Приют любви

“Дорогая сестра,

Мы все здоровы и надеемся, что ты тоже чувствуешь себя хорошо. Что касается твоей тревоги за Джонси, то не волнуйся. Болезнь была легкой и прошла без последствий. Она здоровая девочка, у нее любящее сердце, и мы каждый день благодарим за это Господа.

Что же до кольца, я подарю его ей в день рождения, как ты и просила”.

Джонси задумалась над последним предложением. Какое кольцо? Она никогда не получала на день рождения такого подарка, и уж конечно не от тетки. И в этот момент солнце упало на аметистовое кольцо у нее на пальце. Она уставилась на красивый пурпурный огонек. Немыслимо. Ее мать дала ей это кольцо перед смертью.

Джонси взяла другое письмо, с более ранней датой.

“Дорогая сестра,

Джон сказал, что мы не можем принять твой денежный подарок, так что я отсылаю деньги с этим письмом, надеясь, что они не потеряются. Пожалуйста, пойми нас. Даже если ты послала их для Джонси, мы считаем, что было бы неверно взять их. Мы сами должны позаботиться о ее благополучии, и мы делаем это с любовью и счастьем, будь уверена”.

Где-то внутри у Джонси возникла и поднялась к горлу, грозя задушить ее, волна страха. Неимоверным усилием сохраняя спокойствие, она схватила сразу несколько писем, ища среди них какое-нибудь с еще более ранней датой. У нее так дрожали руки, что она чуть не порвала бумагу.

“Дорогая сестра,

С огорчением и сожалением прочла твое письмо. Я надеялась, что, когда, наконец, получу от тебя весточку, новости будут утешительными. Мне очень жаль, что это не так. Хотела бы помочь тебе изменить обстоятельства, чтобы и для тебя эта чудесная новость именно такой и стала. Чудесной. Тем не менее мы с Джоном воспитаем ребенка как своего собственного”.

Ужас и страх бились в ее груди. Но ведь я единственный ребенок, думала она, у них никогда не было других детей! Она пробежала письмо, ища каких-нибудь важных слов. Наконец, внизу второй страницы она остановилась и прочла:

“У нас есть только одна просьба, и, пожалуйста, поверь, что это в интересах, ребенка. Мы просим тебя не встречаться с Джонси и не сообщать ей, кто ее настоящая мать”.

“Настоящая мать? Нет!” – мысленно выкрикнула она эти слова. Джонси выронила бумагу, словно та жгла ей руки и вскочила со стула, опрокинув его. Это неправда! Это не может быть правдой! Джонси зажала уши и зажмурилась, пытаясь избавиться от слов “настоящая мать”. “Нет! – вскрикнула она, не в силах больше сдерживаться. – Это ложь!”

Она в ужасе попятилась от сундука, грудь у нее вздымалась от сдерживаемых рыданий. В своем стремлении выбраться с чердака, она споткнулась, чуть не упав, потом что-то привлекло ее внимание. Она стояла, застыв, и смотрела в глаза изображенной на холсте обнаженной женщине.

Она не могла больше сдерживаться и разрыдалась, все ее тело тряслось от сокрушительной дрожи. Она металась по чердаку, натыкаясь на вещи, которых не видела из-за пелены слез, и все время в голове у нее бились слова “настоящая мать”.

Она сбежала по лестнице, бросилась в свою комнату и упала на кровать, а судорожные рыдания продолжали сотрясать ее тело. Это неправда! О Боже, это не может быть правдой!

Сквозь плач она услышала тревожный стук в дверь и голос Джинни, звавший ее.

– Джонси! – Дверь распахнулась, и Джинни очутилась рядом. – Что случилось? Скажи мне! Что такое?

Она не могла говорить. Все поглотила скорбь. Она не Джонси Девон Тейлор. Она просто Джонси Девон. Незаконнорожденная дочь проститутки. Она зарылась лицом в покрывало и разразилась новыми рыданиями.

Джинни продолжала гладить и успокаивать ее, но напрасно. Потом к ней присоединилась Мэгги. Но Джонси не обратила на них внимания, страдая в одиночестве.

Шло время, наконец, она исторгла последнюю слезу и судорожно вздохнула. Откуда-то сверху опустилось покрывало и накрыло ее, и нежная рука погладила влажный лоб. Тепло и опустошенность взяли вверх, и она погрузилась в мир, свободный от забот, в сон без сновидений.

ГЛАВА 25

Джонси открыла глаза в темноте. Тело у нее затекло от долгого лежания в одном положении да еще одетой. Она повернула голову, не понимая, почему ей так страшно.

Осознание случившегося медленно встало перед ней, грозя поглотить снова. На глазах выступили слезы, и она закусила губу, чтобы загнать их назад. Громко всхлипнув, она вздохнула.

– Джонси, ты проснулась? – Это был голос Мэгги, мягкий и ровный.

Она снова громко всхлипнула, не в силах говорить.

– Ничего, если я зажгу лампу?

– Да. Пожалуйста, – сдавленно прошептала Джонси.

Она не могла бы посмотреть на себя при свете. На правду.

– Не надо ничего говорить. Я помогу тебе лечь в постель. Тебе будет удобнее.

Джонси хотела поблагодарить ее, но не смогла.

Мэгги раздела ее в темноте. Джонси чувствовала себя безвольной, как тряпичная кукла, с которой она играла в детстве. Она забралась под одеяло, позволив Мэгги подоткнуть его так же, как она делала это для Мэгги.

Она не позволила своему разуму бодрствовать или хоть на мгновение осветить тайну, которую она раскрыла. Когда-нибудь она, может быть, разберется в ней. Но не сейчас.

Яркий свет утра заливал ее комнату, а воздух был теплым, как летом. Но это было не лето, потому что она услышала потрескивание огня в печке. И она была в доме, где не было никакой опасности. Что-то тяжелое придавило ей ноги, и, взглянув туда, она увидела набросившую на себя покрывало и крепко спавшую Мэгги. Джонси осторожно вытащила из-под нее ноги и перекатилась в сторону.

В голове теснилось столько мыслей, что она не могла в них разобраться. Дочь… Нет, об этом она не станет думать. Мэт… Именно с ним она показала, кто она есть на самом деле, хоть и пыталась отрицать это. Правда посмотрела ей в глаза еще тем утром, и в глубине души она знала об этом уже тогда, но отвернулась от нее. Так же, как она хотела бы отвернуться от нее и сейчас.

Слегка поерзав, она попыталась принести облегчение затекшей спине, но в этот момент проснулась Мэгги. Она открыла глаза, словно не понимая, где находится. Увидев, что на нее смотрит Джонси, она быстро села.

– Ты проснулась. Как ты себя чувствуешь?

– Лучше. – На самом деле она ничего не чувствовала.

– Джонси, я знаю, что случилось. Если ты хочешь поговорить об этом…

– Я не могу. – Откуда ни возьмись появились слезы, и она подняла глаза к потолку.

– Когда сможешь. Я хочу, чтобы ты помнила, что я здесь. В любое время.

Джонси облизала сухие губы, прикусила нижнюю и кивнула. Рана была слишком сильной. Слишком болезненной.

– Схожу за горячим чаем. Я скоро вернусь. Джонси кивнула, чувствуя, как по ее лицу катятся слезы.

Пока Мэгги не было, непрошено явились воспоминания детства. Отец сидит в кресле-качалке и держит ее на руках, мама поет колыбельную, хотя Джонси уже давно выросла из этого возраста. Она сидит в церкви между ними двумя, хотя еще так мала ростом, что не видит поверх голов сидящих впереди людей.

Она дважды всхлипнула и встала с кровати, чтобы поискать в комоде платок, потом вернулась в постель и села, прислонившись к изголовью. Взглянув на кольцо на пальце, она сорвала его и швырнула о дверь.

Мэгги вернулась быстро, неся на подносе две чашки и чайник. Двигаясь по комнате, она посмотрела на сверкавшее кольцо и переступила через него.

– Чай тебе поможет. У меня много сортов, но этот самый лучший.

Чтобы доставить Мэгги удовольствие, Джонси взяла чашку и отпила из нее. Немного терпкий напиток освежил ей горло, а ноздри ощутили приятный аромат.

– Как давно ты знаешь мою… – Джонси не смогла заставить себя сказать “мать”. – Ты знаешь.

– Давно. – Мэгги пила горячий чай.