Страница 123 из 166
— Мясо жрет, — подумав, произнес тысячник, — Дорого кормить. Зато силища зверская, куда там лосю! А трусоват дикий-то медведь, в бою конь смелее, лось — и тот злее бывает. Олень или там бык степной — вот бойцы. Но всего лучше, если бы вепря приручить. Да в повозку. У него сала две ладони, никакой стрелой не проткнешь. И глазки маленькие, бегущего не выцелишь… Ты, господин посадник, полагаешь, юг нам подсунули для отвода глаз. И Берта думаешь взять. А кипятишься и руками размахиваешь, потому как друзей на дыбу ставить… если б ты легко это делал, я бы давно тебя зарубил. Вот.
Посадник наклонил голову и не сказал ничего. Тысячник тоже промолчал. Наконец, Тиреннолл выдохнул:
— Понаделали забот! Мало им князя!
— Княжеский знак видишь? Что головой киваешь? Ты староста?
— Да, господа хорошие.
— Мы не господа хорошие, а гонцы княжеские. Лошадей давай. Верховых нам. Три и заводных три. Быстро погоним, так не вздумай запаленых подсунуть или хромых каких: исполосуем жопу плетками, восемь дней не сядешь. Вон тех, что возле вербы, видишь? Смотри, не вздумай переменить! И подковы сами осмотрим. Ступай!
— Старшой, а чего гнать-то?
— Да волки эти мне не по нутру: много их для обычной стаи. И как-то идут странно, словно к указанному месту. От них уходить будем. Боюсь я, как бы не встретили нас на переправе или в узости какой, так смотрите, чтоб оружие легко вынималось… Все, тихо, староста идет. Морду понаглей!
— Пожалуйте коников смотреть… господа.
И в сторону:
— Не знак бы княжеский, нашли б вас тут… По весне, в овраге за околицей… Господа, еть! Каких лошадей выбрали, сволочь войсковая! Какие кони!
Кони остановились на единый миг. Дверцы возка распахнулись, выпустив десяток одоспешенных стражников с короткими мечами для драки в тесноте и с полупудовыми штурмовыми секирами: выбивать двери.
Вышел пристав в длинном черном балахоне, с медной чернильницей на поясе. Поправил узорное оплечье, положенное по чину и вышитое жемчугом. Стукнул колотушкой в дверь. Дверь открылась, пристав и стражники исчезли в глубине дома. Потом показались: вели за руки мощного крепкого мужчину в синем бархате и золотом поясе; головой вперед сунули в возок. Дверца хлопнула, кони рванули и возок покатился дальше. На Водовзводную, вспомнила Ирка. Там место пошире, а тут и не развернешься…
Кто-то прикоснулся к руке, и девушка отпрянула от узкого окошка-бойницы. За плечом стоял Ведам Таран; губы купца были плотно сжаты. Вот они разомкнулись, и гостью прошиб холодный пот:
— Сегодня твою сестру закатаем в ковер, я говорил с зятем. Вывезем через северные ворота. И ко мне в село. Завтра тебя. Послезавтра вторую сестру. Видишь, Берта забрали. Донес кто-то, что на юг часто ездит. А мы же только что оттуда. Если сейчас ко мне с обыском — у тебя глаза нездешние. Точно как у того парня, на Волчьем Ручье. Стало быть, ведьма. Ведьму — на костер. Меня — рядом, ибо укрыватель есмь. Так что пойдем. Объяснишь сестре, что надо делать.
5. Долгожданная. (Осень 3745. Год «Г»)
Спарк ел мясо с ножа. Как настоящий мужчина. Легонько посмеивался над этим ощущением, немного язвил сам себе внутренним голосом… но в целом чувствовал себя хорошо. Как-никак, наступила долгожданная осень. Вот-вот явится посыльный от наблюдателей на холме, и сообщит, что Иринка, наконец-то, прибыла…
Опоясанный вдруг спохватился, что посыльный (в самом деле, вошел гонец! Надо же так замечтаться, чтобы не заметить…) тараторит вовсе не о появлении девушек. Спарк нахмурился:
— Да говори ты толком! Что там еще за свиньи?
Свиней было восьмерок шесть. Или даже семь. Поначалу. Пока Опоясанный получил известие, да пока примчался к нужному месту, пограничный конфликт разрешился сам собой. Пастухи ГадГорода на своем берегу уныло пересчитывали синяки и шишки. Десятка волков на противоположном, степном, берегу, облизывалась и считала свиные головы. Сколько бы восьмерок ни было в свином стаде поначалу, теперь их стало ровно на одну меньше. Головы съеденных хряков волки аккуратно разложили на откосе. Белобрысый Смирре азартно подпрыгивал, пинал мертвые морды, размахивал руками и звенел на оба берега:
— …А еще раз стадо на нашу землю загоните, то и всех свиней порежем, не только малую долю!
Обычно молчаливые, Велед и Крен, на этот раз поддержали товарища гулкими басами:
— И штоб не вякали, што ваша земля! Мы тут ахтву рубили, еще когда ваш Волчий Ручей вовсе не стоял!
Опоздавшему Спарку оставалось только выругаться втихомолку. Этого еще не хватало!
Пастухи между тем поднялись на ноги, огласив берега порубежной мелкой речушки неразборчивой бранью. Полезли на спины своих лохматых выносливых лошадок. Потянулись руками поправить знаменитые пастушьи шапки — из волчьих шкур, с заломом на одно ухо — но шапок уже не было. Волки отобрали их у всей троицы, и, конечно же, порвали в клочья. Видно, укол позора оказался нестерпимым. Старший свинопас ощупал мерзнущую лысину, заорал через реку:
— Сволочь туманная зверожопая! С ГадГородом заедаться желаете? Будут вам пироги с гав… — поперхнулся и закашлялся. Выпрямился, завизжал снова:
— Так накормим, что моя свинина горлом выйдет!
Шлепнул коня ладонью — плетки-корбачи тоже повырывали из рук. С плеток все и началось. Когда Велед попробовал остановить конников, кто-то словно бы шутя перетянул лесовика поперек лица. Вплетенная свинчатка попала в висок. Велед рухнул, как подкошенный. Крен, побелев от обиды и злости, рванул из ножен меч, а десятник Тэмр взрывным прыжком поднялся в воздух… К счастью, Велед быстро очухался, так что до крови не дошло. Набили морды и прогнали пастухов вместе с поредевшим стадом на ту сторону реки.
Спарк уныло подсчитывал убытки. Во-первых, гонец с холма его теперь на месте не найдет. Что там с Иркой, неизвестно. Во-вторых, перехватить девчонок на Тракте — тоже нечего и думать. Больше дня дороги. А в-третьих, ссора-то пустячная, убитых ни с какой стороны нет. Значит, таких, чтобы насмерть обиделись, тоже нет. Деньгами и уговорами можно будет уладить. Да что там, октаго или две переговоров с посадником, и все утихнет.
Только вот в эти две октаго на земли ГадГорода не суйся. Как раз в то время, когда можно было бы срезать угол по Степне и перенять обоз с Иркой почти под воротами Косака.
«Ладно!» — подумал Спарк, разворачиваясь к дому — «Видать, придется опять с закрытым лицом в город идти, как уже делал… Там забрать девчонок и вернуться… А может, не поздно еще догнать пастухов, мир предложить?» Спохватился: он же еще и Опоясанный. Не Лес границу нарушил, не Лес и первым мириться должен.
— …Должен давать! Видишь знак княжеский? Ты староста, вот и найди лошадей, откуда хошь, хоть роди.
— Господине, так ведь уже были тут ваши со знаком! Позачера только! И лучших лошадей всех забрали, сами смотрели, свол-л… Э-э-эта, говорю, своих оставили, те все запаленые, да хромые, да натертые спины… Нету коней!
— Были!? Вот как… Парни, скидывай жаки, шлемы. Оружие смазать, завернуть и отдать ему, он спрячет на телеге.
— Я… я… эта… оно…
— Ты, ты, не мыкай. Делай, что велено, а то щас этим знаком у тебя на морде оттиск шлепну, вроде как мытная печать «уплочено». Принеси нам одежду. Рубахи там, штаны. Да смотри, чтоб вышивка была такая точно, как ваш род носит. И покажешь, как одеть, как по-местному обмотки завязать, все… Мы — твои родичи, внял? На свадьбу едем. Или там на заручины, сам придумаешь. Щас два ведра браги чтоб тут были…
— Напьемся, старшой?
— Ага, смолы горячей. На себя выльем, да в рот… ну, по ковшику. На телегу ляжем смирно, как дрова. И поедем тихо, не как те, первые. А ты нас повезешь. На случай, если что не так — первым сдохнешь. Ну, не скули! Если меня раньше убьют, можешь мои сапоги забрать. Запомните, парни, я разрешаю, все слышали?