Великое избавление

Высокая, статная женщина средних лет. В церковь она надела серое, прекрасно сшитое платье с белым воротником. Все аксессуары черного цвета – туфли, пояс, сумочка, даже шляпа. Из-под шляпы выбиваются, падают на плечи волосы цвета бронзы. Потрясающая женщина.

Линли с трудом обрел дар речи.

– Томас Линли, – без надобности представился он. – А это сержант Хейверс.

– Заходите, – радушно пригласила их Стефа Оделл. – Ваши комнаты уже готовы. В это время года у нас постояльцев почти не бывает.

Они вошли в прохладную прихожую с толстыми стенами и каменными полами, покрытыми выцветшим эксминстерским ковром. Двигаясь быстро, с непринужденной, едва ли осознаваемой ею самой грацией, хозяйка подвела их к конторке и протянула журнал для записи.

– Вас предупредили, что я подаю только завтрак? – настойчиво спросила она, будто ни о чем, кроме еды, Линли сейчас и думать не мог.

«Неужели я выгляжу оголодавшим?»

– Нас это устраивает, миссис Оделл, – ответил Линли.

«Молодец, мой мальчик. Старый, как мир, прием. Сейчас все станет ясно».

Хейверс стояла рядом с ним, молча, лицо равнодушное.

– Мисс, – поправила его хозяйка. – А еще лучше – просто Стефа. Поесть вы сможете в «Голубе и свистке» на Сент-Чэд-лейн или в «Святом Граале». А если хотите чего-нибудь особенного, поезжайте в Келдейл-холл.

– В «Святом Граале»?

– Это паб напротив церкви, – с улыбкой пояснила она.

– Это название должно привлечь даже борцов с алкоголем.

– Во всяком случае, отца Харта оно привлекает. Говорят, он частенько выпивает там пинту-другую. Показать вам комнаты? – И, не дожидаясь ответа, Стефа повела их вверх по крутой лестнице. Линли шел следом, любуясь ее на редкость изящными лодыжками.

– В деревне все обрадуются вашему приезду, вот увидите, инспектор, – посулила хозяйка, отпирая дверь первой комнаты и жестом указывая на соседнюю дверь: она предлагала гостям самим решить, как разместиться.

– Приятно это слышать.

– К Габриэлю раньше все хорошо относились. Но с тех пор, как Роберту увезли в сумасшедший дом, бедняга не пользуется тут популярностью.

6

Линли просто побелел от ярости, однако голос его оставался спокойным и ровным. Вопреки самой себе Барбара восхищалась тем спектаклем, который он разыграл по телефону. Прямо виртуоз.

– Имя врача, подписавшего направление?.. Ах, врача не было? Замечательно! Так на каком же основании… Каким образом, по-вашему, я мог наткнуться на эту информацию, суперинтендант, если вы намеренно опустили все данные в своем рапорте?.. Нет, боюсь, вы сильно заблуждаетесь. Нельзя поместить подозреваемого в психиатрическую клинику и обойтись при этом без официальных бумаг. Мне очень жаль, что ваша служащая сейчас в отпуске, но вам придется срочно подобрать ей замену. Вы не имеете права отправлять девятнадцатилетнюю девушку в психиатрическую больницу только потому, что она отказывается разговаривать.

Интересно, гадала Барбара, взорвется ли он наконец, проступит ли трещина в его сверкающей броне.

– Боюсь, что и привычка ежедневно принимать душ не является непременным показателем душевного здоровья… Не напоминайте мне о чинах, суперинтендант! Если таким манером вы проводите все свои расследования, я уже не удивляюсь, что Керридж мечтает заполучить вашу голову.. – Кто ее адвокат?.. Разве в ваши обязанности не входит назначить ей защитника?.. Не нужно говорить мне, что вы не собираетесь этого делать. Меня отрядили расследовать это дело, и отныне оно будет вестись по всем правилам. Вам все ясно? А теперь слушайте меня внимательно. Я даю вам ровно два часа на то, чтобы доставить ко мне в Келдейл все бумаги: все ордера, все отчеты, любую запись, которую сделал кто-либо из имеющих отношение к этому расследованию. Вы слышите? Два часа… Уэбберли. По буквам: У-э-б-б-е-р-л-и. Да. Позвоните ему прямо сейчас, и покончим с этим. – Линли опустил трубку на рычаг и с каменным лицом возвратил аппарат Стефе Оделл.

Она убрала телефон под стойку и пару раз рассеянно провела по нему пальцем, прежде чем решилась поднять глаза.

– Наверное, напрасно я не промолчала? – обеспокоенно спросила она. – Мне бы не хотелось поссорить вас с вашим начальством.

Линли извлек из кармана часы, сверил время.

– Нис мне не начальство. И большое вам спасибо, что предупредили, иначе я бы напрасно смотался в Ричмонд. Без сомнения, именно этого Нис и добивался.

Стефа не стала делать вид, будто что-то в этом понимает.

– Разрешите предложить вам выпить, инспектор? – Легким жестом она указала на дверь справа от них. – И вам тоже, сержант? У нас есть отличный эль, как говорит Найджел Парриш, он любого приведет в чувство. Идите сюда.

Она провела их в типичную для английской сельской гостиницы залу, плохо проветренную, с устойчивым запахом прогоревшего угля. Обстановка была достаточно домашней, чтобы постояльцы чувствовали себя уютно, но вместе с тем достаточно церемонной, чтобы отвадить деревенских забулдыг. Повсюду были расставлены небольшие пухлые диванчики и стулья, на подушечках которых красовалась вышивка; расставленные без особого порядка кленовые столы были слегка обшарпаны, их поверхность покрылась многочисленными кругами от стаканов и кружек; цветочный орнамент ковра проступал темными пятнами в тех местах, откуда недавно передвинули мебель; на стенах висели благопристойно-скучные гравюры: лисья охота, ярмарка в Нью-маркете, деревенский пейзане. Однако две акварели – одна позади бара в дальнем конце комнаты, другая над камином – обнаруживали несомненный талант и вкус. На обеих картинах было изображено полуразрушенное аббатство.

Пока Стефа разливала напитки, Линли подошел к одному из рисунков и внимательно вгляделся в него.

– Очень красиво, – похвалил он. – Местный художник?

– Это нарисовал один молодой человек по имени Эзра Фармингтон, – пояснила Стефа. – Здесь изображено наше аббатство. Ими он расплатился с нами за комнату прошлой осенью. Теперь он поселился в деревне.

Барбара следила, как рыжеволосая женщина ловко управляется с краниками и сдувает пену с подымающегося пива, которое, казалось, жило в кружке своей самостоятельной жизнью. Пена перелилась через край, коснулась руки Стефы, и та беззвучно, зазывно рассмеялась, инстинктивным жестом поднося пальцы к губам и слизывая жидкость. Интересно, рассеянно прикидывала Барбара, сколько времени понадобится Линли, чтобы затащить ее в постель?

– Сержант! – окликнула ее Стефа. – Вам налить эля?

– Тоник, если у вас найдется, – сдержанно ответила Барбара. Она выглянула из окна и увидела того старого священника, который приезжал в Скотленд-Ярд. Он о чем-то взволнованно толковал с другим мужчиной. Судя по тому, как настойчиво он указывал на серебристый «бентли», новость об их приезде уже распространилась по деревне. Через мостик перешла женщина и присоединилась к этой паре. Выглядит довольно легкомысленно: платье легкое не по сезону и пышные волосы заколоты небрежно, малейший ветерок раздувает их. Пытаясь согреться, женщина то и дело потирала руки. Она не пыталась вмешаться в мужской разговор, только прислушивалась к нему, словно дожидаясь кого-то из его участников. Священник договорил, повернулся и шаткой походкой двинулся в сторону церкви. Мужчина и женщина остались наедине. Между ними завязался странный, отрывистый разговор. Мужчина, произнося свою реплику, коротко взглядывал на женщину и отводил глаза, она столь же кратко отвечала ему. Надолго повисало молчание. Тогда женщина оглядывалась, созерцая реку, а мужчина переключал внимание на пансион, вернее, на стоявший перед его дверью автомобиль. Приезд полиции их и впрямь насторожил, отметила Барбара.

– Эль и тоник, – провозгласила Стефа, выставляя на стойку бара оба стакана. – Эль изготовлен по домашнему рецепту, еще от отца достался. Мы называем его «Эль Оделл». Попробуйте, инспектор, и скажите, пришелся ли он вам по вкусу.

В густо-коричневом напитке посверкивали золотые искры.