— Почему он это сделал? Может быть, он действовал по чьему-нибудь приказу?
— Насколько мне известно, Генри действовал по собственной инициативе.
Летти вдруг пришло в голову, что единственный человек, который мог приказывать ее брату, сидел рядом с ней. Однако у него не было причин отрицать, что он отдавал такой приказ. Или были?.. Полковник Уорд, кроме всего прочего, — один из немногих людей, которым был известен точный маршрут денег: когда они прибудут в Накитош, где будут храниться, когда, как и кем они будут перевезены в Монро…
Летти одернула себя. Ведь это же глупо! Томас Уорд был кадровым офицером армии Соединенных Штатов. Он никогда бы не опустился до такого предательства.
И в то же время Уорду явно было непросто наблюдать, как другие люди обогащаются на ограблении поверженного Юга. Он намекал и раньше, что чувствует, как его используют эти сборщики податей. Кроме того, у него начисто отсутствовал патриотический пыл, которого можно было бы ожидать от человека в форме федеральной армии. Неужели он готов был служить и вашим и нашим в этой войне?..
— Я все же не понимаю, — произнесла она, усилием воли пытаясь говорить спокойно, — много ли людей знало о перевозке денег?
— Три-четыре человека. Какое это имеет значение? Если за вашим братом велось наблюдение, тяжелых седельных сумок было достаточно, чтобы вызвать подозрение.
— Тем более он должен был дождаться вооруженного сопровождения!
— По идее — да. Я вообще не вижу какого-либо удовлетворительного объяснения тому, что произошло. Но, к сожалению, подобные вещи случаются тут постоянно. Трудно оградить себя от них, когда такие, как Шип, готовы идти на любой риск, чтобы заполучить желаемое.