Темный день

– Ух, ты, – выдавил Дарин. Он поднялся, и в волнении прошелся по комнату.

– Дарин! – послышалось из лавки. – Дарин, переставь меня к другому окну! Ну, переставь же скорей! Из этого окна мне плохо видно, как молочница торгуется с соседом! А я хочу поглядеть!

– Что в этом интересного-то? – рассеянно поинтересовался он.

– Ну, если не видеть, что они при этом делают, то – ничего. А ты приходи вечерком, как обещал, я тебе покажу кое-что, так парочка отражений. Сосед-то у нас – малый не промах, времени даром не теряет! Хочешь взглянуть?

– Потом, – отмахнулся Дарин. Он подошел к столу и снова уселся в кресло.

– Знаете, собственно говоря, я ведь тут не при чем. Получу артефакт, отдам, да и дело с концом.

– Амулетишко тебе ни к чему, – согласно кивнул призрак.

Кобольд почесал один бок, потом – другой.

– Проклятые блохи… говорят, он когда-то был человеком, – пробурчал Тохта.

– Кто? – удивился Дарин.

– Тесс.

Дарин поднял брови.

– Как это?

– Приятель, – загудел Фендуляр, на мгновение воспарив над креслом. – Это уж ты загнул. Такого не бывает. Ни один человечишко не может стать ламией, это все знают. Ни ламией, ни феей, ни кем другим, как ни старайся. Если уж очень сильно повезет, он может стать призраком, вот, как я, к примеру. Но для этого надо, чтоб соседишки… ладно, не буду об этом, чтоб они все провалились, подлые душонки! Словом, ламией или чародеем надо родиться.

– Бывают обращенные посредством магии, – неохотно сообщил кобольд. – Я слышал, Тесс как раз из таких. Не знаю только, правда ли? Может, это просто слухи? О нем много болтают…

Фендуляр покинул кресло, метнулся по комнате из угла в угол и повис над столом белым облаком.

– Слухи, конечно, слухи! Посредством магии, ха! Кто на такое пойдет добровольно?

– Ну, – неуверенно сказал Дарин. – Может, он хотел стать…

– Дело не в том, хотел он или не хотел, – отрезал призрак. – А в том, что выжить после наложенных чар невозможно, – облако сделало по гостиной круг и снова опустилось в кресло. – Знаешь, что происходит? Человечишко или умирает или фью! Сходит с ума, как тот чародей, и проводит остаток дней в монастыре кесаниктинцев, бегая по келье нагишом!

– Что за монастырь? – осведомился Дарин.

– Для умалишенных, которых врачуют монахи, – пояснил Фендуляр. – Ну, само собой, только тех, у чьих родственников есть золотишко. Богатый монастыришко… вот там, я думаю, есть немало тех, кто решил побаловаться магией.

Кобольд подумал.

– Не знаю, – проговорил он. – Может, и так. А может, воля Тесса оказалась настолько сильной, что он пережил обращение? Возможно такое? – Тохта посмотрел на Дарина.

– Откуда я знаю? Вас послушать, так это невозможно.

– Ну, судя по тому, как он укротил ламий, а если он – человек, они вовсе не горели желанием подчиняться чужаку – силы воли ему не занимать, – резонно заметил Фендуляр. – Но все равно, я не верю, что он был человеком!

Кобольд мгновение обдумывал слова приятеля. Потом мысли его незаметно переехали на другое: он подумал, что неплохо было бы перекусить. Все неприятности гораздо проще встречать с полным желудком – это вам любой кобольд-несмышленыш скажет. Подумав так, Тохта прошлепал к камину, но вспомнил, что вкусную косточку он перепрятал в сад, поколебался и решил ненадолго отложить ужин. Вздохнув, меняла вернулся к столу.

– Мы сегодня весь вечер будем говорить о Тессе? – пробурчал он.

– Нет, не будем, – ответил Дарин, напряженно размышляя о чем-то. – Как только появится у меня то, что ему нужно, я отдам – и дело в шляпе. Больше я в жизни его не увижу.

– Хорошо бы, – прогудел призрак. – Тогда завтра мы с Тохтой…Дарин! Ты нас слушаешь? О чем задумался?

Дарин поднял голову и поглядел сначала на Фендуляра, потом на Тохту.

– Слушайте, мне только что в голову пришло… вы помните, что он спросил, перед тем, как уйти?

– Помним, помним, – нетерпеливо отозвался Фендуляр. – Он спросил, хочешь ли ты жить. И что? Не хочешь, что ли?

– Нет, – отмахнулся Дарин. – Другое. Совсем другое!

– Что? – тявкнул кобольд.

– Он спросил, правда ли, что я из другого мира!

Фендуляр и Тохта переглянулись.

– Ну и что? – спросил кобольд. – Ты вроде и сам секрета из этого не делаешь? Болтаешь про свой другой мир, а всем известно, что никаких других миров…

Дарин посмотрел на призрака, потом – на кобольда. Глаза его сияли.

– Так вот, кажется, он мне поверил!

Тохта глубоко вздохнул.

– А знаете, что хочу сказать я? – спросил он и подумал, что, пожалуй, все-таки самое время плотно поужинать, потому что чутье кобольда говорило ему, что неприятности если не на пороге, то где-то уже очень близко. – Кажется, наша спокойная жизнь подошла к концу.

…Короткая летняя ночь промелькнула, как одно мгновение, из-за дальних гор выкатилось золотое солнце и начало долгий неспешный путь по небосклону.

В Лутаке наступило утро: пока еще прохладное, свежее и тихое, разве что, пожалуй, более хлопотное из-за ежегодной Летней Ярмарки. Она была крупным событием в жизни города и готовились к ней основательно: ожидалось прибытие гостей из других стран и жители Лутаки, всегда очень переживающие за честь родного города, не хотели ударить лицом в грязь. Оттого-то с самого раннего утра на улицах кипела жизнь.

Уже спешили на городское кладбище два почтенных седоволосых некроманта, озабоченно обсуждая на ходу, хорошо ли подготовлены к такому знаменательному событию все три кладбища. До сих пор гости Ярмарки туда заглядывали нечасто – скажем прямо, этого вообще никогда не случалось – но, тем не менее, Гильдия некромантов, как всегда очень озабоченная внешней стороной своего почтенного ремесла, подготовилась к празднику на славу: вдруг Ярмарку почтит какой-нибудь заезжий некромант и решит навестить коллег? Что ж, к неожиданному визиту все готово и краснеть не придется: еще прошлой ночью на кладбищах жизнь, если так можно выразиться, била ключом: каждый обитатель с наступлением ночи и до первых петухов приводил в порядок свою могилу, фамильный склеп или саркофаг, подметал дорожки, поливал цветы, красил ворота. Работы оказалось неожиданно много, и обитатели погоста упокоились лишь под утро, отправившись на дневной сон, как говорится, усталые, но счастливые.

Проследовала к месту проведения Ярмарки вереница вечно недовольных чем-то кобольдов, каждый из них держал под мышкой складной столик: в праздничные дни работы у менял предвиделось много. Сегодня недовольство кобольдов носило ярко выраженный характер, и направлено было на главного городского лекаря Халифана, который велел своим помощникам из Гильдии магов очистить город от крыс хотя бы на три дня. Купцы, что привезли на Ярмарку зерно и сало, были несказанно благодарны за это главному лекарю, зато кобольды, высоко ценившие крысиное мясо, истолковали приказ как злонамеренное ущемление собственных прав: теперь и не перекусить по-быстрому, не отходя от рабочего места!

Впрочем, вездесущие овражные гномы клятвенно пообещали доставлять из близлежащих деревень нужное количество прекрасных свежих грызунов, но овражники славились забывчивостью и рассеянностью и могли запросто перепутать и доставить обед не по адресу.

На главной площади, не покладая рук, трудились городские стражники: вот уже второй час они орудовали щетками, очищая от голубиного помета огромный величественный монумент королю. Каждый год, в преддверии этой титанической работы, старший стражник пытался объяснить начальству всю бесполезность усилий, указывая на толстых и нахальных голубей, которые во время уборки прогуливались неподалеку. Птицы с нетерпением ожидали момента, когда, наконец, стража уберется и можно будет занять облюбованные и такие привычные места: на плечах, руках и голове его величества.

Но городской Совет, где заседали самые почтенные горожане, оставался непреклонным. Стражникам было объявлено, что ежегодной уборкой достигалось сразу две цели: наводился порядок на площади, и выказывалось почтение к монарху – вдруг, упаси небо, король решит посетить Лутаку? Впрочем, Бутфарп четырнадцатый еще ни разу не удостаивал Летнюю ярмарку своим посещением и, надо сказать, жители города о том нимало не переживали.