Страница 46 из 99
Уолтер буркнул что-то себе под нос и вышел за дверь.
В комнате стало неожиданно тихо. Где-то на заливе вдруг взревел лодочный мотор, и трехногая овчарка тявкнула и перевернулась у ног Алека.
– Ну что, – сказал в конце концов Алек, – кто-нибудь еще хочет уйти из комитета?
Сондра Картер сложила руки на груди.
– Я хочу, но не уйду.
Алек продолжил собрание, рассказав о нескольких намеченных на ближайшее будущее публичных диспутах. Затем комитет перешел к обсуждению идей насчет сбора денег, но теперь, когда решение парковой службы придавило их свинцовой тяжестью, энтузиазм заметно поугас.
Собрание закончилось как-то скомканно около девяти, и Пол обнаружил, что ему не хочется уходить. Он отстал от всех, вытер пролитый лимонад с кофейного столика и отнес на кухню бокалы из-под вина. Он осторожно составил их в мойку, и его взгляд остановился на голубой лошадке. Он услышал, как Алек желает доброй ночи остальным гостям и вернулся в гостиную. Он подошел почти вплотную к овальным окошкам, но снаружи совсем стемнело, и композиции стали почти неразличимы.
– Дом был еще не достроен, когда Энни закончила их.
Пол обернулся, чтобы посмотреть на Алека, который стоял в дверях.
– Должно быть, она потратила на них целую вечность, – сказал он.
– На самом деле, нет. Сделав наброски, она очень быстро управилась с их изготовлением. Пойдемте на улицу. В это время гораздо лучше разглядывать их снаружи.
Пол вслед за Алеком вышел через входную дверь и подошел к боковой стене дома. Они стояли рядом на песке, и Пол зачарованно качал головой. Окошки ошеломляли.
– В ее работах меня потрясает реализм, – сказал он. – Можно поклясться, что эти женщины настоящие, и их платья окажутся шелковистыми на ощупь.
– Она специализировалась на этом, – сказал Алек. – Не думаю, что даже Том – парень с которым она работала – смог освоить ее технику.
Пол посмотрел на Алека, щеки которого были забрызганы фиолетовыми капельками света, падавшего из ближайшего к нему окошка.
– Разговоры о ней вас нервируют? – спросил Пол.
– Вовсе нет. Это одна из моих любимых тем. Пол пробежался пальцами по одному из окошек, наблюдая, как цвет просачивается на его кожу.
– В тот вечер, когда Оливия вернулась домой и сказала, что Энни О'Нейл умерла… я просто не мог в это поверить. Она была такой живой! Брать у нее интервью было одно удовольствие. – Пол подумал о пленках, которые он не мог заставить себя слушать.
– Да, в это действительно невозможно было поверить.
– Думаю, вы в курсе, что мы с Оливией не живем вместе.
– Да, она сказала мне. – Алек глянул на Пола. – Вы знаете, что она бы хотела совсем другого?
– Да, знаю. – Пол разглядывал изображение черноволосой женщины в белом одеянии, собиравшейся откусить яблоко. – Я один виноват в том, что все получилось так нескладно. Это целиком на моей совести. Когда я уходил, то был совершенно уверен, что поступаю правильно, но сейчас… Иногда я скучаю по ней, хотя все еще сомневаюсь, что у нас может что-то получиться.
– По крайней мере, у вас есть выбор. В этом я вам завидую. – Несколько секунд Алек молча разглядывал песок у себя под ногами, а затем фыркнул и посмотрел на Пола. – У меня какая-то неодолимая потребность прочитать вам лекцию, – сказал он. – У вас есть жена – красивая, умная, живая, и мне кажется, вы не понимаете, какой вы счастливый и как быстро можете потерять и ее… извините! У меня нет никакого права поучать вас.
– Ничего, – сказал Пол. – Думаю, что на вашем месте я чувствовал бы себя точно так же. Алек прихлопнул комара на руке.
– Пойдемте внутрь, – сказал он.
– На самом деле, мне уже пора. – Тон у Пола был неуверенный. Насколько он не хотел входить в дом Алека в начале вечера, настолько теперь ему не хотелось покидать его.
– Зайдите еще ненадолго, – предложил Алек. – Еще не так поздно, и моих детей нет дома. Составьте мне компанию.
– Я видел фотографии ваших детей в студии у Энни, – сказал Пол, когда они вошли в дом. – Ваша дочь – точная копия своей матери.
Алек засмеялся.
– Теперь уже нет. Она подстригла волосы и покрасила их в черный цвет. – Он перешел из гостиной в кабинет. – Заходите сюда, – позвал он.
Пол зашел в маленький кабинет. На письменном столе, повернутый к окну, стоял компьютер, а широкий рабочий стол, такой же как в студии у Энни, занимал половину противоположной стены. Стены были увешаны фотографиями, большинство из которых были семейными, снятыми на пирсе, на террасе дома, на берегу. Везде Энни выглядела счастливой и являла собой центр всей семьи, и Пол внезапно ощутил приступ ненависти к себе за то, что пытался разрушить все это, за то, что играл на ее слабости.
Он разглядывал фотографии детей Энни – Лейси и Клея.
– Она обрезала эти прекрасные волосы? – спросил он, качая головой.
– К сожалению, да.
Пол перешел к следующей фотографии и его передернуло. Загорелый седоволосый мужчина в костюме для тенниса стоял рядом с невзрачной рыжеволосой женщиной.
– А кто эти люди? – спросил он, хотя заранее знал ответ.
На письменном столе зазвонил телефон.
– Родители Энни, – ответил Алек, снимая трубку.
Он произнес в трубку несколько слов, и Пол вдруг почувствовал себя навязчивым. Он помахал Алеку и, изобразив губами беззвучное «спасибо», направился к двери кабинета, но тот поднял руку, жестом останавливая его.
– Подождите секунду, – сказал он Полу, а затем произнес в трубку:
– Я сейчас выезжаю. – Он дал отбой и взглянул на Пола. – Вы не слабонервный?
– Э-э-э… нет. Не думаю.
– Тогда поедемте со мной. – Алек взял связку ключей и направился к двери. – Рядом с Кисс-Ривер одну из диких лошадей зацепила проезжавшая машина. Возможно, вы сможете нам помочь.
Пол последовал за ним на улицу. Они зашли в гараж. Алек отпер шкафчик и достал оттуда саквояж с инструментами и что-то похожее на ружье.
Пол уставился на него.
– Вы собираетесь… вы думаете, что вам придется стрелять в нее?
Алек некоторое время изумленно смотрел на него, а затем широко улыбнулся.
– Транквилизатором, – сказал он. – Если необходимо уложить лошадь, я делаю инъекцию, а сегодня это наиболее вероятно, если только к нашему приезду она еще не умрет. Я не помню, чтобы хоть одна из них выжила после того, как попала под машину.
Пол сел в «бронко» рядом с Алеком и ружьем.
– Энни говорила, что теперь, когда жилые кварталы подступили близко к Кисс-Ривер, лошади пасутся близко к дороге, – сказал он.
Алек сдал «бронко» назад и выехал на улицу.
– Они думают, что трава посажена как раз для них. – Он сокрушенно покачал головой. – Осталось только десять лошадей. После сегодняшнего вечера их может стать девять. Мы расставили вдоль дороги предупреждающие плакаты, но некоторые люди все еще садятся за руль, забывая свои мозги где-то в другом месте.
Некоторое время они ехали молча. Пол подумал о том, что сказала бы Энни, если бы увидела эту сцену: они с Алеком, едущие на Кисс-Ривер как старые приятели, с ружьем, покоящимся между ними?
– Вы начали рассказывать мне о родителях Энни, – нарушил молчание Пол.
– Ах, да. – Алек включил кондиционер. Наступление ночи нисколько не смягчила жару, стоявшую днем. – Ее отец уже умер, а мать по-прежнему живет в Бостоне, где Энни выросла. Не знаю, почему я все еще держу в кабинете их фотографию. Энни настояла на том, чтобы мы ее повесили, но что касается меня, то ее вполне можно было бы выбросить в залив.
Даже в темноте на лице Алека было заметно напряжение.
– Она упоминала, что происходит из очень богатой семьи, – подтолкнул Пол.
Алек коротко глянул на него.
– Она так сказала? – Он покачал головой. – Действительно у них были деньги, но с тех пор, как мы поженились, Энни не видела ни гроша. Они лишили ее наследства.
Пол почувствовал, что весь покрылся потом. Он повернул одну из вентиляционных решеток кондиционера так, чтобы поток воздуха дул прямо ему в лицо.