Хаджи

- Привет, Ибрагим, - сказал Гидеон. - Прошло три года с тех пор, как ты оказал мне гостеприимство в твоей деревне. Да, армия у тебя впечатляющая, но воды ты не полу-чишь. Она принадлежит нам.

- Ты лживый еврей, и пердел я тебе в бороду!

- Твой большой благодетель, Фавзи Кабир-эфенди, продал нам права на воду из Ая-лонского ручья, когда откинул нам это болото. Но у Табы всегда будет достаточно воды, если она будет вести себя как следует.

- Лжец! Ты умрешь первым!

- Влезай на свою чудесную лошадь и скачи в Лидду, хаджи Ибрагим. Все это запи-сано в земельной конторе.

Ибрагим был поражен до немоты. Обычно, будучи возбужден, он сыпал громкими словами и проклятьями, чтобы успокоиться. Он стал подыскивать подходящие слова, что-бы скрыть свое замешательство, а ум его метался. Он понимал, что если действительно права на воду у евреев, то ему придется отдать едва не ставшего насильником Хани, чтобы наполнить деревенский колодец!

Внезапно Гидеон издал короткую команду, чтобы телохранители Ибрагима вышли.

- И ты тоже уходи, - сказал Гидеон, - встреча окончена.

Еврей поймал его в ловушку. У него не было выбора. Он подавил свою ярость, зная, что следующий миг может стать решающим. И он знал, что Гидеон не из тех, кто станет запугивать: надо менять курс. Жестом и несколькими словами он приказал своим людям удалиться.

- Пожалуйста, - Гидеон указал на пару больших плоских камней, подходящих для сидения. - Я часто прихожу сюда, как ты поднимаешься на свой холм. Нам много о чем есть поговорить. Позволишь себе чуточку вина?

Ибрагим оглянулся, как будто за ним шпионили. Ему, как мусульманину, запрещено пить вино.

- Сначала поговорим, - сказал он.

Гидеон присел на один из камней.

- Кто на один день тебя старше, тот на один день хитрее. Кабир-эфенди вел с тобой нечестную игру, - сказал еврей.

Ибрагим подавил желание остановить Гидеона - ведь нельзя позволить еврею плохо говорить о брате-мусульманине. В глубине души он понимал, что Фавзи Кабир предал его, продав евреям права на воду. Он сделал это, чтобы заставить Табу бороться против Иеру-салимского муфтия. Как же это обойти? Неужели евреи не сжалятся? Прежде чем я съем его на обед, он может съесть меня на завтрак.

- Мне нужен Хани, - сказал Гидеон.

- Он был на своем собственном поле, а на него напала дюжина ваших людей, - ав-томатически произнес Ибрагим.

Гидеон ответил обезоруживающей улыбкой, той же самой пренебрежительной улыбкой, как три года назад.

- Если так, правосудие пойдет своим ходом. Он получит справедливый суд.

- Нет. Вся эта история - ваша выдумка, чтобы оправдать то, что вы нас оставили без воды.

- У тебя два выбора, - сказал Гидеон, игнорируя слова Ибрагима. - Я знаю, что Хани прячется у Ваххаби. Я сорок дней и ночей ел в палатке шейха Аззиза. Мы с ним братья. Или Хани вернут и он пойдет под суд, или мои друзья среди Ваххаби проследят за тем, чтобы его выгнали в пустыню.

Еврей заманил Ибрагима в слабую позицию. Он знал, что Гидеон знает, что он нико-гда не сможет согласиться вернуть Хани, чтобы отдать его под суд. Так Ибрагим потеряет лицо перед своими людьми. Будет гораздо лучше позволить бедуинским друзьям Гидеона позаботиться о нем. Ему придется разделить с Гидеоном тайну. Он будет обязан еврею. Пока евреи владеют его водой, он у них в двойном долгу. Ты можешь пройти перед вра-гом, когда ты голоден, но не когда ты гол...

- Черт с ним, с Хани, - сказал Ибрагим. - Пусть грифы гложут его кости.

- Ваххаби получат письмо сегодня вечером, - сказал Гидеон.

- Никто не должен знать, - произнес Ибрагим.

- Пустыня все скроет, - ответил Гидеон.

- Вы не можете воспользоваться тем, что Кабир нас обманул, - взмолился Ибрагим. - Ведь мы в Табе больше тысячи лет. - Он преувеличил на несколько столетий.

- За вашу воду надо платить, - твердо сказал Гидеон.

- Но мы же очень, очень бедны.

- Насколько я понимаю, ты лично вполне разбогател.

- Я на шантаж не поддамся, - сказал Ибрагим, и его доблесть медленно выступила из пор.

- Если ты не нашел способа выбить воду из скалы, пакуй свои вещи.

- Назови свою цену! - прошептал Ибрагим, и страх овладел им.

- Мир.

- Мир?

- Мир.

- И все?

- Все. Вентиль, который направляет воду в Табу, останется открытым до тех пор, пока вы не делаете набегов на наши поля, не стреляете в нас и никогда больше не прикос-нетесь ни к одному из моих людей.

Доблесть Ибрагима быстро вернулась к нему.

- Что ты мне дашь, если я приму твои требования?

- Ту самую воду.

- Мне нужна бумага, чтобы всем ее показать. Дай мне бумагу, и я согласен.

- Мы уже легализовали ваши права. Они в папке в земельной конторе. Ваша вода за-висит от того, будете ли вы выполнять соглашение. Что-нибудь не так?

- Я понял, - капитулировал Ибрагим. Он почувствовал такое облегчение, что пожал Гидеону руку, как при заключении сделки. - Как мы узнаем, что там достаточно воды? В жаркие месяцы поток иссякает, а мы видим, что вы сооружаете одну из этих огромных во-донапорных башен.

- Мы два года обмеряли ручей. Для нынешних нужд его достаточно. Однако мы вскрываем новые площади и хотим попробовать дождевание. Под террасами мы построим плотину и резервуар. Вместе с зимними потоками будет достаточно воды - для мирных соседей - на это столетие.

Плотина! Резервуар! Удивительно. До чего изобретательны евреи!

- Раз уж ты здесь... Ваши пастухи сломали ограду на вашем южном пастбище, где оно граничит с нашими северными полями. А ваши козы все рушат. Они своими копыта-ми копают землю в поисках воды и уничтожают хрупкие насаждения.

Ибрагим старался не быть агрессивным...

- Но эти козы жили здесь тысячи лет.

- Козы - да, но земля - нет, - сказал Гидеон. - Я заметил, что ты осушал болото, и как я понимаю, это твоя личная земля. Если хочешь получить высокую прибыль, то я предлагаю тебе избавиться от коз и попробовать заняться тем скотом, который мы здесь завели.

Ибрагим решительно встал.

- Пойми, Гидеон Аш. Я заключил с тобой сделку, потому что у меня нет выбора. Нам ничего не надо, кроме нашей доли воды, которую у нас украли. Нам не надо вашего скота, ваших машин, вашей медицины. Вы обманываете себя, если в самом деле полагае-те, что это страна молока и меда, как шпионы Моисея обманывали его.

Ханаан всегда был пылью. Древние евреи из-за засухи бежали из Ханаана в Египет.

- Кое-чему мы, может быть, научились за последние три тысячелетия, - сказал Гиде-он, - и может быть, настало и для вас время начать учиться.

- А может быть, вы научитесь тому, что то, чему Пророк повелел быть пылью, так и будет пылью. Подожди, пока не останется воды. Подожди, пока не придут землетрясения. Подожди, когда ваша медицина не сможет излечивать Божью кару. Подожди, пока солнце не взломает скалы. Они сломят и ваш дух тоже.

- Может быть, и Аллаху нужно немножко помочь, - ответил Гидеон. - Настала вам пора перестать перебирать кости мертвой земли.

- Дурак ты, Гидеон Аш.

- Мы собираемся быть соседями надолго, хаджи Ибрагим. Я надеялся, что ты жела-ешь лучшего для своего народа.

- Не от вас, - ответил Ибрагим и сел на лошадь.

- Надо нам встретиться. Нужно потолковать о таких вещах, как ограда и чума. Это касается нас обоих, - сказал Гидеон.

- Как я могу встречаться, если вы мухтаром выбрали бабу?

- Мы выбираем своих лидеров. Наши лидеры не выбирают нас, - сказал Гидеон.

- Совсем плохой порядок. Никогда не будет действовать, - сказал Ибрагим. - Я встречусь, но только с тобой и только на моем холме.

- Разок на холме. А разок здесь у ручья, - ответил Гидеон.

Отъехав, Ибрагим удивился, что больше сердился на еврея, чем на Кабир-эфенди. От Кабира штучки такого рода были ожидаемы и понятны. Но милости от евреев? Никогда!

Ибрагим прискакал к перепуганному собранию у кафе. Он спокойно уселся за свой столик, пока Фарук подобострастно ставил перед ним финджан с кофе. Не спеша налил его и отхлебнул, изучая полные страха, обращенные к нему глаза.