Страница 34 из 77
Успех наших действий объяснялся во многом и теснейшей связью, установившейся между партизанами и жителями края. Вот лишь один пример. За первые девять месяцев существования Партизанского края только на территории, управляемой Дедовичской оргтройкой, местными жителями было заготовлено для партизанских отрядов 8730 центнеров различной сельскохозяйственной продукции, в том числе зерна 3370 центнеров, картофеля — 3180, фуража-1500, мяса — 600, овощей — 80 центнеров, молока — 200 тысяч литров, яиц — 30 тысяч штук. Колхозники собрали и передали партизанам 560 полушубков, 700 овчин, 740 пар валенок, более 1000 пар белья, более 2000 пар теплых носков и перчаток, свыше 1500 метров холста. Кроме того, к Новому году, к 24-й годовщине Красной Армии и к 1 Мая они подготовили для нас более 2000 индивидуальных подарков.[31]
Одним из организаторов этой огромной работы была чудесная женщина заместитель председателя Дедовичской оргтройки Екатерина Мартыновна Петрова. Все, кому приходилось сталкиваться с ней в те дни, навсегда запомнили ее энергию, оптимизм, преданность общему делу и еще — удивительное обаяние, находившее путь к сердцам каждого колхозника и колхозницы, каждого партизана и партизанки. Мыслями, волей, делами таких, как она, людей Партизанский край и был спаян в единую грозную для врага силу.
Прошло два месяца с тех пор, как я принял 1-й полк. Но недаром ведь на войне год засчитывается за три: мне казалось уже, что я здесь очень давно, не припомнить сколько. Я очень полюбил свой полк. Он представлялся мне большим единым организмом — слаженным, сильным и умным. Я ощущал себя частью его и был счастлив этим. Капитан Тушин в «Войне и мире» Толстого видел себя на боевой позиции великаном, с легкостью швырявшим в неприятеля пушечные ядра. Нечто похожее ощущал и я, только великаном представлялся мне весь наш полк, и этот великан протягивал из леса руку к железной дороге и сбрасывал с нее вражеский эшелон, сбивал щелчками автомашины с Чихачевской магистрали, давил, как комаров, десятки солдат в ненавистной форме вермахта. Мне хотелось, чтобы наш полк был самым лучшим и чтобы все о нем знали. Это было чувство, похожее на то, которое испытываешь к своему собственному ребенку: часто оно чрезмерно, часто необъективно, но почти всегда — плодотворно.
Никогда не уйдут из моей памяти прекрасные люди, окружавшие меня: комиссар Александр Иванович Казаков, начальник штаба Михаил Викторович Степанов, уполномоченный особого отдела Алексей Иванович Пушкин, командир отряда «Храбрый» Алексей Владимирович Алексеев, командир Белебелковского отряда Николай Николаевич Седов, командир отряда «За Родину», секретарь Ашевского райкома партии Михаил Александрович Куприянов, врач полка Алексей Иванович Иванов, мой заместитель по разведке Александр Алексеевич Валенцев, командир отряда «КИМ» Георгий Матвеевич Журавлев, командиры и политруки рот и взводов Иван Никитич Львов, Борис Николаевич Титов, Василий Павлович Плохой, Иван Ананьевич Смекалов… Да разве всех перечислишь! Это с их помощью удалось создать в полку удивительно здоровый климат, исключавший всяческую разболтанность и недисциплинированность, так называемую партизанщину, разгульность и вольницу, но в то же время принесший людям нечто значительно большее, чем просто строгая дисциплина. Это была дисциплина сознательная, оправданная, глубоко понятная каждому. И строилась она не на декларациях, а на личном примере командиров, никогда не ловивших себе куска пожирней из общего котла, никогда не считавших себя людьми из особого теста и совершенно естественно живших одной со своими бойцами жизнью.
Здоровые отношения всегда зависят от руководителя. Они же — одна из важнейших его задач, учитывая, что только здоровый коллектив способен по-настоящему хорошо решать поставленные перед ним задачи. Именно умение моих товарищей создавать вокруг себя атмосферу настоящей жизни, лишенной всякой фальши и надуманности, навсегда оставила в моем сердце благодарность и глубочайшее уважение к ним.
Мы очень хорошо сработались. Не помню случая, чтобы возникавшие вполне естественно, как в любом деле, разногласия по каким-то вопросам влияли на наши отношения. Мы не делали трагедии из чужих ошибок и поэтому умели, хоть это и тяжело, признавать свои. Мы умели советоваться, но в то же время твердо знали, что командир — единственный ответчик за все, что происходит в его подразделении. Мы верили в силу коллективного разума, но знали и другое: формула «ум хорошо, а два лучше» не универсальна — в бою она чаще всего попросту непригодна, поскольку здесь совещаться некогда, здесь командир решает сам.
У руководства полком стояли люди очень разные — сугубо гражданские и военные, имевшие к началу войны боевой опыт и никогда не нюхавшие пороха, совсем молодые и уже пожилые. Но война свела нас и мы стали похожи: отношением к делу, любовью к доверенным нам людям, ненавистью к врагу. Со временем в штабе установилось такое взаимопонимание, что сейчас мне уже трудно вспомнить, в чем могли расходиться наши мнения. В оценке принципиальных вопросов мы всегда были едины, это я помню точно, ну а мелочи — они потому так и называются, потому и забываются, что роли не играют.
Александр Иванович Казаков был в прошлом, как я уже писал, партийным работником — секретарем Уторгошского райкома партии. Он был человеком спокойным, выдержанным, доброжелательным. Никогда не выпячивал своего «я», быстро признавал, если это случалось, свои ошибки. В штабе он не засиживался чаще его можно было встретить в отрядах, среди партизан, которые любили беседовать с ним и очень уважали. И еще был у него нюх, что ли, на инициативу, которую стоило поддержать. В этом, вероятно, сказывался опыт партийного работника.
Александра Ивановича нет уже в живых. Нет в живых и начальника штаба полка Михаила Викторовича Степанова. Но мне кажется, что не я один долго буду помнить этого человека: умного, бесхитростного, общительного, полного оптимизма и уверенно смотревшего вперед, в будущее.
Михаил Викторович был кадровым военным. Окончил Ленинградское училище ВОСО имени М. В. Фрунзе, куда был направлен по комсомольской путевке, имея за плечами среднюю школу и работу кочегаром паровоза. Его военная специальность была тоже железнодорожной. Когда немецкие войска прорвали нашу оборону на Лужском рубеже, Степанов оказался в одном из партизанских отрядов, стал вскоре его командиром, а затем — начальником штаба полка. В начале 1943 года, когда меня, раненного, эвакуировали в советский тыл, он возглавил полк, а затем стал командиром 1-й бригады.
Уполномоченный особого отдела полка Алексей Иванович Пушкин меньше всего походил внешне на контрразведчика. Мне, например, казалось, что он скорее похож на школьного учителя: умного, заботливого, располагающего к себе и вызывающего полное доверие. С первой же минуты знакомства с ним каждому, мне думается, становилось ясно, что этот человек в состоянии все понимать. Он был нетороплив, но и не медлителен. Вдумчив. Все делал обстоятельно, всегда доводил начатое до конца. Его терпеливости можно было только завидовать, И при всем этом Алексей Иванович отличался твердым характером и завидной смелостью не бесшабашной, а разумной и расчетливой. Никогда, даже в безвыходных, казалось бы, положениях мне не приходилось видеть его растерянным. Одним словом, это был («был» потому, что не пощадила его в сорок третьем вражеская пуля) отличный человек, твердый руководитель, преданный и верный товарищ.
Командир отряда «Храбрый» Алексей Владимирович Алексеев был моложе нас, ему исполнилось только 26 лет. 5 мая 1941 года он окончил Сталинградское военное училище связи. Не то 20-го, не то 21 июня выехал вместе со своей воинской частью на учения к западной границе. В пути узнал о войне. В районе Двинска, командуя взводом связи, Алексеев был ранен, попал в госпиталь. По излечении был назначен начальником телеграфной станции в 32-й армии, попал в окружение в районе Вязьмы. Бродя по тылам врага в декабре сорок первого, вышел в районе Поддорья в Партизанский край и стал командиром взвода отряда «Храбрый». Позже он стал начальником штаба отряда, затем его командиром, а еще позже, в 1943 году, командиром 7-й бригады. Отряд Алексеева был одним из лучших в полку. В июне 1942 года он заслужил высокую награду — переходящий вымпел ЦК ВЛКСМ.
31
См., например: Непокоренная земля псковская, с. 158–168.