Риск – хорошее дело!

Он наклонился к ней, поцеловал в уголок рта, а потом негромко, и тоже без улыбки, произнес:

– Я говорю, Мэррин, о том, что чем больше я общаюсь с тобой, тем сильнее убеждаюсь, какой ты чудесный человек. Без всяких видимых усилий ты заставляешь меня шутить, смеяться, наслаждаться жизнью. С тобой я чувствую себя легко, как ни с кем другим. Я пригласил тебя на семейное торжество, чего никогда раньше не делал, и буквально наслаждался каждой минутой, проведенной рядом с тобой. Помнится, как—то ты спросила, намерен ли я и дальше притворяться, что у нас серьезные отношения. Так вот, я понял, что больше не притворяюсь, что мое отношение к тебе очень серьезно.

Мэррин по—прежнему не знала, верить ему или нет.

– И ты боролся со своими… чувствами? – облизнув пересохшие губы, спросила она.

– Конечно, боролся, – не стал увиливать от прямого ответа Джерад. – А с того понедельника, когда уехал, оставив тебя в «Березовой роще», я вообще ни минуты не находил себе места.

– Ох! – выдохнула Мэррин, осознав, что Джераду пришлось так же туго, как и ей самой.

Но он не совсем правильно истолковал ее «ох».

– Ты удивлена, и это понятно. Понимаешь, в понедельник… я сгорал от страсти к тебе и видел, что ты тоже хочешь меня. Так что же произошло? Я напугал тебя? Весь день я провел как в кошмаре, думая только о тебе. А вечером ты врываешься в мой дом и обвиняешь меня в хитроумном плане совратить тебя. Когда ты ушла, я понял.

– Понял? – тупо переспросила она. – Что понял?

Пусть объяснит все человеческим языком, просто и доступно, иначе она немедленно, сию же секунду сойдет с ума!

Джерад посмотрел в широко распахнутые синие глаза Мэррин, потом медленно провел ладонью по ее щеке.

– После твоего ухода я не спал всю ночь. И понял, что люблю тебя, моя милая, моя дорогая Мэррин. Собственно, я сделал это открытие уже сравнительно давно, но боялся признаться в своей любви и тебе, и самому себе.

– Боже! – хрипло вскрикнула она.

– Да, я тоже был потрясен, поверь мне. Ты ушла из моего дома, унося в своем сердце ненависть ко мне. Я решил дать тебе время успокоиться, но сегодня захотел повидаться с тобой, потому что еще одну бессонную ночь мне просто не пережить. И что же я нахожу дома? Конверт с твоим чеком и припиской об «окончательном расчете».

Мэррин казалось, что у нее дрожат все внутренности. Глядя в его серые – такие любимые! – глаза, она боялась пошевелиться, боялась даже моргнуть, чтобы не спугнуть волшебное мгновение. Неужели это не сон?

А Джерад нежно поцеловал ее и, не встретив сопротивления, улыбнулся.

Мэррин улыбнулась в ответ.

– Ты позвонил мне… ну, туда, где я раньше жила?

– Вскрыв письмо, тут же бросился к телефону.

– И мой отец сообщил тебе, что я переехала к дяде Амосу?

– Он сказал, что тут больше свободного места. Ты меня любишь?

Вопрос прозвучал неожиданно, хотя мгновение спустя Мэррин поняла, что подспудно давно желала услышать его.

– Да.

– О, Мэррин! – в восторге выдохнул Джерад. – Ты встретила меня так агрессивно, что я не мог и надеяться на ответное чувство.

Мэррин прикрыла глаза и улыбнулась.

– Ну да, я накинулась на тебя, как самая настоящая мегера! Господи, а ведь мы оба подвергались огромному риску, когда решили разыгрывать из себя влюбленных!

– Риск – благородное дело.

– И очень хорошее! – согласилась она.

Джерад опять целовал ее, и она, обвив руками его шею, подставляла ему свои губы, требуя новых и новых поцелуев.

Спустя несколько минут Джерад слегка отстранился и, взглянув в ее глубокие, как море, глаза, тихо спросил:

– Когда ты узнала?

– О чем?

– О том всепоглощающем чувстве, которое приходит неожиданно и заполняет все твое существо, с которым невозможно бороться, как невозможно прыгнуть через собственную голову. Короче, когда ты узнала, что любишь меня? Только не стесняйся, говори начистоту.

Мэррин улыбнулась, но ответила уклончиво:

– Ну, узнала по некоторым признакам.

– По каким, например? – не отставал Джерад.

– Ну, у меня достаточно ровный характер, раньше я никогда не злилась, а вот ты меня постоянно раздражал, выводил из равновесия.

– А еще? – весело спросил он.

– Когда увидела в газете ту фотографию, где ты с Исидорой Томас, я чуть с ума не сошла от ревности, хотя и не сразу призналась в этом самой себе.

Тут уж Джерад совсем развеселился. Глядя на него, Мэррин тоже широко улыбнулась.

– Ты меня ревновала? Милая, ты – прелесть! – нежно произнес Джерад. – А что ты скажешь, если и я сделаю признание: я пригласил Исидору на свидание в отместку тебе, вернее тому, что ты никак не выходила у меня из головы.

О господи!

– Честно?

– Инстинкт подсказывал мне, что я на грани катастрофы, что еще немного – и я по уши в тебя влюблюсь. – Он улыбнулся. – Да и ревность – не исключительно твоя прерогатива, сладкая ты моя.

И снова она в изумлении уставилась на Джерада.

– Ты меня ревновал? К кому?

Джерад сделал свирепое лицо.

– Тебе крупно повезло, что я не разорвал тебя тогда на месте, Мэррин Шеперд!

Он что, поставил перед собой задачу изумлять ее каждым своим заявлением?

– Что? – задохнулась Мэррин, постепенно начиная сознавать, что Джерад действительно любит ее.

– Ой, только не делай вид, будто ты ничего не понимаешь! – Джерад опять улыбнулся. – Представь себе мое состояние: я привожу тебя в «Хиллмаунт», знакомлю с родными, но во второй приезд твое внимание чуть ли не полностью монополизирует мой милейший кузен Франклин!

– Господи! Ты приревновал меня к Франклину?

– А что мне оставалось, если ты бессовестно флиртовала с ним у всех на глазах?

Мэррин весело расхохоталась. Джерад ласково провел пальцем по ее щеке и чмокнул в нос.

– В ту субботу я действительно приходил к тебе, чтобы проверить, все ли у тебя в порядке, но ты не открыла дверь.

– Ты знал, что я не сплю?

– Я заметил полоску света под твоей дверью, а через пару секунд она исчезла. Мне пришлось вернуться к остальным, но про себя я все время твердил, что ты – моя гостья, что моя задача – сделать так, чтобы тебе было весело, но…

– Но?

– Но наутро я увидел, как Франклин целует тебе руку, а ты милостиво принимаешь его ухаживания.

– И ты снова почувствовал укол ревности, – догадалась Мэррин.

– Какой, к черту, укол… Это был самый настоящий приступ ревности, – уныло проговорил Джерад, качая головой. – Да будет тебе известно, что я решил навсегда расстаться с тобой.

– Когда именно?

– По дороге домой. Ты дала мне достаточно поводов для размышлений.

Мэррин слишком хорошо помнила то ужасное возвращение из «Хиллмаунта».

– Конечно же, я ревновал тебя к Франклину. А потом ты меня поцеловала, и мне это ужасно понравилось. И я понял, что ступил на зыбкую почву.

– Поэтому решил больше со мной не встречаться. Джерад усмехнулся.

– А в следующую субботу я приехал сюда, чтобы увидеться с тобой, потому что всю неделю думал только о тебе.

– Я подстригала лужайку… – Мэррин мечтательно прикрыла глаза. – Ты остановился возле калитки, потому что не любишь врать, и…

– И тут же начал врать: сказал, что приехал, поскольку мама может поинтересоваться, продолжаем ли мы встречаться. Но факт оставался фактом – я больше не мог прожить и дня, не увидев тебя.

– О, Джерад! – вздохнула Мэррин, чувства переполняли ее. – Ты просто чудо! Неудивительно, что я полюбила тебя.

Они сидели, сплетя руки, тесно прижавшись друг к другу, то и дело прерывая свои воспоминания новыми поцелуями.

– Ты потрясающе красивая женщина, Мэррин Шеперд. Тебе кто-нибудь говорил об этом?

– По—моему, ты несколько преувеличиваешь, – промурлыкала она, – но твой комплимент пришелся мне по вкусу.

– Это не комплимент, а констатация факта. Ты – удивительная! И непредсказуемая.

– Потому что взяла в долг большую сумму у незнакомого человека? – мягко спросила Мэррин. – Но я была абсолютно уверена, что смогу вернуть деньги. Хотела брать внеурочную работу, намеревалась понемногу откладывать, и…