Кодекс поведения

Джени принялась теребить угол покрывала. Она перевела взгляд на натюрморт. Несмотря на со вкусом подобранные тона, ничего особо выдающегося в этом полотне не было. Такую картину Уланова вполне могла бы повесить у себя в столовой.

Могу себе представить, о чём они там говорят у нее за столом. Злорадные комментарии, смех. Месть — это блюдо, которое лучше подавать холодным, под аперитив и коктейли со льдом. Рекомендуется тем, у кого достаточно выносливый желудок.

Мне, значит, не подойдет. Несколько раз ее приходил навестить Люсьен, но она отказывалась его видеть, не принимала от него цветы. Ела без аппетита, если вообще удавалось заставить себя что-то проглотить. Видео ее не интересовало, журналы и газеты тоже.

Монтойя очень огорчался из-за апатии Джени, но ему удавалось скрыть свое настроение за напускной веселостью и безобидными шутками. Прошлой ночью обещал выставить меня на мороз, чтобы немного проветрить мне мозги. А сегодня утром после осмотра заявил, что он сам повезет коляску, если она согласится прогуляться немного по коридору.

Отказ Джени поверг его в молчаливую задумчивость. Осмотр продлился гораздо дольше, чем обычно. Он воздержался от своих обычных вопросов, но взял несколько дополнительных мазков и проб крови. Он раскрывал рот лишь для того, чтобы прокомментировать свои действия, да еще сказал, чтобы Джени не стеснялась с вопросами. В ответ она лишь попросила его поскорее со всем покончить, чем, несомненно, обидела своего скрупулезного доктора. Когда он вышел, Джени услышала, как щелкнул дверной замок.

Она вздремнула пару часиков, полежала, глядя в потолок, поспала еще, полежала, глядя на картины.

Вдруг дверь открылась, и обходительный Монтойя сначала осторожно заглянул в комнату.

— О, Джени, вы не спите, — радостно констатировал он и вошел, втянув за собой тележку. На ней возвышался большой черный пластиковый контейнер. — Ну, если это не вытащит вас из постели, то я наполню вашу повязку взрывчаткой и шмякну по ней молотком. — Он погладил пластиковый контейнер как отец, гордящийся своим детищем. — Здесь ваши новые конечности.

Джени насторожилась.

— Как, уже?

— Здесь, в Неоклоне, мы стараемся угодить нашим клиентам, — с небрежным изяществом бросил Монтойя. Видя нескрываемый интерес Джени, он воодушевился. — Готовьтесь, миледи, — сказал он и открыл дверцу встроенного шкафчика. — Через час вы у меня будете ходить.

Джени не сводила глаз с пластиковой сумки.

— Я здесь только четвертый день.

— Правда?

— На воссоздание руки обычно неделя уходит, а на ногу — по меньшей мере две.

— В обычной ситуации именно так и есть. — Монтойя подошел к кровати, держа в руках небольшой металлический поднос с инструментами. — Но в вашем случае некоторые приготовления были сделаны заранее.

— То есть… — Джени тяжело сглотнула, а доктор как ни в чем не бывало поставил поднос на прикроватный столик. — Как?

Монтойя активизировал один из принесенных им зондов, оголил левое плечо Джени и принялся тыкать в гладкую мембрану, служившую своего рода интерфейсом между искусственной рукой и остальным телом.

— Если вы попадаете в Неоклоне на определенный уровень, ваше дело становится обязательным для прочтения. — Монтойя искал с помощью зонда омертвевшие участки. — И предусмотрительный протезист старается сделать необходимые приготовления.

Джени тщетно пыталась не морщиться от боли. Уколы зонда по гиперемированным тканям сустава были ужасно болезненными.

— Что вы мне рассказываете? — процедила она сквозь зубы. — Что по всему Содружеству в магазинах Неоклоны лежат в холодильниках комплекты левых конечностей с моим именем на ярлыке?

Монтойя поправил рубашку на плече Джени и откинул край покрывала.

— Я должен проверить тазобедренный сустав.

— Вы не ответили на мой вопрос. — Джени сгребла в кулак простыню и сосредоточилась на светлом пятнышке на противоположной стене.

— Мне кажется, ответ очевиден, Джени, — ответил Монтойя и приступил к зондированию, — Для вас более, чем для кого бы то ни было.

Поиздевавшись над ней еще немного, он объявил, что функциональное состояние обоих суставов удовлетворительно. Джени принялась неуклюже поправлять постель, но Монтойя на этом не остановился. Из другого шкафчика он выкатил высокий серебристый монолитный цилиндр.

На глазах у Джени он ввел несколько кодов, и устройство по приращению конечностей ожило.

— Зачем обязательно менять? — спросила Джени. — Разве нельзя было старые привести в порядок?

— Вижу, дела пошли на поправку. — Доктор улыбнулся одними губами, все его внимание было приковано к инструменту. — Опять задаем вопросы.

— Но не получаем ответов. — До этого момента желудок не беспокоил Джени, а тут вдруг… от боли у нее слезы на глаза наворачивались. — Зачем менять, если можно починить? — запинаясь от боли, спросила она.

Монтойя молча придвинул к кровати аппарат, на передней панели которого открылись два округлых углубления. Верхнее, поменьше, было зеленого цвета, нижнее, большое — синее. Они смотрели на Джени как два разнокалиберных глаза.

— Почему пришлось заменить руку, и так понятно, а что касается ноги… Я уверен, что с этой новой вы забудете, что такое боль в спине. — Монтойя приподнял аппарат вровень с кроватью. От его вибрации у Джени мелко застучали зубы. — Начнем, пожалуй, с руки, так у вас появится дополнительная точка опоры, когда мы займемся ногой. Прижмите сустав к зеленому углублению.

Джени опустила рубашку и втиснула плечо в отверстие, ощутив приятное давление, когда мембрана прилипла к суставу.

— Вы хотите сказать, что нога не была сбалансирована? У меня ведь семнадцать лет никаких проблем с ней не было, спина всего лишь полгода как начала болеть.

Джени не видела Монтойю за аппаратом, лишь слышала его шаги, когда он подошел к контейнеру. Затем взвизгнула змейка, и раздался легкий хлопок: нарушилась герметичность упаковки.

— Время идет, мы стареем, — сказал Монтойя, — меняется плотность, костных тканей, мышечная масса. Ваши прежние конечности представляли собой устаревшие модели, они не могли перестраиваться со временем. Вам следовало бы их уже раза три или четыре поменять. Прижмитесь как следует к углублению, — приказал Монтойя, выглянув из-за аппарата. — На счет «три» задержите дыхание. Готовы? Раз, два, три!

Джени вдохнула и замерла. Мембрана лопнула, обнажив сустав. С приглушенным щелчком искусственная кость соединилась с плечом, и Джени ощутила приятное тепло разливающейся суставной жидкости. Тут же послышались звуки влажного присасывания, когда искусственные ткани соединялись с телом,

— По-моему, получилось неплохо… Можете вынуть руку. — Джени вытащила свою новую руку из открывшегося отверстия, повращала плечом, согнула локоть, размяла пальцы…

— Ого!

Монтойя высунулся из-за аппарата, как из-за прикрытия.

— Что-нибудь не так?

Джени потрогала кончики пальцев.

— Я же все чувствую!

— Ну конечно.

— А раньше не чувствовала.

— Давно пора было заменить, как вы думаете? — Темноволосая голова снова спряталась. — Пойду позову кого-нибудь, чтобы помогли с ногой. — Монтойя вышел и вскоре вернулся в сопровождении крепкого санитара.

На этот раз процедура была более сложной и, естественно, более болезненной. Вскоре под чутким наблюдением Монтойи Джени уже делала первые шаги по. палате.

— Вы правы, доктор, — заметила она, — со спиной теперь значительно лучше — не думала, что в сорок два года в человеке могут произойти такие перемены.

Санитар коротко кивнул и вышел. Когда они остались вдвоем, Монтойя вынул скальпель и снял с правой руки Джени гелевую повязку. Пока Джени смывала остатки клейкого антйаллергена, Монтойя принес откуда-то белый халат и пару лабораторных тапочек.

— Вам не мешало бы подкрепиться, разрешите пригласить вас на легкий полдник, — сказал он, вручая Джени одежду. — Я вытащу вас из этой палаты, чего бы мне это ни стоило. — Монтойя озорно подмигнул Джени. — В качестве вознаграждения обещаю рассказать вам, как вы сюда попали.