Спасительный свет (Темная сторона света)

– Конесно, – ответил Клинт, слегка шепелявя.

В нескольких ярдах Оливия заметила открытку, которую он сделал для нее, и побежала, чтобы ее подобрать. Она была смята почти до неузнаваемости, но на ней все еще можно было разобрать пирог с десятью свечками. Клинт раскрасил его зеленым цветом.

– Они такие хулиганы, – говорила миссис Джаспер Клинту, когда Оливия снова опустилась рядом с ними на колени.

– Эвери поколосит их. – Клинт сел, все еще прижимая к носу окровавленный платок.

Оливия посмотрела в угол площадки, где старшие дети играли в вышибалы. Мяч как раз был в руках у ее брата Эвери, и она увидела, как он с силой метнул его в одну из девочек, которая таки успела вовремя отпрыгнуть, О да, Эвери с превеликим удовольствием отлупит Тима Андерсена. Он готов использовать любой повод для драки.

Миссис Джаспер посмотрела на Оливию.

– Может быть, Клинта стоит отправить домой? Позвонить вашей маме?

Оливия покачала головой, зная, что миссис Джаспер не хуже ее понимает, насколько бессмысленно звонить миссис Саймон.

– Я отведу его. – Оливия протянула брату руку, и его пальцы в сиреневых пятнах сомкнулись вокруг нее мертвой хваткой. Сезон черники уже давно закончился и пять долларов, которые они заработали, собрав ягоды, уже давно истрачены. Но пройдет еще несколько недель, прежде чем исчезнут пятна с их пальцев.

Она привела Клинта домой, надеясь, что их мать уже напилась и отключилась у себя на диване. Оливия наперед знала, что та скажет, услышав, что Клинта снова побили. Она покачает головой с торчащими во все стороны темными клочьями редких нечесаных волос и заявит, будто Клинт не может понять, как она его унижает.

– Должно быть, тот день, когда Бог создал вас двоих, был для него не слишком удачным. Ну, и раз уж он дал тебе мозги Клинта впридачу к твоим собственным, то ты и должна заботиться о нем.

На сей раз мать лежала на софе, уткнувшись обрюзгшим лицом в мягкие подушки. Бутылка валялась на полу рядом с ней. Оливия уложила Клинта на его кровать – одну из трех, стоявших в тесной спальне, которую она делила со своими братьями. Клинт, уставший от переживаний этого дня, быстро уснул. Кровь коркой засохла у него вокруг носа и производила впечатление ужасной царапины. Вернувшись в гостиную, Оливия подняла с пола бутылку и поставила ее в шкафчик на кухне, постаравшись убрать как можно выше, куда только она смогла дотянуться, чтобы матери, когда проснется, пришлось как следует поискать ее. После этого она снова отправилась в школу, думая по дороге, что ей тоже нужно сделать Клинту открытку, поскольку знала, что ничего другого на день рождения они не получат.

Оливия застыла с щеткой в руках, прислушиваясь. Кто-то еще был в доме. Она пыталась разглядеть через стеклянную дверь, что происходит в гостиной, но было слишком темно. Неужели она забыла запереть входную дверь после ухода Алека?

– Оливия?

Это был Пол. Она с облегчением вздохнула, когда он вышел на террасу. Ее раздражала его уверенность в том, что он может запросто прийти в любое время в этот дом, но она была слишком рада видеть его, чтобы сказать ему что-нибудь неприятное.

– Ты напугал меня, – сказала она.

Приди он на двадцать минут раньше, его ожидал бы сюрприз. Она вспомнила о павлиньем пере на кухне. Нужно постараться, чтобы он его не увидел.

– Извини, я постучал, но ты здесь, наверное, не услышала.

Он сел за стол и посмотрел на нее. – Я хочу поговорить с тобой, – сказал он. – Если ты не возражаешь.

– Конечно, я не возражаю. – Она отставила щетку и села напротив него.

– Ты серьезно сказала, что я могу разговаривать с тобой об Энни?

Она постаралась не показать своего разочарования.

– Да.

– Мне это необходимо. Ты была права: мне больше не с кем поговорить о ней. Никого кроме тебя не волнуют мои проблемы. – Он нервно постукивал пальцами по столу. – Это нелегко, но после того, как ты зашла ко мне… и ты была так добра… Мне вдруг пришло в голову, что я должен попытаться рассказать тебе правду.

Оливия сомкнула пальцы на коленях.

– Мне казалось, я знаю правду. Он покачал головой.

– Ты знаешь большую часть. Ты знаешь, что я полюбил женщину, которая была мне недоступна, и что я практически сошел с ума от этого. Но чего ты не знаешь… – Он посмотрел на потолок и тяжело вздохнул. – Ах, Лив. – Он покачал головой и снова взглянул на нее. – Прости меня. Когда мы с тобой поженились, я не мог себе даже представить, что сделаю что-либо подобное. Такое, что причинит тебе боль.

– Ты переспал с ней. Пол облизал губы.

– Только один раз, – сказал он. – Перед самым Рождеством. У меня было такое чувство, что я должен это сделать, как будто…

– И это чувство оказалось сильнее тех клятв, которые ты дал мне?

Ей казалось, что она умрет от боли, разрывающей ее сердце. Он спал с ними обеими. Он сравнивал их, и Энни вышла победительницей в этом соревновании.

– Я должен был уйти от тебя раньше, – сказал он. – Мне не очень-то это все нравилось, но я убедил себя, что ты сама в какой-то степени виновата: все время приходишь поздно и…

Он замолчал и уставился в темноту.

– И что?

– Просто ты – такой человек: слишком скованный, что ли, а Энни была такой свободной, полной жизни и…

– Прекрати! – Оливия вскочила. – Ты наверное думаешь, что я совсем бесчувственная.

Он посмотрел на нее и продолжал, как будто она ничего не говорила.

– Меня просто засосало в ее водоворот. Она была таким хорошим человеком.

– О да, просто замечательным. Она обманывала своего мужа, Пол. Разве это хорошо?

– Это была моя инициатива, а не ее. Я толкнул ее на это. То есть, конечно, я не насиловал ее, она хотела этого, но…

– Пол, я сказала тебе, что готова слушать, но я не могу. Это очень больно.

Он встал и неожиданно обнял ее. Она не сопротивлялась. Не могла. Теперь уже слишком поздно.

– Я все еще беспокоюсь о тебе, Лив, – сказал он. – Но она сломала меня. Черт побери, лучше бы мы не приезжали сюда. Лучше бы я никогда не встречался с ней.

Он был такой теплый и знакомый, но стоило закрыть глаза, как перед нею вставала картина: Пол с Энни в постели. Со стоном она отстранилась от него.

– Иди домой, Пол, – сказала она. – Возвращайся в свой маленький храм.

Он какое-то время постоял в нерешительности, а затем повернулся и ушел. Оливия подождала, пока затихнет звук его отъезжающей машины, а потом прошла на кухню и сняла с окна павлинье перо. Она отнесла его на неосвещенный пирс, в темноте подняла над головой и с силой опустила на ограждение, с огромным удовольствием прислушиваясь к звуку рассыпающихся осколков.

ГЛАВА 17

Пол налетел на Алека в супермаркете, причем буквально: их тележки столкнулись, когда он заворачивал за угол у прилавка с молочными продуктами. Алек расплылся в улыбке, а Пол чуть не застонал от досады. Он попался.

– Пол! – Алек дружески пожал ему руку. – Я уже давно думаю о вас.

– Вот как?

Алек облокотился на свою тележку, как будто расположился для долгого разговора.

– Тот материал о маяке, который вы прислали мне – совершенно потрясающий. Я уже разговаривал об этом с Нолой: если добавить еще немного информации, можно сделать не брошюру, а буклет. Издатель согласен, и мы уже думаем, как распространить ее по всей стране.

– Фантастика, – сказал Пол. Он перекладывал пакеты в тележке, чтобы не смотреть на Алека.

– У меня появилась идея по поводу вашего следующего интервью с Мери Пур, – сказал Алек. – Пусть она расскажет о себе самой. Люди называли ее «ангелом света». У меня есть несколько старых статей о ней. Я могу прислать их, чтобы вы знали, о чем ее спрашивать, если она окажется не слишком разговорчивой. И, может быть, через какое-то время мы попросим ее провести для нас экскурсию по дому смотрителей. Как, по-вашему, она к этому отнесется?

– Экскурсия по дому? – Пол передвинул коробку с ванильным мороженым с одного края тележки на другой. – Я в этом не уверен. Она сидела в кресле-качалке, когда я с ней разговаривал, и я не знаю, насколько свободно она передвигается.