Моя до полуночи

– Мистер Роан, лорд Рамзи уверен, что дом не представляет непосредственной угрозы нашей семье.

– Я бы не был так убежден, – не согласился Роан, – особенно имея у себя на руках четырех сестер.

– Желаете освободить меня от них? – спросил Лео. – Можете забирать всех. – Роан молчал, и Лео улыбнулся одними губами. – Нет? В таком случае прошу воздержаться от советов, которых у вас не просят.

Амелию охватило беспокойство. Она не узнавала Лео. Он становился чужим. Его скрытые отчаяние и жестокость засели в нем так глубоко, что начали влиять на его характер. Кончится тем, что он, как и этот дом, в конце концов рухнет, когда откажут самые стойкие части его организма.

Роан, однако, был невозмутим.

– Что касается советов, позвольте поделиться кое-какой информацией. Через два дня в деревне состоится местная ярмарка, на которую съезжаются все жители, которым нужна работа. В руках они будут держать символы своего ремесла – у служанки это будет метла, у кровельщика – пучок соломы и так далее, Дайте тому, кого выберете, шиллинг, чтобы скрепить договор, и они будут работать у вас год.

Амелия бросила быстрый взгляд на брата:

– Нам как раз нужны стоящие слуги, Лео.

– Тогда иди и нанимай кого хочешь. Мне на это наплевать.

Амелия кивнула и обхватила себя руками, стараясь согреться.

Было довольно холодно, хотя стояла ранняя осень. Ледяной ветер проникал через манжеты платья, обдувал влажную спину и шею, но Амелия не могла понять, откуда он дует.

Мужчины молчали. Лицо Лео было пустым, взгляд устремлен в себя.

Что-то разделяло их, но Амелия не могла понять, что именно.

– Лео, – нерешительно пробормотала она. Звук ее голоса вернул его к действительности.

– Проводи Роана, – резко бросил он. – Для одного дня ты и так достаточно скомпрометирована. – Он быстро удалился и захлопнул за собой дверь.

Поведение брата ошеломило Амелию. Она посмотрела на Роана, провожавшего Лео почти безучастным взглядом.

– Я не хочу оставлять вас. Вам нужен кто-то, кто будет все время следить за вами, чтобы уберечь от несчастных случаев вроде сегодняшних. Кроме того, вам нужен человек, который займется пчелами.

Амелия поняла, что он не хочет говорить о Лео, и тоже заговорила о другом:

– А вы найдете кого-нибудь? Вы окажете нам огромную услугу.

– Конечно. Хотя… как я уже сказал, я могу оказывать вам услуги, и не требуя вознаграждения. Человеку нужен стимул.

– Если… если вам нужны деньги, я буду рада…

– Господи, какие деньги? – рассмеялся Роан. – Мне не нужны деньги. – Он протянул руку, пригладил ей волосы, дотронувшись, по пути до ее щеки. Прикосновение было легким и эротичным. Она сглотнула. – До свидания, мисс Хатауэй. Не провожайте меня. Я найду дорогу к выходу. – Он улыбнулся и посоветовал: – Держитесь подальше от окон.

На лестнице он повстречался с Меррипеном, который размеренным шагом поднимался наверх. При виде Роана его лицо потемнело.

– Что ты здесь делаешь?

– Похоже, помогаю избавиться от паразитов.

– В таком случае начни с того, что покинешь этот дом! – прорычал Меррипен.

Роан лишь невозмутимо улыбнулся и, не оглядываясь, сошел вниз.

Амелия предупредила своих домашних об опасности, подстерегающей в гостиной на верхнем этаже – которую тут же окрестили «пчелиной», – и с величайшей осторожностью обследовала остальные комнаты. Но кроме пыли, разрухи и тишины, она ничего там не обнаружила.

Все же дом не был таким уж неприветливым. Когда открыли все окна и в комнаты наконец ворвался свежий воздух, казалось, что старинный особняк снова задышал и был рад, что после стольких лет забвения вновь обрел хозяев. На самом деле Рамзи-Хаус был очаровательным местом, со своими странностями и укромными уголками, который просто требовал внимания. Так же, как и семья Хатауэй.

Днем, пока Поппи готовила на кухне чай, Амелия рухнула рядом с ней в кресло и спросила:

– А где Уин?

– Прилегла в своей комнате. Она работала все утро и устала, хоть и не хотела в этом признаваться. Но ее всегда выдает бледное и осунувшееся лицо.

– Но она была довольна?

– По-моему, очень. – Поппи налила горячую воду в выщербленный чайник с заваркой и улыбнулась сестре. – Знаешь, в одной из спален я нашла прелестный ковер, а после того, как целый час выбивала из него пыль, обнаружила, что он очень красочный и в довольно хорошем состоянии.

– Кажется, вся пыль с ковра теперь на тебе, – сказала Амелия.

Когда Поппи выбивала ковер, она, видимо, прикрыла нижнюю часть лица носовым платком, и пыль осела на ее лбу, ресницах и переносице. И теперь, когда платок был снят, лицо Поппи оказалось двухцветным – верх серым, а низ – белым.

– Я получила такое удовольствие, – рассмеялась Поппи. – Нет ничего лучше выбивалки для ковра, чтобы дать выход своему разочарованию.

Амелия собиралась спросить, что ее так разочаровало, но в кухню вошла Беатрикс.

Обычно живая и веселая, она казалась тихой и подавленной.

– Чай сейчас будет готов, – заявила Поппи, деловито нарезая хлеб. – Тебе тоже сделать тосты, Беа?

– Нет, спасибо. Я не голодна. – Беатрикс села рядом с Амелией и уставилась в пол.

– Ты же всегда голодная, – удивилась Амелия. – Что случилось, дорогая? Ты плохо себя чувствуешь? Устала?

Беатрикс молча покачала головой. Она явно была чем-то расстроена.

– Беатрикс, что такое? – Амелия склонилась над младшей сестрой. – Скажи мне. Ты скучаешь по своим друзьям? Или по Спотти? Или ты…

– Нет, не в этом дело. – Беатрикс поморщилась.

– А в чем?

– Со мной что-то не так, – уныло сказала она. – Это опять случилось, Амелия. Я не могла сдержаться. Я даже не помню, как я это сделала. Я…

– О нет, – прошептала Поппи.

– То же, что случалось и раньше? – с тревогой спросила Амелия.

Беатрикс кивнула.

– Я убью себя! – с жаром сказала она. – Запрусь в пчелиной комнате. Я собираюсь…

– Ты ничего такого не сделаешь. – Амелия погладила напряженную спину Беатрикс. – Успокойся, дорогая, и дай мне минутку подумать. – Беспокойный взгляд Амелии остановился на Поппи.

Проблема с Беатрикс то и дело возникала в течение последних четырех лет после смерти их матери. Время от времени Беатрикс страдала от непреодолимого желания что-нибудь украсть – либо в магазине, либо в чьем-либо доме. Как правило, это были незначительные предметы: маленькие ножнички, шпильки, перышко для ручки, кусочек воска для запечатывания писем. Но иногда это были и более ценные вещи – табакерка или сережка. Насколько понимала Амелия, Беатрикс никогда заранее не планировала кражу. Иногда она даже не помнила, что сделала. Но когда вспоминала, она испытывала угрызения совести и немалый страх. Ее пугало, что она не всегда может контролировать свои действия.

Семья держала проблему Беатрикс в тайне, тут же осторожно возвращая украденные предметы и защищая сестру от подозрений. Поскольку ничего не случалось уже целый год, все решили, что Беатрикс вылечилась от своего необъяснимого пристрастия.

– Полагаю, что ты взяла что-то в Стоуни-Кроссе, – стараясь говорить спокойно, сказала Амелия. – Больше ты нигде не была.

Беатрикс кивнула с несчастным видом.

– Это произошло после того, как я отпустила Спотти. Я пошла в библиотеку, а по пути заглянула еще в несколько комнат и… Я не хотела, Амелия! Я не хотела!

– Я знаю. – Амелия обняла сестру. Она была полна материнского инстинкта защитить и успокоить. – Мы все устроим, Беа. Мы все положим на место, и никто не узнает. Просто скажи мне, что ты взяла, и постарайся вспомнить, из каких комнат.

– Вот… здесь все. – Беатрикс высыпала из кармана в передник несколько предметов.

Первой Амелия взяла в руки небольшую полированную деревянную лошадку с шелковистой гривой и искусно раскрашенной мордой. По всему телу лошадки были видны следы зубов.

– У Уэстклиффов есть маленькая дочурка, – пробормотала Амелия. – Это она, наверное, покусала лошадку…