Сплетающие сеть

Я мог бы снять Ильхана одним выстрелом. Когда мы с Зосимой ходили на охоту, я просто притворялся, что стрелок из меня никудышный. На самом деле в этой дисциплине со мной мало кто мог сравниться.

В специальном учебном заведении, которое я закончил с отличием, нас гоняли на стрельбища каждый день.

И в тире, и на полигоне мы проводили как минимум по двадцать часов в неделю, стреляя из всех видов оружия, даже самых современных и засекреченных. За такое время можно и обезьяну выучить на снайпера.

Наконец до Ильхана дошел смысл отчаянных призывов охранников. Он метнулся в сторону, буквально проломив один из застекленных отсеков, но я был наготове, и, резко остановившись, сделал два быстрых прицельных выстрела.

Этого оказалось достаточно. Сломавшись в поясницах, охранники рухнули на блистающий чистотой кафельный пол.

И все-таки один из охранников, перед тем как умереть, успел нажать на спусковой крючок. Но пули прозудели у меня над головой, а затем веером ушли в сторону. Послышался звон битых стекол и отчаянные крики и стоны раненых сотрудников лаборатории, так как длинная автоматная очередь пришлась по отсекам на уровне человеческого роста.

Но мне было на них наплевать. Я подхватился на ноги и снова побежал за Ильханом, который уже успел выскользнуть из лаборатории. Шустрый хорек, подумал я с ненавистью, забирая автоматы у мертвых охранников: в такой пиковой ситуации любое количество оружия не бывает лишним.

В коридоре было шумно: сотрудники шарашкиной конторы высовывались из дверей и спрашивали друг друга, что случилось. Мне было недосуг разъяснять ситуацию, поэтому я, не долго думая, выпустил очередь из автомата поверх их голов.

Эффект от моего "объяснения" получился потрясающим. Я никогда прежде не видел, чтобы двери захлопывались так быстро и так одновременно.

И все же я выловил кое-кого, что было крайне необходимо. Этим неудачником оказался охранник, который на свою беду слишком рьяно бросился исполнять свой служебный долг. Он выскочил откуда-то сбоку, и налетел прямо на меня.

Кроша зубы, я воткнул ему ствол автомата прямо в рот и быстрым движением отобрал пистолет, который парень держал как мухобойку – на отлете. Чему только учат таких ослов!? – в который раз подумал я с возмущением: терпеть не могу непрофессионализма в работе. В любой работе, даже если человек подметает тротуары.

– Где находится "обезьянник"!? – рявкнул я ему над ухом.

– В-ва, м-му-у… – замычал потрясенный охранник.

Поняв, в чем дело, я убрал автомат.

– Говорить, мать твою!..

– Т-там… – показал он дрожащей рукой себе за спину.

– Веди! И запомни: трепыхнешься – убью.

Я торопился, потому что знал – Ильхан мешкать не будет. Я был уверен, что сейчас он ставит всю охрану на ноги. Нужно было опередить его хотя бы на полшага.

"Обезьянником" оказалось небольшое помещение, похожее на тюремную камеру: четыре двуяхрусные койки, стол, два стула, умывальник и параша – оцинкованное ведро с крышкой. Дверь помещения была заперта на засов и хлипкий навесной замок, который я мигом сбил прикладом автомата.

– Выходите! – скомандовал я своим друзьям, которые невольно отшатнулись в стороны, когда я втолкнул к ним мощным пинком незадачливого охранника. – Быстрее!

Они молча повиновались, все еще пребывая в приятном ступоре от моего внезапного появления. Я закрыл дверь и задвинул засов, оставив своего проводника думать о вечности, едва не зацепившей его своим черным крылом. Пусть живет. Может, поумнеет со временем…

– Держите! – Я отдал автомат Зосиме, а пистолет Пал Палычу. – Обращаться умеете? – спросил я для проформы.

– Дык, знакомое дело, – радостно сказал Зосима, быстро разобравшись, что и к чему.

Старый солдат прошел с автоматом (правда, несколько иной конструкции) полвойны, поэтому я за него не переживал. А как он стреляет, мне пришлось увидеть воочию.

Что касается Пал Палыча, то по его уверенным движениям, когда он проверял наличие патронов в обойме, я понял: держать в руках пистолет ему не в новинку. Это меня здорово ободрило: теперь я был не одинок, а значит спину будет кому прикрыть.

– А теперь в бой! – сказал я, забегая вместе со своей командой в лифт. – Стреляйте по любой движущейся цели. Так сказать, во избежание. Господь лично разберет, кто прав, а кто виноват. Поехали!

Мы снова очутились на нулевой отметке. Теперь нужно было искать лифт, который доставил бы нас на административный этаж. Где-то там находился кабинет Ильхана, в котором томилась Каролина.

Лифт мы нашли быстро, но он был обесточен. Успел все-таки, подлый стервятник! – ожесточаясь, подумал я об Ильхане.

– Будем искать другой путь наверх, – сказал я, поворачиваясь к Зосиме и Пал Палычу.

– Зачем? – наконец подал голос и наш чиновный Рэмбо; он уже оклемался от побоев и держался вполне уверенно. – Мы в тоннеле, до выхода рукой подать.

– Там мы не прорвемся. Нас перестреляют как глупых рябчиков. Это одно. А второе состоит в том, что мы просто не имеем права бросить Каролину на произвол судьбы.

В этот момент перед моим внутренним взором появились палаты с больными, зараженными смертоносными вирусами, и я невольно вздрогнул. Такую смерть и врагу не пожелаешь…

– Нет вопросов, – коротко ответил Пал Палыч, снова удивив меня своим железобетонным характером.

Гвозди бы делать с таких людей, некстати вспомнились мне стихи одного весьма известного в свое время советского поэта…

Нам опять повезло. Едва мы завернули за угол, как встретили одного из тех "яйцеголовых", что присутствовали на оперативке, устроенной их турецкими работодателями. Он шел по коридору с потерянным видом, видимо, так и не осознав, что произошло и почему сотрудники не только замкнули все двери, но еще и забаррикадировали.

– Веди, очкастый, – сказал я очень нехорошим тоном помертвевшему белохалатнику, и объяснил куда именно.

Конечно же, он согласился.

Оказывается, на верхний этаж вели еще и две лестницы, вырубленные в скальном грунте. Да, умели когда-то работать военные проектировщики и строители. Все продумано будь здоров.

На верхнем этаже нас встретили. К сожалению, не хлебом-солью. Едва мы появились в узком проходе, который вел к приемной с лифтом, как ударили автоматные очереди. Пал Палыч тихо охнул, и мы дружно отпрянули назад.

– Что там у вас? – спросил я встревожено, заметив, что Пал Палыч зажал рукой левое предплечье.

– Пустяки, – ответил он ровным голосом. – Слегка царапнуло.

– Потерпите чуток?

– Конечно, – сразу понял меня Пал Палыч.

Нам нужно было прорываться в приемную, пока к ней не подтянулись дополнительные силы.

– Зосима, прикрывай меня. Не нужно особо целиться, бей поверх моей головы куда угодно. Там бетон и камень, поэтому рикошет для охранников будет страшнее прицельных выстрелов. Патронов не жалей.

– Дык, это понятно…

Автомат Зосимы затарахтел, как отбойный молоток, а я, пригибаясь, побежал по коридору изо всех сил.

Успею – не успею, успею – не успею… Это была единственная мысль, которая заполнила всю черепную коробку без остатка. Если не успею, то… Лучше об этом не думать.

Я успел. Едва умолк автомат моего приятеля, как тут же из ниши высунулась физиономия охранника, похожая на идеально круглый надувной шар с нарисованными бараньими глазами и ртом от уха до уха.

Он даже не успел испугаться, когда я короткой очередью практически в упор снес ему полголовы. А затем, прячась за стеной, я сунул ствол автомата в нишу, и нажимал на спусковой крючок до тех пор, пока не закончились патроны.

Едва затихло эхо от выстрелов, я, держа пистолет наготове, заглянул в нишу, за которой была дверь в приемную. Их было трое, и все они лежали бездыханными. Я не претендовал на такую результативность; скорее всего, как минимум один из них мог погибнуть от срикошетившей пули, выпущенной из автомата Зосимы.

Мы буквально вломились в приемную, готовые зубами загрызть любого, кто станет на нашем пути. Но там был только молодой прилизанный секретарь-референт, который тут же побледнел до синевы и поднял руки.