Листопад

Никто не мог понять причину внезапного бегства. Сперва решили, что всему виною — враги, оклеветавшие беззащитную девушку. Потом нашли более правдоподобное объяснение: наверное, отец жениха не пожелал иметь невесткой сестру преступника и пригрозил сыну родительским проклятием.

Другой поклонник Лейлы, чиновник, служивший по финансовой части, был, по всей видимости, вполне приличным молодым человеком и, может быть, даже красивее доктора. И все-таки Лейла, не задумываясь, сразу дала ему отставку, как только появился третий. Это был сириец, лет сорока пяти, приехавший погостить к своим родственникам, жившим летом на даче в Чамлыджа. Увидев однажды девушку на пароме, он был так покорен ее красотой, что изъявил желание тотчас на ней жениться.

Поймать жениха из Египта или Сирии — заветная мечта многих девушек; и потому, узнав, что богатый араб просит ее руки, Лейла от счастья едва не лишилась разума. В свадебной лотерее не многим достаются подобные выигрыши!..

Девушка не успела даже как следует разглядеть своего жениха, не поинтересовалась, кто он и что собой представляет. Ей уже казалось, что она выходит замуж чуть ли не за индийского раджу, обладателя несметных богатств. Она, готова была заранее всем все обещать — и матери, и отцу, и сестрам. Она ли не щедрая!.. Наконец-то они вылезут из нищеты, будут жить, как князья, — и все это благодаря ее жениху, богатому сирийцу!..

О своих честолюбивых мечтах Лейла рассказала сестрам, потом матери и, наконец, Али Риза-бею. И старику захотелось поверить, что и вправду удалось схватить за хвост синюю птицу…. В доме наступил праздник…

Новый жених, Абдульвехаб-бей, производил впечатление не только богатого, но и на редкость благородного человека. Он не осуждал Али Риза-бея за бедность, нет, наоборот, при каждом удобном случае он повторял: «Деньги мне не нужны. Мне честь важна… Если Лейла-ханым меня осчастливит, клянусь аллахом, я озолочу ее…»

Помолвка состоялась в особняке, где гостил жених. В доме невесты, пришедшем в запустение, сочли неудобным устраивать прием. Абдульвехаб-бей преподнес невесте дорогие подарки: нарядное платье, украшения. До конца сентября молодые собирались прожить в Стамбуле, а после скромной свадьбы отправиться в Сирию.

Абдульвехаб-бей стал частым гостем в доме Али Риза-бея.

— Ради бога, ни о чем не беспокойтесь, — говорил он, усаживаясь в кресло. — Я не обижусь, честное слово, к чему все эти хлопоты… И кофе не надо, я свой человек…

Хайрие-ханым из кожи лезла, чтобы угодить дорогому гостю. От столового сервиза, который выставляли раньше во время званых вечеров, чтобы пустить гостям пыль в глаза, уже ничего не осталось. Поэтому стол накрывали скромно. Жениха приглашали в гостиную и угощали чаем или кофе, а если на улице вдруг появлялся мороженщик, предлагали мороженое.

Хайрие-ханым теперь подлаживалась к вкусам Абдульвехаб-бея, противника всяких новшеств, любившего порассуждать о моральных принципах и религии. Если девочки допускали излишнюю вольность, громко говорили или смеялись, мать тотчас делала строгие глаза и грозно хмурила брови. Хайрие-ханым боялась, как бы жених не прослышал о кутежах, которыми еще недавно славился их дом. Бедняжку Неджлу даже заставляли выходить к будущему зятю с закрытым лицом, как это принято в добропорядочных мусульманских семьях.

Лейла одобряла новую политику матери и, в свою очередь, старательно играла роль скромной девушки, воспитанной по старинке, равнодушной к туалетам и увеселениям. Спешить некуда. Она еще успеет прибрать к рукам мужа, который старше ее на двадцать пять лет. К чему торопиться, впереди — долгая жизнь. Она сумеет наверстать упущенное и пожить, как ей хочется.

Абдульвехаб-бей не скупился на обещания. Он посулил сестрам Лейлы найти достойных, таких же богатых, как и он, мужей. Теперь Неджла и Айше с особым почтением относились к этому могущественному человеку, от которого зависело их будущее…

И Али Риза-бей благодарил аллаха, ниспославшего доброго ангела в образе этого высоченного араба с верблюжьими губами. Он готов был молиться на него, ведь этот ангел может спасти его дочерей от неминуемой, казалось бы, гибели. Но порой в душу старика закрадывались сомнения, и тогда сириец представлялся ему хитрым и неискренним. А потом бедный Али Риза-бей начинал раскаиваться. «Кажется, я стал невыносим, — укорял он себя. — Всех-то я подозреваю, обвиняю в тяжких грехах…» Ему так хотелось верить в счастливое будущее. К тому же на него всегда успокаивающе действовали громкие слова — «нравственность», «справедливость», «доброта» — независимо от того, кто их произносил.

Лейла и ее жених часто уезжали на прогулки. Возвращаясь поздно, богатый араб всегда приносил подарок. Иногда это был большой сверток, иногда лишь маленький пакет. Так Абдульвехаб-бей купил Лейле очень красивое манто из черного бархата. До чего была счастлива Лейла! Только присутствие Абдульвехаб-бея удержало ее от бурного излияния чувств. Однако стоило ему уйти, и Лейла кинулась целовать всех по порядку — мать, отца, сестер, а потом, с блаженной улыбкой, закрыв глаза, прижавшись щекой к воротнику манто, закружилась по комнате, напевая мелодию вальса.

Али Риза-бей смотрел, и невольные слезы навернулись ему на глаза… Господи, до чего же легко осчастливить его девочек! А он-то считал их бездушными кокетками… Нет, они наивны, как маленькие дети, они беззаботны и податливы, словно молодые веточки, — куда ветер подует, туда и клонятся… Вот Лейла — забрезжил слабый луч надежды, и ее будто подменили…

Наконец, девушка перестала кружиться, подошла к сестре и, положив руку ей на плечо, сказала:

— Когда у меня будет меховое манто, я отдам тебе это. Ты согласна, Неджла?

Али Риза-бей заметил, как вздрогнула Неджла, с какой злобой и ненавистью вдруг глянула она на сестру. У старика защемило сердце: значит, Неджла завидует Лейле — старшей сестре.

Али Риза-бей ушел к себе в комнату и предался грустным размышлениям: «Ждать счастья от своих детей — вот уж поистине пустая надежда. О, господи!.. Что поделаешь, все люди устроены одинаково. И если бы даже в наших силах было осчастливить сразу всех детей, все равно одному выпадет счастья больше, другому — меньше. А мы будем страдать от этой несправедливости, будем жалеть обездоленного, видя его зависть и злобу, не зная, как ему помочь, как облегчить его участь… Нет, счастья нам дети никогда не принесут — этого и ждать бесполезно…»

XXVIII

Уже начались сборы к отъезду в Сирию. Абдульвехаб-бей, казалось, не мог нарадоваться на свою невесту. И вдруг согласие между ними нарушилось из-за нелепой случайности.

Встречая на пароходе или на базаре прежних знакомых, Лейла старалась пройти мимо. И если за спиной или вдогонку слышались нелестные и даже оскорбительные замечания в ее адрес, она пропускала их мимо ушей. Но как-то во время прогулки им попалась навстречу компания, многие из которой раньше бывали в доме на Багларбаши. Деваться было некуда, и Лейле пришлось поздороваться, обменяться несколькими словами и даже представить им Абдульвехаб-бея. Жениху не понравились знакомые Лейлы, и он устроил ей скандал. Девушка в долгу не осталась, на дерзость ответила дерзостью. Кончилось тем, что они расстались в тот вечер весьма холодно.

После этого Абдульвехаб-бей не появлялся целую неделю. В доме всполошились и больше всех, конечно, Хайрие-ханым. Наконец Али Риза-бей получил от пропавшего жениха письмо, в котором тот жаловался, что Лейла позволила себе беседовать на улице с людьми сомнительной репутации, а когда он выразил неудовольствие по этому поводу, она принялась защищать их и наговорила ему Бог весть каких дерзостей. Порядочный мужчина не может перенести подобные оскорбления, а тем более взять подобную девушку в жены. Но, питая особую любовь к семейству уважаемого Али Риза-бея, он, Абдульвехаб-бей, готов с превеликим удовольствием взять в жены младшую дочь Неджла-ханым, если достопочтенный отец ее, Али Риза-бей, соизволит согласиться отдать ему оную…