Король чародеев

– Бедняга явно хочет поскорей отсюда выбраться, – усмехнулся лэрд. – И правильно делает: тюлени гораздо лучше чувствуют себя в воде.

Микаэла ласково улыбнулась своему ластоногому пациенту:

– Должно быть, малыш соскучился по матери.

– Кстати, я привез с собой твою кожаную сумку с инструментами, – заметил Дайрмид. – Мунго сказал, ты хочешь зашить рану тюленю. Но где же раненый?

– Здесь только один тюлень, – улыбнулась она. – Этот самый! Он свалился со скалы, поранился и сломал кость. Он истекал кровью, когда мы с Мунго его нашли.

Озабоченно нахмурившись, Дайрмид присел на корточки и, поймав детеныша за ласт, принялся его осматривать. Слушая, как он что-то ласково нашептывает тюлененку, Микаэла невольно залюбовалась им. Ее переполняла любовь, прогоняя страх, неуверенность, тьму и терзавшие ее столько лет ужасные воспоминания. Она протянула руку и погладила его по волосам, провела рукой по плечу. Дайрмид повернулся к ней, его серые глаза блестели в зеленоватых отсветах.

– Рана уже почти зажила: края стянулись, кровь не идет. А главное – я не нашел перелома!

– Да, бедняжке стало лучше, – улыбнулась она.

Дайрмид поднялся, не сводя глаз с ее лица.

– Как ты это сделала, Микаэла?

Она взглянула на тюленя и пожала плечами.

– Я просто прикоснулась к нему – хотела осмотреть рану. А потом… внутри меня вдруг снова, как когда-то, поднялась волна огня. Это тепло излилось на рану, и кровотечение остановилось, кость срослась.

Дайрмид взял ее руки в свои – очень бережно и осторожно, словно бесценное сокровище.

– Значит, твой дар никуда не исчез, только ты этого не понимала… – проговорил он ошеломленно. – Бригит рассказывала мне, что, когда ты прикасаешься к ее больной ноге, от твоих рук исходит тепло.

– Вот как? – Микаэла удивленно посмотрела на него. – Но я всего лишь массировала ее, у меня никогда не возникало ощущение как при исцелении…

– И тем не менее ты лечила ее одними своими прикосновениями! Ведь с Бригит действительно произошло чудо: она окрепла и стала гораздо лучше двигаться. О, как я хочу, чтобы ты поскорее на нее взглянула! Ты настоящая волшебница!

У Микаэлы радостно забилось сердце: он собирается взять ее с собой в Даншен! Она заулыбалась от счастья, а Дайрмид приподнял за подбородок ее лицо и поцеловал – сначала бережно, почти с благоговением. Постепенно его губы становились все более жадными; охваченная страстью Микаэла обняла его за шею, прижалась к нему всем телом. Маленький тюлень с воплями метался рядом с ними, потом попытался пролезть между влюбленными, шлепая по ногам молодой женщины мокрыми ластами, но Микаэла этого не замечала. Однако Дайрмид внезапно оторвался от ее губ и поднял голову.

– Смотри-ка, к нам гости, – пробормотал он.

Действительно, к ним приближалась вторая лодка, в которой сидел верный Мунго. Вел он себя очень странно – то махал Дайрмиду с Микаэлой руками, то хватался за весла и лихорадочно греб.

– Зачем вы приехали? – удивленно спросила Микаэла, когда нос его лодки ткнулся в камень. – С тюленем все в порядке, а меня отвезет домой Дайрмид.

Но Мунго даже не повернул головы, чтобы взглянуть на выздоровевшего детеныша. Он был бледен, черты и без того худого лица заострились.

– Сорча послала меня за вами. Она просила передать, что роды начались! – выпалил он.

– Она уверена? – вздрогнув, спросила Микаэла. – Тревога уже много раз оказывалась ложной.

– Нет, на этот раз все точно, – ответил Мунго. – Старая повитуха Гьорсал сказала, что уже отошли воды.

Микаэла с Дайрмидом обменялись тревожными взглядами. Нахмурившись, лэрд помог Микаэле спуститься в лодку, сам сел на весла и, попросив Мунго позаботиться о тюлененке, принялся изо всех сил грести к замку.

22

Вне себя от волнения, Дайрмид уже несколько часов шагал взад-вперед по коридору, и когда Микаэла открыла дверь, тут же бросился к ней.

– Пока ничего, – вполголоса сказала она, – но Сорча уже вконец обессилела. Мне очень жаль, но порадовать тебя нечем.

Оглянувшись на кровать, где за занавеской забылась беспокойным сном несчастная роженица, Микаэла в изнеможении привалилась к дверному косяку.

– Ты тоже едва стоишь на ногах, милая, – тихо проговорил Дайрмид, отводя рукой с ее лица прядки волос, выбившиеся из-под белого платка.

Микаэла не смогла сдержать тяжелого вздоха. Присутствие Дайрмида всегда успокаивало ее, но сейчас оно не принесло желанного облегчения – она чувствовала себя разбитой и несчастной, потому что ничем не могла помочь Сорче.

– Нет, я совсем не устала, – ответила Микаэла нарочито бодрым голосом, из последних сил сдерживая слезы. – К тому же мне помогает Гьорсал. Мунго принес много еды, и мы как следует подкрепились. Жаль, что Сорча уже несколько дней почти ничего не ела, – ей так нужны силы… Мы дали ей только травяного отвара с медом. Знаешь, Дайрмид, – добавила она, вспомнив, зачем выглянула в коридор, – нам нужен еще один отвар, который я просила приготовить. Не мог бы ты сходить за ним на кухню? Это полынь, водосбор, сухая малина…

– Знаю, знаю! – кивнул горец. – Кухарка уже давно все приготовила и держит отвар на теплой плите, чтобы подать сразу, как только он понадобится. Она добрая женщина и очень волнуется за свою госпожу – так же как и все остальные слуги. Представь себе, даже солдаты Ранальда переживают из-за Сорчи… Еще что-нибудь нужно?

Микаэла снова вздохнула. Ей очень хотелось сказать Дайрмиду, как ободряет ее его присутствие, но, поколебавшись, она решила, что не стоит.

– Спасибо, только отвар и немного вина со специями.

Дайрмид неожиданно поймал ее за руку.

– Микаэла, – хриплым от волнения голосом пробормотал он, – позволь мне помочь!

– Что ты можешь сделать? – проговорила она, глядя в его полные боли глаза. – Что мы все можем сделать? Мы очень старались перевернуть ребенка…

– Но он по-прежнему лежит неправильно? – спросил он, не отпуская ее руки.

– Да, и теперь мы можем только ждать и молиться. Если так пойдет и дальше, и мать, и дитя лишатся последних сил.

– Как жаль, что не удалось еще хоть немного его подвинуть! Если плод идет ягодицами или ногами, то роды могут быть вполне благополучными.

– К сожалению, не удалось… – вздохнула молодая женщина и добавила, понизив голос: – Знаешь, старая Гьорсал боится, что мы потеряем не только ребенка, но и Сорчу.

Ее голос дрогнул, она едва сдерживала слезы. О, как ей хотелось в эту минуту вновь очутиться в его объятиях и выплакаться у него на груди!

Дайрмид опустил глаза и некоторое время молчал.

– Ну вот что, – сказал он наконец, – я сейчас принесу отвар, о котором ты просила, а потом пойду к Сорче и посмотрю, что можно сделать.

Микаэла покачала головой:

– Не надо, мы все равно не в силах ей помочь. Да и Гьорсал будет против.

– Какое мне до нее дело?! – сердито сверкнул глазами Дайрмид. – Речь идет о жизни моей сестры! К тому же я врач и… я уже принимал роды!

Микаэла понимала, как ему тяжело, – его терзал страх потерять Сорчу, а кроме того, не давали покоя ужасные воспоминания об обстоятельствах, сопутствовавших рождению Бригит.

– Я позову тебя, если будет необходимость, – решительно сказала она и негромко добавила: – Спасибо тебе за помощь, милый!

С этими словами она проскользнула обратно в комнату и закрыла за собой дверь.

– Надеюсь, эти роды послужат молодой хозяйке хорошим уроком! – послышался за ее спиной ворчливый голос Гьорсал.

Не понимая, что она имеет в виду, Микаэла удивленно обернулась. Повитуха сидела на скамье возле окна, привалясь к стене грузным телом, и с ухмылкой смотрела на нее. Старуха была могучего телосложения – высокая, с широкими мужскими плечами и огромной грудью. Аппетит у нее был тоже богатырский: она съела почти всю принесенную Мунго еду и опорожнила целый кувшин эля. Теперь маленькие голубые глазки Гьорсал маслено блестели, а на скулах пламенел багровый румянец.