Страница 48 из 69
В следующем письме руководитель ОРВС сообщал, что «…многое из того, что говорит Власов и Малышкин вполне отвечает и нашим взглядам и тому, что мы говорили и говорим. Но многое еще неясно, и еще нельзя сказать… сможет ли РОА иметь успех в борьбе против Красной Армии. Одного утверждения, что национальная идея у РОА «чистая» и «настоящая», а у большевиков «ложная» и «опошленная» – мало для того, чтобы выбить из рук Сталина его оружие – ставку на «патриотизм» и на «Отечественную против «захватчиков» войну». Мы будем верить, – заканчивает фон Лампе, – что РОА будет иметь успех, и сможет стать Кадром Русской Национальной Армии…» {{ Там же, — Л. 22.}} .
Здесь достаточно характерно для белоэмигрантских лидеров расставлены акценты – РОА как кадр «Русской Национальной Армии», в то время, как сам генерал Власов ставил вопрос совершенно иначе – задействовать или нет белых эмигрантов в своей Русской Освободительной Армии.
Процитированное письмо написано 8 июня 1943 года. В этот день состоялось совещание в резиденции Гитлера в Бергхофе, на котором решался вопрос о дальнейшей судьбе русских воинских формирований в Вермахте и о судьбе самого генерала Власова. Именно тогда Гитлер принял «окончательное» решение: русских в единую армию под командованием Власова не объединять, все разговоры о РОА вести только в пропагандистских целях {{ The Journal of Modern History, vol. XXIII, № 1. — March 1951. — P. 58-71.}} . Разумеется, фон Лампе не мог знать о принятом фюрером решении. Но данное совпадение довольно красноречиво свидетельствует о несбыточности надежд руководителя ОРВС на создание единой РОА в тот период.
С самого начала войны немецкие власти чрезвычайно настороженно относились к российской эмигрантской печати. Перед выпуском каждого номера газеты, журнала, или иного информационного сообщения, два экземпляра представлялись в Опорный Пункт Управления Делами Русской Эмиграции (УДРЭ). Только по возвращении одного из них с пометкой цензора, издание могло быть разослано читателям {{ ГАРФ. — Ф. 5761, Оп. 1, Д. 10, Л. 149.}} . По сообщению Гегела-Швили, являвшегося ответственным издателем «Информации Юго-Восточного Отдела ОРВС», во вверенном ему органе печати было невозможно публиковать статьи политического храктера {{ ГАРФ. — Ф. 5796, Оп. 1, Д. 9, Л. 140.}} . Спустя семь дней после бергхофского решения Гитлера, фон Лампе сообщил, что немецкие власти запрещают печатать в «Информации» материалы по самым животрепещущим вопросам, в частности, связанным с генералом Власовым. «Почему Власов зовёт всех, а нам, почти что самым заинтересованным, даже и отвечать нельзя?» – задается вопросом руководитель ОРВС {{ Письмо А.А. фон Лампе неизвестному адресату от 30 мая 1943 года. — ГАРФ — Ф. 5796, Оп. 1, Д. 21, Л. 116.}} . Ответ заключается в том, что Гитлер, выступая как против объединения разрозненных русских батальонов в единую РОА, так и против использования организационных структур российской военной эмиграции, стремился не допустить консолидации этих двух сил. Во многом ему удалось разобщить белых и бывших красных. Фон Лампе сообщает: «В Париже… уже сочинили слух, что де мол генерал Власов зовёт к себе эмиграцию, а генералы Бискупский и Лампе, завидуя ему, никого к нему не пускают… Додумались!!!» {{ Там же.}}
Попытки нацистского руководства вбить клин между белогвардейцами и власовцами осуществлялись не только по линии информационной блокады. В том же письме фон Лампе пишет: «Хуже всего то, что если эмиграции к Власову идти разрешат, то пойдёт полтора человека… К Шпееру эмигрантов брали на рядовые должности, а сейчас красных офицеров берут на должности командные. Так что эмигранты офицеры оказываются подчинёнными офицерам (с позволения сказать) красным, и иногда им подчиняться не хотят…» {{ Там же.}}
Следует отметить, что сам руководитель ОРВС, как это следует из его письма неизвестному адресату от 30 мая 1943 года, не считал Власова инициатором разобщения: «Не Власов и Ко против эмиграции, так как у них, при разногласиях… всё же имеется к ней склонность. Вопрос этот заострён до крайности не ими…» {{ Там же.}} Фон Лампе, по собственному его признанию, готов верить, что мысль не допускать эмиграцию к участию в Русском Освободительном Движении, высказана не Власовым {{ Там же.}} .
23 мая 1943 года в газете «Новый путь», издававшейся Управлением Делами Русской Эмиграции в Сербии, было напечатано интервью с «ближайшим сотрудником» генерала Власова. Несмотря на то, что имя этого человека в публикации не называлось, по некоторым данным его биографии, отражённым в интервью (в прошлом видный член коммунистической партии, во время войны – дивизионный комиссар), можно с известной долей уверенности утверждать, что это был Г. Н. Жиленков. На вопрос корреспондента, доктора Н. Маринковича: «Желаете ли вы привлечь к ведущейся вами борьбе и русскую эмиграцию?» – интервьюер ответил: «Русская эмиграция, по нашему мнению, как политическая величина, вообще не существует. Она потеряла всякую связь с совершающимся сейчас в России. Поэтому она не может уловить то, что в настоящий момент является самым важным. Поскольку эмиграция и дальше придерживается своих старых принципов, мы не можем войти с ней в связь» {{ «Новый путь». — 23 мая 1943. — № 20 (67), — С. 1-2.}} .
Подобная постановка вопроса была достаточно типична для некоторых руководителей Власовского движения – выходцев из СССР. Старая эмиграция, особенно её представители, имевшие белогвардейское прошлое, ассоциировались со стремлением возродить монархию, причем в том виде, в котором её рисовали на политзанятиях в Красной Армии.
Вместе с тем, интервьюер отметил, что за последнее время в среде эмиграции произошли положительные сдвиги. «Родились новые люди, вышедшие из-под влияния прежних заблуждений». Подобное суждение могло сложиться в результате общения с представителями НТС. На первой полосе этого же номера газеты была помещена статья главного редактора Б. Ганусовского «Роль эмиграции». Статья написана в порядке полемики с утверждениями интервьюера, касающимися русских за рубежом* {{* Позже, руководитель УДРЭ в Сербии генерал-майор В.В. Крейтер, которому была подотчетна газета «Новый путь», вошел в возглавленный Власовым Комитет Освобождения Народов России.}} .
Первый программный документ Власовского движения – «Смоленская декларация», подписанная 27 декабря 1942 года, попал к представителям военной эмиграции только в апреле 1943 через Одессу. На запрос эмигрантов по поводу этой декларации, адресованный германскому командованию, был получен ответ, что она касается только советских военнопленных и населения «освобожденных областей». Вопрос же о допуске русских эмигрантов к участию в борьбе, откладывается до окончания войны на Восточном фронте {{ Информация III Отдела Русского Обще-Воинского Союза (РОВС) от 10 июня 1943. — ГАРФ. — Ф. 5796, Оп. 1, Д. 26, Л. 224-225.}} .
Генерал-лейтенант Ф. Ф. Абрамов в своём письме от 10 июня 1943 года предложил Власову, в случае, если тот сочтёт это возможным и желательным, использовать силы русской эмиграции. Предлагалось включить представителя зарубежья в состав Русского Комитета, от имени которого была обнародована «Смоленская декларация». Абрамов также предложил Власову ходатайствовать о переводе офицеров из Русского Охранного Корпуса в РОА, так как по его, Абрамова, сведениям, в РОА наблюдается нехватка офицерских кадров {{ ГАРФ. — Ф. 5796, Оп. 1, Д. 26, Л. 224.}} . (Русский Охранный Корпус встретил известие о существовании РОА и Русского Комитета с большим воодушевлением).
III Отдел РОВС в своей «Информации», выпущенной специально по поводу власовского Комитета и его Обращения, сообщает, что текст документа широко распространяется в оккупированных областях и передаётся по радио из Хельсинки. Составители «Информации» именуют Комитет «Русским Национальным Комитетом», хотя он такого названия не носил. При этом представители РОВС делали вывод: «Последнее наименование Комитета придаёт ему значение уже не местного «Смоленского», а общего Всероссийского» {{ Там же. — Д. 9, Л. 206.}} .