Седой

Глава 10. КОСТЯ

Кауров, несмотря на годы, мускулистый и гибкий, как пантера, хохоча, тормошил полусонного Костю, никак не желавшего оторвать голову от мягкой подушки.

Наконец Каурову надоело это занятие, и он опрокинул Костину раскладушку. Раздосадованный юноша, сделав кувырок через голову, стал в боевую стойку.

Удар, еще удар!

Молниеносные выпады Каурова сразу прогнали сон. Один из ударов едва не достиг цели, и Костя, опоздав с блоком, спасся тем, что сел в «шпагат». Разозлившись, он сделал стойку на руках, затем сальто и в свою очередь перешел в наступление. Серия точных, хорошо фиксированных ударов не застала врасплох опытного бойца. Но молодость в это утро все-таки взяла верх над мастерством: выпад, второй, несколько обманных движений, стремительный прыжок, и Костина стопа коснулась виска Каурова, на долю секунды опоздавшего с блоком.

– Сдаюсь, сдаюсь!

Кауров шумно задышал, восстанавливая ритмичность дыхания.

– Один ноль в твою пользу… Отлично, Костик. Но обрати особое внимание на стойки. Ладно, все, умываться и завтракать…

Прошло почти два года с той поры, как Костя поселился у Каурова.

Первое время он чувствовал себя немного скованно – ему были непривычны и уютная домашняя обстановка, от которой он успел отвыкнуть, и забота со стороны Каурова, его ненавязчивая мужская ласка. Но постепенно под влиянием неиссякаемой жизнерадостности и доброты Каурова, он начал, незаметно для себя, оттаивать душой, превращаясь из рано повзрослевшего подростка в замкнутого, молчаливого юношу. И только беззаботная улыбка, свойственная этому возрасту, невзирая на все старания Каурова, так и не прижилась на строго очерченном смуглом лице Кости.

Несмотря на установившиеся между хозяином квартиры и Костей почти братские, доверительные отношения, Кауров был для него сплошной загадкой.

Костя знал, что он работает на заводе инженером, ему были известны и некоторые подробности личной жизни Каурова, но кое-какие обстоятельства, подмеченные пытливым юношей, позволили сделать вывод о наличии некой тайны, которую Кауров хранил весьма тщательно от всех окружающих, в том числе и от Кости.

Когда Кауров впервые разделся при Косте до пояса, юноша едва не ахнул, глядя на его могучий мускулистый торс, – многочисленные шрамы буквально испещрили кожу.

Заметив недоумевающий взгляд, Кауров подмигнул ему и сказал:

– Грехи давней молодости. Бывали дни веселые… – не вдаваясь в дальнейшие объяснения, запел он, дурачась, и пошел в душевую. Костя так никогда и не отважился спросить о происхождении шрамов, явно чувствуя нежелание Каурова распространяться на эту тему.

Поразила Костю и библиотека Каурова – около тысячи книг, и почти все на иностранных языках.

Объяснения были просты:

– Понимаешь, приходилось ездить по странам дальнего зарубежья. В основном занимался дружеской помощью так называемым государствам «третьего» мира в создании промышленности. А инженеру без знаний языка и местных обычаев делать там попросту нечего. Вот я и поднатужился…

И он снова все перевел в шутку.

После работы и в выходные Кауров усиленно тренировался.

Костя на первых порах диву давался той звериной грации и кошачьей легкости, с какими Кауров проделывал бесчисленное множество непонятных упражнений, напоминающих магические пассы шаманов, запомнившиеся Косте по какому-то фильму.

– Интересно? – спросил как-то Кауров, по своему обычаю широко и добродушно улыбаясь. – А вот это ты видал?

Он сложил стопку кирпичей, штук пять, затем резко взмахнул рукой… – и остолбеневший Костя глазам своим не поверил: кирпичи превратились в груду обломков!

– Все это, браток, называется кэмпо, искусство кулачного боя. Или, по-иному, – система боевых единоборств. Эффективная штука, доложу я тебе. Есть в Китае один монастырь, называется Шаолинь.

Слыхал? Да, да, мне приходилось бывать и в тех местах…

Кауров ненадолго задумался, хмурясь; затем продолжил:

– Так вот, довелось мне познакомиться с одним из монахов этого монастыря – он был шифу…

Заметив немой вопрос в глазах Кости, Кауров объяснил:

– Шифу – это мастер, наставник цюань-шу, китайской разновидности кэмпо. Вот он меня лет пяток, как щенка, натаскивал… – И резко переменил тему: – Хочешь научиться? Угадал? Тогда переодевайся в спортивную форму.

Так Костя, совершенно неожиданно для себя, с головой окунулся в нелегкие премудрости китайского боевого искусства. И, к удивлению даже видавшего виды Каурова, преуспел.

Гибкий, физически очень сильный, с отменной реакцией, закаленный ранним трудом и житейскими невзгодами, Костя казалось, самой природой был создан бойцом цюань-шу.

Он мог сотни раз без устали отжиматься на пальцах, кулаках и запястьях от пола, мог по несколько часов молотить тяжеленный мешок с песком, прыгать, как обезьяна, по земле, опираясь только на пальцы рук и носки, крутить многочисленные сальто и кульбиты.

Кауров учил его искусству сверхбыстрого бега и ходьбы на длинные дистанции, учил скалолазанию, плаванию, всевозможным способам маскировки, умению видеть в темноте и драться «вслепую», с завязанными глазами.

К концу второго года обучения цюань-шу Костя уже знал пять основных его стилей: «Дракона», «Тигра», «Леопарда», «Змеи» и «Журавля». Успехи Кости радовали и восхищали Каурова. Он теперь с увлечением посвящал юноше все свое свободное время. Но если по части физического совершенствования Кости у Каурова не было проблем, то в области образования он терпел явное фиаско.

Началось все с того, что Костя наотрез отказался ходить в школу.

В общем-то, Кауров был с ним согласен – Костя перерос своих сверстников, не говоря уже о тех пацанах, с которыми ему пришлось бы сидеть за одной партой, так как он пропустил не один учебный год. Но Костя отказался посещать и вечернюю школу. Пришлось довольствоваться самоподготовкой по школьной программе. Тут Костя возражений не имел и занимался с удивительным прилежанием.

Правда, и здесь случилась совершенно нежелательная для Каурова накладка – после полного выздоровления Костя опять пошел работать грузчиком на станцию. Никакие доводы и уговоры не помогали. Костя хмуро отмалчивался, укладываясь вечером на свою раскладушку, а утром старался незаметно исчезнуть, по своему обыкновению отправляясь на работу кружным путем быстрым бегом.

После работы он приходил усталым, полчаса отдыхал, затем садился за учебники. А вечером гонял себя часами на тренировке до седьмого пота, словно и не было тяжелого трудового дня.

Кауров понимал, что такие огромные нагрузки для еще неокрепшего молодого организма чреваты нежелательными последствиями, но переупрямить Костю не мог. Он понимал истоки этой настойчивости – Костя просто не желал быть обузой, хотел зарабатывать сам, а не сидеть на положении иждивенца. Но от этого Каурову все равно было не легче. И однажды он решительно заявил:

– Костик, я не собираюсь навязывать тебе свое мнение, но у меня есть одно предложение. Я договорился с начальником экспериментального цеха номерного предприятия. Тебя примут учеником слесаря-лекальщика. Отличная профессия, доложу я тебе, денежная. Ну, как?

– Я не возражаю… Но справлюсь ли?

– Почему нет? У нас там ребята хорошие, дружные, отменные специалисты. Помогут, научат. Главное, не дрейфь.

– Но мне хотелось бы… – Костя замялся. – Я хочу быть радиомонтажником.

Конечно же, Костя был прав.

Под руководством Каурова он за короткое время научился разбираться в самых сложных радиосхемах и, пожалуй, вполне мог бы стать отличным монтажником. Но была единственная загвоздка – не вышел Костя годами для работы в радиомонтажном цехе. И тут уж ничего нельзя было поделать – в этом вопросе на предприятии исключений не существовало. Кауров объяснил Косте, как смог, ситуацию, и юноша, скрепив сердце, согласился учиться на лекальщика.

В цехе к Косте относились очень хорошо. Все считали его младшим братом Каурова, которого уважали и ценили, как отличного специалиста и честного, порядочного человека.