Сплетающие сеть

Прибывает босс… Может, эти мелкие шавки намереваются показать нас своему высокому начальству? Не исключено. Но и не факт. На кой ляд большому боссу какие-то бродяги?

Перебирая разные варианты, я все больше и больше утверждался в мысли, что свободы нам не видать. Мне не очень представлялось, зачем мы им нужны (а что это так, я теперь был абсолютно уверен) и какая участь нам уготована, но в любом случае на наших жизнях они поставили крест.

Не нужно быть очень опытным физиономистом, чтобы суметь прочитать циничное безразличие и расчетливую жестокость на лицах тех, кто нас допрашивал. Мы являлись для них ничем, мусором. Но мусором, все-таки представляющим некоторую ценность. Какую именно?

Мне не нужен был ответ на этот вопрос. Попавшему на сковородку карасю все равно, под каким соусом его подадут к столу.

Я лихорадочно соображал, как нам сбежать. И мысленно корил себя за нерешительность, проявленную во время нашего пленения. Гляди, все и обошлось бы. Фактор внезапности дает определенные преимущества.

Ведь те, кто нас задерживал, понимали, что никакие мы им не противники. Они даже представить не могли, что безоружные старик, девушка и парень способны оказать сопротивление трем мордоворотам с автоматами в руках.

А я упустил отличный момент. Осел! И что теперь? Ждать дальнейшего развития событий? Как бы не так!

Нужно рисковать. Мне вовсе не хотелось продолжить знакомство с нашими очень несимпатичными тюремщиками. Можно только представить, какой сволочью является их босс…

Я придвинулся поближе к своим друзьям и начал излагать им план побега. Время шло. Где-то снаружи залаял пес, потом что-то громыхнуло, – будто на лист железа упустили кувалду, затем проехала грузовая машина… Но нам было не до внешних раздражителей. Мы решали свою судьбу.

Глава 34

Все без исключения планы плохи тем, что практически никогда и ничто не идет так, как задумано. Если это строительство, то планируемый срок сдачи объекта и смету можно совершенно спокойно умножать на коэффициент полтора. Это как минимум.

Если это спецоперация, то можно не сомневаться, что группу десантируют не там, где нужно, связь окажется "засвеченной", а радист-шифровальщик сломает ногу. И тогда элементарно простое задание превращается в головоломку, кроссворд, который почти невозможно решить теоретически в штабных условиях, не говоря уже о благополучном завершении мероприятия на практике, когда времени в обрез.

Ну, а что касается планов побега, то здесь и вовсе все находится в области предположений, смешанных с фантастикой и упованиями на удачу. Самым дерзким хрестоматийным побегам обычно сопутствовало головотяпство тюремщиков и масса других, совершенно невероятных факторов.

По моему уразумению, учесть их во время планирования способен только полный идиот, абсолютно не способный к логическому мышлению. Умному человеку такое просто не может взбрести в голову, потому как он точно знает, что это абсурдно.

Так получилось и с нашим планом, казалось бы продуманным до мелочей. Хотя и в нем было много всяких "авось" и "предположим". Впрочем, все по порядку.

Ближе к вечеру раздался шум мотора, и винтокрылая машина улетела; наверное, встречать босса. Примерно через полчаса дверь нашего узилища отворилась, и в помещение вошли уже знакомые нам охранники.

С ними был и незнакомый человек в штатском. Точнее, в халате, очень похожем на медицинский, только светло-серого цвета.

Похоже, это и впрямь был доктор, потому что в кармане его халата торчал фонендоскоп. Он был немногословен, сухощав, деловит и черен, как галка. Разговаривал доктор с неуловимым акцентом и чересчур правильно, чтобы быть славянином. Иностранец? Что ему тут делать, в такой глухомани?

– На что жалуетесь? – спрашивал он, как это обычно делают врачи. – Откройте рот, покажите язык. Хорошо, хорошо… А теперь я вас послушаю. Так нужно, это формальности. Нет, не раздевайтесь. Отличное сердце…

– Это врач сказал мне, прежде чем заняться Зосимой. – Сколько вам лет? – спросил он Зосиму; и, получив ответ, с непонятным удовлетворением сказал: – Просто не верится. Отличный экземпляр. Вам можно позавидовать…

Наученные горьким опытом, мы терпеливо, а главное, молча перенесли процедуру осмотра. Доктор ушел.

Нас вывели из сторожки, и мы направились мимо зданий барачного типа к маячившему вдалеке арочному сооружению, похожему на вход в метро.

Что это? – подумал я мимолетом. Но мысль мелькнула, как метеор, и не остановилась. Меня в этот момент занимало другое: количество и расположение охранников. На наше несчастье, к нам присоединился еще один.

В отличие от первых двух, одетых в камуфлированные костюмы, третий носил темно-серую форму неизвестного мне образца. Судя по лычкам на рукаве, он имел какое-то звание. Но Чех и его напарник новенькому не подчинялись. Видимо, они были из разных подразделений.

Наш путь лежал не по прямой. Мы то и дело натыкались на останки каких-то машин, огромные цилиндры, ржавые донельзя, сваленные как попало металлические конструкции, бочки из-под горючего, сложенные стопками деревянные поддоны, большие ящики, железки разных конфигураций и прочий хлам. Это был настоящий лабиринт.

Я незаметно переглянулся с друзьями. Зосима совсем упал духом при появлении третьего конвоира, а Каролину наоборот переполнял боевой дух. Она даже раскраснелась от горячечного возбуждения. Да, с нею можно ходить в разведку…

Когда!? – спрашивали, молили ее глаза. Она теперь верила мне безоглядно. Каролина сразу сообразила, что во время допроса, когда меня ударили, я валял ваньку. Я представлялся девушке едва не сказочным богатырем, готовым в любой миг сразить наповал всех врагов.

Если бы это было правдой… Трое против одного – не фунт изюма. И все они отнюдь не гражданские лохи, жирные и неповоротливые, а неплохо тренированные бойцы. Притом с оружием в руках.

Я ждал свою удачу. Он должна была проклюнуться, должна! Все мои чувства обострились до предела, мышцы переполнились адреналином. Наступал момент истины.

Это как лезвие ножа, по которому нужно перебраться через пропасть. Сделал один неверный шаг, опоздал на долю секунды с верным решением, – и ты уже покойник. Или победа, или поражение, третьего не дано. В таких случаях риск всегда оправдан. Потому что назад пути нет…

Все произошло настолько неожиданно, что я не успел ни удивиться, ни осознать произошедшее.

Совершенно нелепая фигура, похожая на кошмарное видение, выскочила откуда-то сбоку, и один из охранников, напарник Чеха, упал с раскроенной головой.

Размышлять о сюрпризах судьбы, и устраивать смотрины нежданному помощнику, будто свалившемуся с небес, было недосуг. Чех уже передергивал затвор автомата, чтобы застрелить неизвестного, когда я взвился в воздух и ударил охранника ногой в висок. Раздался хруст сломанной кости, и Чех свалился на кучу мусора уже без сознания.

Третий оказался не очень проворным. Он пытался достать пистолет из кобуры, прикрепленной к поясу (у него не было другого оружия), но никак не мог расстегнуть дрожащими руками застежку. Его заклинило; такое может случиться с каждым во время стресса.

Неизвестный развернулся и бросился на последнего из охранников. Они упали и начали кататься по земле, тиская друг друга в отнюдь не дружеских объятьях.

Я попытался вмешаться в схватку, но это оказалось трудной задачей. Наконец, улучив момент, когда охранник оказался сверху, я, не мудрствуя лукаво, треснул его по башке прикладом автомата, который поторопился забрать у поверженного Чеха.

Пыхтя и отдуваясь, неизвестный помощник вылез из-под обеспамятевшего охранника и поднялся на ноги.

Мы невольно отшатнулись, в диком изумлении увидев вымаранную в крови давно небритую физиономию и шальные глаза… Пал Палыча!

Он смахивал на первобытного дикаря. На ногах у Пал Палыча были опорки из шкурок зайца. Спортивные шаровары совсем изорвались, и срам прикрывала набедренная повязка, которую он смастерил из куска ветхой материи неизвестного происхождения. А куртка, прожженная искрами костра во многих местах, была засалена донельзя и испещрена темными пятнами засохшей крови.