Страница 36 из 113
С помощью требюше можно было не только разрушать или расшатывать укрепления, но и метать зажигательные снаряды, провоцировать эпидемию в осажденном месте, забросив туда гниющие трупы животных. В 1332 г. во время осады замка Шванау страсбуржцы захватили 60 пленных и убили 48 из них, 3 убитых плотников поместили в бочки вместе с разными нечистотами и забросили в замок[209]. Требюше использовались также для прицельной стрельбы по воинам, особенно по их предводителям: Симона де Монфора сразил камень, выпущенный из камнемета, который направляли, согласно нескольким источникам, тулузские женщины. Разрушали и машины противника – требюше и «котов». В одном эпизоде осады Кастельнодари в сентябре 1211 г. окситанцы показали требюше в действии: «Осаждавшие установили свой требюше на дороге, но ни на какой дороге, ни на какой тропинке они не нашли камней, которые не раскалывались бы от сильного толчка при выстреле. Осаждавшие нашли только три камня, которые принесли с расстояния в одно лье. Выстрелив первым камнем, они сокрушили башню; другим – на глазах у всех они разрушили зал; при третьем выстреле камень раскололся, не причинив вреда тем, кто находился в городе»[210].
Даже во время самых крупных осад XIII – начала XIV в. количество используемых требюше было относительно небольшим и не превышало двадцати. Можно получить представление об их боеспособности: в 1304 г. у Эдуарда I было 13 требюше для осады замка Стерлинг (большинство из них, как позднее первые большие пушки, имели имена – признак их немногочисленности: Викарий, Священник, Волк войны, Глостер, Колокольня, Весь мир), которые бросили 600 камней. В 1244 г. английское правительство приказало подготовить большое количество круглых камней для требюше; 6 июня 1296 г. Эдуард I подошел со своей армией к аббатству Холируд под Эдинбургом; он установил три машины, которые за 3 дня бросили 158 крупных камней[211].
Часто велись подкопные работы: подобный эпизод мы встречаем во время осады Шато-Гайара.
Наконец, когда нападавшим не удавалось пробить в стене довольно широкую брешь, они использовали при штурме лестницы. Виллардуэн рассказывает, что во время первой осады Константинополя несколько франкских рыцарей попытались взобраться на стену: «И они приставили две лестницы к одному барбакану вблизи моря. А стена вся была усеяна англами и данами, и приступ был весьма могуч, и суров, и продолжителен. И в живом порыве два рыцаря и два оруженосца взобрались на стену и захватили у них стену. И на стену влезло их около пятнадцати, и там сражались они секирами и мечами. И те, кто был в городе, поднатужились во всю мочь и резко отбросили наших, а двоих даже захватили»[212].
По правде говоря, каждый из этих способов был известен до 1150 г. Даже мангоно упомянут у Аббона при осаде Парижа норманнами в 885 г. Аббон пишет: «Из связанных балок равной длины они смастерили то, что на народном языке называют мангоно – машины, метающие огромные камни, которые разбивали жалкие крытые ходы варваров»[213]. Однако к XII-XIII вв., когда орудия и машины стали использовать чаще, разные технические усовершенствования позволили сделать стрельбу более быстрой, точной, а снаряды – более тяжелыми. Одновременно стали более искусными и эффективными подкопные работы.
Все это свидетельствует о присутствии технического персонала (это подтверждается в большинстве случаев нашими источниками) – минеров, саперов, ремесленников. Среди этих людей выделяется, особенно с конца XII в., небольшая группа мастеров, изготавливавших машины, или инженеров, пользовавшихся финансовыми привилегиями, что подчеркивает ценность их службы. Известно, какое будущее ожидало людей этой профессии, военные корни которой были не столь очевидны. Конечно, инженер 1200 г. не был абсолютно новой фигурой даже на средневековом Западе. В своем рассказе о взятии Иерусалима Раймунд Ажильский сообщает имена инженеров, которые в 1099 г. по приказу Годфрида Бульонского и Раймунда Сен-Жильского соорудили для осады разные деревянные замки (lignea castra), машины и приспособления (machinae et machinamenta)[214]. Но начиная с правления Иоанна Безземельного и Филиппа Августа упоминания об инженерах встречаются чаще. В 1201 г. некий мастер Уррик сопровождает короля Иоанна в Нормандию «для создания машин» (ad facienda ingenia). Во время осады Тулузы в 1218 г. двое мастеров по требюше, Бернар Парейр и мэтр Гарнье, работали у осажденных. В 1220 г., пожелав захватить замок Беллем, Людовик IX обратился ко «всем, кто умеет подводить подкопы», и использовал две машины, обслуживаемые несколькими мастерами». В крестовом походе в Египет Жослен де Корно занимал должность «мастера инженера» (mestre engingneur) и вместе со своими товарищами руководил постройкой 18 машин[215]. Долгой и весьма удачной была карьера некоторых инженеров: так, гасконец Жан де Мезо, называемый «мастер-изобретатель» или «изобретатель» (magister ingeniorum, или ingeniator), стал рыцарем в 1254 г., работал во многих крепостях Гаскони и в 1271-1272 г. перешел на службу к графу Савойскому[216].
В первую очередь, жители осажденного города или гарнизон замка могли контратаковать. Они могли ждать или призвать на помощь вспомогательную армию, чтобы поставить нападавших в неблагоприятное положение и заставить их свернуть лагерь; делать вылазки с целью прорвать блокаду или посеять панику; надеяться, что климатические условия, нехватка денег и продовольствия, неудобства, дезертирство, болезни заставят нападавших снять осаду. На подкопные работы осажденные могли ответить контрмерами. В городах и замках также применялись требюше и камнеметы: судя по списку запасов крепостей Филиппа Августа, в Шиноне находились «400 веревок к камнеметам, 8 больших камнеметов, один большой, один маленький и один турецкий камнемет» и в Фалезе «2 камнемета и 2 мангоно и 50 одинаковых веревок»[217]. Наличие требюше в обоих лагерях приводило к настоящей дуэли, целью которой было прежде всего разрушить машины противника.
В силу своих функций (среди них военная функция была второстепенной или дополнительной) города имели довольно уязвимую систему укреплений. Наряду с городами, наилучшим образом использовавшими оборонительные возможности своего местоположения (скала, плато, болото, водоем), были и такие, которые обращали внимание только на удобства передвижения и постройки. Рост городов в XII-XIII вв. и относительный мир только усиливали эту тенденцию. Городские стены, даже если они существовали (что было далеко не всегда), были довольно непрочными, более того – уязвимыми из-за брешей и потайных лазов, количество которых увеличивалось; дома, риги, мельницы, фруктовые сады за крепостными стенами усложняли оборону, поскольку нападавшие могли приблизиться незаметно. Первой заботой осажденного города было заделать все бреши в стенах, расчистить территорию вокруг стен, обеспечить защитникам быстрое перемещение у подножия стен или по дозорному пути. В то же время приводили в порядок или строили земляные насыпи, палисады, переходы, сводчатые проходы. Дверям уделяли особое внимание. Большую часть их заделывали, привратные башни обеспечивали людьми и припасами, а также сооружали перед стенами укрепления (antemuralia) или барбаканы (barbacanae). Например, во время осады Тулузы в 1218 г. в оборонительные укрепления входили 16 барбаканов, вверенные капитанам, чьи имена перечисляет «Песнь об альбигойском крестовом походе»[218].
209
Martin P. Quelques aspects de l’art de la guerre en Alsace au XIV – siecle. (373).
210
La chanson de la croisade albigeoise. Paris, 1931. Vol. I. P. 216.
211
Freeman A. Z. Wall-Breakers and River-Bridgers. (249).
212
Жоффруа de Виллардуэн. Завоевание Константинополя. / Пер., вступ. статья и комм. Н. А. Заборова. М., 1993. С. 44.
213
Raimondd Aguilers. Historia Francorum qui ceperunt Jerusalem. // Histonens des croisades. Historiens occidentaux. Vol. III. P. 297.
214
Fino J. F. Forteresses de la France medievale. (783). P. 216-217.
215
CEuvres de Jean sire de Joinville. P. 129, 203.
216
Gardelles J. Les chateaux du Moyen Age dans la France du Sud-Ouest. (797). P. 70, n° 21.
217
Audouin Е. Essai sur l’armee royale au temps de Philippe Auguste. (226). P. 190-191.
218
La chanson de la croisade albigeoise. Vol. III. P. 301-319.