Сплетающие сеть

– Мне кажется, они просто не поверят, что мы можем пойти по дороге, – сказала Каролина.

– Почему?

– Так ведь это очевидно. Во-первых, мы бежали в сторону от дороги. Значит, нам нужно возвращаться, чтобы выйти на нее, а это небезопасно. Во-вторых, я не думаю, что они сочтут нас полными идиотами, способными на такой безрассудный шаг. И в-третьих, они скорее всего будут искать нас в той стороне, откуда мы пришли. Ведь те, которые нас допрашивали, уже знают, что среди нас есть проводник из местных. А куда ему деваться, как не идти домой, в свою деревню?

– Логично, – согласился я. – Готов признать твою правоту. Но меня смущает одно обстоятельство…

– Какое именно? – спросила несколько раздраженно Каролина.

– Я думаю, на дороге есть посты, своего рода секреты. Дорогу на такой крутой, судя по всему, объект должны охранять самым тщательным образом. Чтобы и мышь не проскочила, не то, что человек.

– Это лишь предположение, – упрямилась Каролина.

– Согласен. Но подкрепленное фактами.

– Объяснись, – потребовала девушка.

– Пал Палыч сказал, что КАМАЗ, в котором он проник на территорию комплекса, никто не проверял. А это означает, что машину досматривали на стационарном КПП. И возможно, еще на нескольких, блуждающих, представляющих собой что-то вроде частной дорожной милиции. Убедил?

– Убедил, – уныло ответила Каролина. – Значит, по дороге не пойдем?

– Увы, пойдем. Как это ни глупо. Только по ней мы сможем быстро добраться до автотрассы. Словно по компасу, не отклоняясь от верного направления ни на один метр. Лично я поддерживаю мнение Зосимы, но жестокая необходимость доставить в областной центр не наши эфемерные души, а живые бренные тела, заставляет меня согласиться с тобой и Пал Палычем и пойти на такой отчаянный шаг.

Выслушав меня, Зосима сумрачно кивнул. Лицо Пал Палыча осталось бесстрастным. По-моему, за две недели, проведенные в лесах, он вообще утратил способность бояться за свою жизнь. Что касается Каролины, то она была в смятении. Собственно, как и положено истинной женщине, у которой всегда семь пятниц на неделе.

Спустя две-три минуты мы уже были в пути. Впереди я поставил Пал Палыча, который держал лук постоянно наготове, – вдруг попадется какая-нибудь дичь. Сам я шел позади с толстой палкой в руках – со своим единственным, и, как я понимал, совершенно бесполезным оружием.

На небе не было ни облачка. День обещался быть ясным и солнечным.

Глава 35

Мы шли большей частью не по самой дороге, а подле нее. Благо она лежала в неглубокой долине, дно которой представляло собой более-менее плоскую, прихотливо извивающуюся, ленту. Я решил, что выходить на открытое место, когда за нами погоня, – а в этом никто из моей команды не сомневался, – было чистым безумием.

Вдоль дороги высились деревья, но уже не вековые, а молодая поросль. Когда-то здесь производились лесозаготовки, о чем напоминали печальные почерневшие пни, усыпанные шляпками поганок.

Идти по редколесью было легко. Но теперь нашу группу возглавлял я. Нам пришлось отпустить Пал Палыча в свободный поиск, потому что, как заявил Зосима, к дороге дичь обычно приближается редко, а на ужин мы не имели ни крошки.

До обеда нас никто не беспокоил. Дорога была пустынной, небо казалось бездонным и чистым, а обмелевшая речушка, успокаивающе журчащая рядом с дорогой, рассыпала по прибрежным зарослям мириады алмазных блесток. Лишь один раз по дороге проехал целый кортеж из микроавтобусов, возглавляемый "джипом".

Мы шли споро, но осторожно. Сначала я всматривался и вслушивался при полной неподвижности своей команды, затем совершал стремительный бросок вперед, держась в тени деревьев, снова слушал знойную летнюю тишину, и только когда убеждался, что впереди все спокойно, давал отмашку Зосиме и Каролине.

Они в свою очередь тоже старались не шуметь и тщательно маскировались.

Весь превратившийся в комок нервов и слуховых окончаний, я несколько раз слышал гул легкомоторного самолета. Но он летал на достаточно большой высоте, и я успокоился.

К полудню мы покинули холмистый массив Кадьи. Выветрившийся песчаник, из которого в основном состояла возвышенность, уступил место черной, как уголь, земле. Она была пропитана водой словно губка.

Мы снова передвигались по болотистой местности, поросшей редколесьем.

Присоединившийся к нам Пал Палыч совсем замкнулся. Он был раздосадован, так как сумел подстрелить всего лишь двух рябчиков. Но на болоте было немало грибов, растущих на сухих местах и взгорках, и мы набили ими полные карманы.

И тем не менее, несмотря на царившую вокруг тишь и благодать, на душе у меня кошки скребли. Я был уверен, что нас так просто не отпустят.

Они вышли на наш след, когда меня начал доставать просто зверский голод. По этому признаку я определил, что сейчас третий час пополудни. Обычно в это время я обедал, и теперь желудок требовала своего, устраивая забастовки, сопровождающиеся спазмами.

Чтобы успокоить пищеварительную систему, мне пришлось есть лебеду. Правда, сначала я наткнулся на марь – растение, которой трудно отличить от лебеды. Я понял, что ошибся, только тогда, когда разжевал серовато-зеленый с мучнистым налетом лист. У него был запах тухлой селедки. Я едва не вырвал, хотя марь тоже съедобна.

Однако голод все-таки победил, и я уже согласен был на марь, но к тому времени мне попалась лебеда. По вкусу она напоминала шпинат.

Я жевал аппетитно, с хрустом, – как заяц капусту – и все равно друзья по несчастью отнеслись к моему начинанию довольно прохладно. И Каролина, и Зосима с вожделением поглядывали на рябчиков, которые нес Пал Палыч.

Но до ужина еще было очень далеко, и они принялись за грибы. Я только вздыхал, глядя на их изможденные лица. И предупреждал, чтобы сильно не увлекались, потому что грибы очень тяжелы для желудка, тем более – пустого.

Только Пал Палыч переносил испытание голодом с удивительным стоицизмом. Он словно закаменел. Его выдержке и выносливости можно было позавидовать. У меня все время теплилось подозрение, что он всетаки не в себе…

Сначала появился вертолет. Он летел очень тихо и вынырнул из-за верхушек деревьев так стремительно, что нам ничего иного не оставалось, как просто упасть на землю и притвориться болотными кочками.

Не знаю, заметили нас или нет, но проклятая стрекоза кружила над нами минут пять. А затем улетела в сторону Кадьи.

Я посмотрел ей вслед. Да, это была та самая машина, что пряталась под маскировочной сетью на плацу.

Импортная, скорее всего, французского производства. Мне уже приходилось видеть такие элегантные штуковины. Они стоили недешево.

– Туда! – указал я вглубь болот. – И побыстрее. Слушайте воздух и смотрите во все глаза. Бегом!

Мы помчались из последних сил, – чтобы убраться подальше от дороги. Никто не промолвил ни слова. Все давно научились подчиняться без лишних прений. Беда – хороший учитель и воспитатель.

Дальнейшее превратилось в сплошной кошмар. Спустя какое-то время снова прилетел вертолет-разведчик – тот самый, французский. А затем появился еще один, уже наш, цвета хаки, в отличие от заграничного – белого с красными и синими полосами по борту.

Они жужжали над нашими головами как шершни. Мы и в кусты прятались, и под коряги, и к древесным стволам прижимались, но "вертушки" не отставали. Точно определить, где мы находимся, они не могли, но район поиска был определен с потрясающей точностью. Значит, эта буржуазная сволочь все-таки высмотрела нас своими стрекозьими глазищами, когда прилетала первый раз. Бля!..

Я был зол как сто чертей. Лопухнуться на мякине! Нужно было не лебеду жрать, а небо слушать… олух царя небесного! Голод сыграл со мной злую шутку.

А где были остальные!? Хороший вопрос, Иво Арсеньев. И главное, своевременный. Командир отвечает за все, дружище. Или ты забыл прописную армейскую истину? Виноват – получи. И нечего на других кивать.