Страница 40 из 99
– Ну, думаю, что мама так никогда в это и не поверила.
– Да, пожалуй, так и есть. Ей только нравилось подшучивать над тобой по этому поводу.
Несколько минут они молчали.
– Ненавижу макрель, – сказала она. – На самом деле, я вообще ненавижу рыбу.
Быстро темнело, и вместе с темнотой пришел порывистый ветер. На море появилось легкое волнение, и катер подпрыгивал и раскачивался больше, чем хотелось бы Алеку. Они с Лейси надели ветровки.
Лейси вдруг встала.
– Я что-то поймала, папа.
Ее удочка изогнулась, катушка спининга защелкала, и рыба потащила наживку в море.
– Только придерживай, Лейси. Пусть идет. Вот так. Она вцепилась в удочку, высунув кончик языка, что свидетельствовало о предельной сосредоточенности.
– Она остановилась! – крикнула она.
– Порядок! Плавно сматывай леску, выбирай слабину. Тебе помочь?
– Не-а.
Один из молодых людей подошел и встал рядом с ней.
– Ай да девчонка! – сказал он, глядя как она крутит рукоять катушки. – Возможно, она сбежит от тебя еще раз или два. Просто…
Она взвизгнула, когда рыба снова потянула леску, но на этот раз она быстро устала от борьбы, и Лейси, смеясь, опять стала сматывать леску.
Еще один мужчина подошел посмотреть, как раз в тот момент, когда рыба уже была у самой поверхности воды.
– Это макрель, – сказал он, – и настоящая красавица, почти такая же, как рыбак.
Лейси, сражаясь с удочкой, умудрилась как-то ухмыльнуться.
– Рыбачка, – поправил его первый молодой человек.
– Ты прав, – сказал его друг. – Абсолютно прав. Лейси покраснела. Алек подумал, что она выглядит весьма сексуально.
Первый рыбак перегнулся через борт с сачком, а Лейси вытащила голубую рыбину из воды.
– Восемь фунтов в ней будет. – Он легко подхватил рыбу сачком и опустил ее на палубу.
– Не давай ей ускользнуть обратно! – пронзительно закричала Лейси и опустилась рядом с Алеком, придерживая рыбу ветошью, пока он извлекал из ее губы крючок. Один из молодых людей приподнял крышку бачка, и Алек бросил рыбу туда. Затем, кинув на Лейси последний взгляд, рыбаки вернулись к своим удочкам в море.
Алек и Лейси снова насадили наживку на крючки и сели на свои места. Лейси улыбалась.
– Это была хорошая работа, Лейси, – сказал он.
– Однако нам ведь не обязательно ее есть, правда? – спросила она.
– Нет, конечно. Пусть ее получит Нола. Она любит макрель.
– Нолэ, – поправила она, и он засмеялся.
Энни со своим бостонским акцентом так и не смогла освоить эти открытые «а».
– Позвольте представить вам: это моя подруга Нолэ и ее дочь Джессикэ, – произнесла Лейси, подражая хрипловатому голосу своей матери.
– В конце концов это не так уж страшно, – сказал Алек.
– Я рада уже тому, что она не назвала меня Мелиссой или как-нибудь в этом роде.
Алек улыбнулся.
– Она хотела назвать тебя Эммой, но я был против. Я сказал, что соглашусь, если она в течение недели будет произносить это имя правильно, не превращая его в Эммэ. Но, конечно, она этого сделать не сумела.
– Эмма! Боже, папа, спасибо, что ты спас меня. Молодой человек, который назвал ее настоящей красавицей, прошел мимо, и Лейси повернулась, чтобы улыбнуться ему.
– Мне нужно сказать им, что тебе только четырнадцать, – проговорил Алек.
Лейси пожала плечами.
– Но маме было только пятнадцать, когда она первый раз, когда она… Ну, ты знаешь.
– Откуда ты это узнала?
– Она сама мне сказала.
– Она? «Спасибо тебе, Энни», – подумал он про себя.
– Я имею в виду, она сказала, что плохо заниматься этим слишком рано, но у нее все обошлось.
– Ей повезло, что она не забеременела. А сейчас появились такие болезни, о которых тогда никто и не думал.
– Я все это знаю, папа.
Он не видел лица Лейси, но представлял себе, как она закатила глаза, и прежде чем заговорить снова, подождал секунду или две.
– И это означает, что ты собираешься заняться сексом в будущем году, когда тебе будет пятнадцать?
– Боже, папа, вообще-то говоря, это совершенно не твое дело.
Он не стал объяснять ей, что это, конечно же, его дело. Хорошо уже то, что она вообще разговаривала с ним. Возможно, ему следовало бы поговорить с ней о противозачатных средствах. Но если он поднимет этот вопрос, не послужит ли это для нее толчком?
– Джессика уже это начала, – вдруг сказала Лейси, не отрывая глаз от воды.
– Что?
– Боже, я не должна была этого говорить. Ты ведь не расскажешь Ноле, правда? – В ее голосе слышалась мольба. – Пожалуйста, не делай этого! Джессика убьет меня.
– Конечно, я не скажу.
Сможет ли он сдержать свое обещание? Он должен постараться. Алек попробовал представить себе маленькую соблазнительную Джессику Диллард с кем-то в постели и не смог.
– И она… осторожна? – спросил он.
– Думаю, что да. – Похоже, Лейси была раздражена этим вопросом, и он решил не продолжать.
Они поймали вторую и третью макрель, прежде чем качка усилилась, положив конец всякому удовольствию от рыбалки, и Алек почувствовал облегчение, когда капитан развернул катер и направился к берегу. Большинство других рыбаков смотали свои лески и сидели просто так, а некоторые переместились в каюту, прячась от ветра, который разошелся не на шутку.
– Если нехорошо себя чувствуешь, нужно смотреть на горизонт, да? – спросила Лейси.
– Тебе нехорошо, Лейс? – Его самого тоже мутило.
Она укуталась поплотнее в свою ветровку и покачала головой. Начинался дождь. Он смотрел на капли в ее волосах, которые сверкали в свете, падавшем из каюты.
Лейси вдруг застонала и встала, схватившись за борт. Ее стало тошнить, и Алек встал рядом с ней, отводя густые волосы от ее лица. Он вспомнил, как делал то же самое для Энни, когда она носила Лейси. Тяжелейшая беременность, хотя Энни всегда говорила Лейси, что это были восхитительные девять месяцев, как будто пыталась обмануть собственную память.
Алек достал из кармана джинсов носовой платок.
– Давай пересядем в другое место, – предложил он.
Они сели на палубе, прислонившись к стенке каюты, хоть как-то укрывшись от ветра и дождя. Лейси выбивала зубами мелкую дробь, и он обнял ее, довольный, что она не протестует.
Где-то с другой стороны каюты стало плохо одному из рыбаков. При звуке его рвоты, Лейси всхлипнула и прижалась к Алеку.
– Папочка, – сказала она, – мне так плохо!
– Я знаю дорогая. – Он смотрел на горизонт. Сквозь туман можно было разглядеть вереницу огней вдоль берега и ни севере пульсирующий свет кисс-риверского маяка. – Смотри, Лейс, – сказал он. – Мы почти дома.
Она подняла голову, но снова со стоном уронила ее Алеку на плечо, и он крепче обнял ее. Он замерз и промок, к тому же ее могло вырвать прямо на его куртку, и тем не менее он давно не чувствовал себя настолько удовлетворенным.
Когда они наконец добрались до бухты, Лейси, пошатываясь, направилась к машине, а Алек нес за ней бачок с рыбой. Он поставил его в багажник «бронко», забрался на свое место и взглянул на дочь.
– Все еще зеленая, – сказал он. – Как ты себя чувствуешь?
– М-м-м. – Она прислонилась головой к боковому стеклу и закрыла глаза.
Пока они ехали домой, Лейси молчала. Она даже не надела наушники, и радиоприемник беззвучно покоился у нее на коленях.
Дома Алек поставил бачок с рыбой на кухонный стол и внимательно посмотрел на Лейси, которая снимала мокрую ветровку. Ее лицо было совершенно белым, кожа вокруг глаз – припухшей.
– Похоже, идея была не самой удачной, – сказал он.
Она бросила смятую куртку на один из стульев и открыла бачок.
– Ну, – сказала она, вытаскивая самую маленькую макрель, – Нолэ так будет счастлива.
Алек улыбнулся.
– Я побеспокоюсь о рыбе, Энни. А ты займись… Лейси развернулась лицом к нему.
– Я не Энни!
Она швырнула в него рыбой, и та, прежде чем с глухим стуком упасть на пол, задела его по щеке.
– Извини, Лейс, – сказал он.