Страница 103 из 105
– Вода в ванной шумит, – одними губами сообщил он.
– Вода?
– В ванной… – И так же осторожно Миша вернулся наверх.
– Мыться, что ли, собрались они? – спросил он приглушённо.
– Подмыться, – прошипел в ответ Климов и ощупал спрятанный под пиджаком пистолет.
– Резонно…
В эту минуту Сима Литвинова стояла в задумчивой позе, прислонившись к старому платяному шкафу спиной, и глядела на неприбранную кровать. Снятый плащ она держала в руке.
– Серёжа, – позвала она скрывшегося в ванной Кучеренкова.
– Чего? Сейчас я…
Он появился в комнате, оголённый до пояса. Вытирая вафельным полотенцем подмышки, он приблизился к женщине.
– Ты будешь мыться?
– Серёжа, ты непременно хочешь?
– Я соскучился, Сима, истосковался. – Он припал губами к её шее.
– Зачем нужна такая жизнь? Сколько ты будешь прятаться?
Он принялся торопливо расстёгивать её блузку, но никак не мог справиться с многочисленными крохотными пуговицами.
– Где ты такую дрянь отыскала? Что за шмотки?
– Самый писк, между прочим. – Её голос прозвучал тускло. – Ты в одежде никогда ничего не смыслил. Только на ценники смотрел.
– Сима, раздевайся! – Жадным поцелуем он заставил её замолчать.
– Хорошо, пусть по-твоему. – Она высвободилась. – Только быстро. Мне не хочется здесь оставаться. У меня сегодня не для нежностей настроение.
– Сима…
Она сбросила с себя всё и шагнула по направлению к ванной, но Кучеренков схватил её, крепко сдавив тонкое запястье.
– Не надо… Хочу, чтоб твой запах был…
– Глупый. – Серафима издала грудной смешок и прижалась к Кучеренкову.
Он грубовато обнял её и, подхватив одной рукой, бросил на кровать. Нетерпеливое возбуждение переполняло его. Тело дрожало, источая жар. Едва успев сбросить с себя джинсы, он навалился на женщину и быстрыми толчками вторгся в неё…
Потом они некоторое время лежали. Женщина едва касалась пальцами его живота. Кучеренков, расслабившийся и подобревший было сразу после совокупления, теперь опять понемногу мрачнел.
– Сима, я должен уехать, иначе меня скрутят.
– Тебе надо было сразу уехать. Не понимаю, чего ты ждал.
– Не знаю… Но без тебя не хочу…
– Серёжа, не смеши. У тебя девок полно всяких.
– Сима, ты же знаешь, что все они – дешёвки. Я только тебя хочу по-настоящему. Другие мне нужны на пять минут, а ты… На всю жизнь… Поедешь со мной?
– Куда?
– В Одессу. Там есть люди. Можно отлежаться. Спокойно. И на солнце…
Он порывисто поднялся и стал одеваться, путаясь в штанинах. Серафима тоже встала. Постояв чуть-чуть посреди комнаты, она погладила себя по бёдрам, скользнула руками по налитым грудям.
– Значит, только я нужна тебе… – Она запрокинула голову и собрала волосы на затылке.
– Нужна.
– Ой ли…
Она подобрала с пола одежду и стала приводить себя в порядок.
– У тебя тут и свет какой-то тусклый. Как в берлоге. Я даже лицо себе нормальное не сделаю при таком освещении.
– Тебе ничего не нужно делать с собой, Сима… – Ку-черенков мрачнел всё больше. – Так что? Поедешь со мной?
– Я должна подумать… – Она выпрямилась перед ним.
– Ты уже уходишь?
– Да. Ты всё сказал, Серёжа, объяснился. Теперь мне надо подумать.
Она подошла к двери и нащупала замок.
– Подожди, он заедает. – Кучеренков прижал женщину спиной к двери. – Сима…
– Что? – Она смотрела ему прямо в глаза.
– Мне без тебя тошно. Вся жизнь тебе принадлежит.
– Это ты врёшь, милый. Но я тебя тоже люблю. И ты знаешь это. Однако я не жена декабриста. Не требуй от меня многого. Я просто баба, которая хочет красивой жизни.
– Женой декабриста ты не станешь. Если меня возьмут… А меня не возьмут. Я не дамся живым.
– А жить в бегах? Это почти что в ссылке.
– Сима…
– Открывай. Я поеду… Обещаю подумать насчёт Одессы…
Кучеренков повернул замок, и металлический щелчок гулко отозвался в подъезде…
Климов первый среагировал на зазвучавшие возле двери голоса и приготовился действовать. Быстро перегнувшись через перила, он посмотрел вниз. Лукашин стоял один и напряжённо глядел на него. Несколько минут назад Смелякова по рации вызвали в машину.
– Что случилось? – недовольно спросил Виктор.
– Пятьсот второй просит срочно связаться…
– Савчук просит связаться, – сказал Виктор Лукашину. – Сейчас вернусь…
Лукашин знаками показал Климову, что Смеляков ушёл. Климов понимающе кивнул.
За громким двойным поворотом замка послышался металлический звук дверной ручки. Климов медленно шагнул вниз. За его спиной шёл Самохин. Лукашин бесшумно, как охотник, стал подниматься по лестнице.
Кучеренков появился в дверях, обнимая Литвинову. Женщина стояла к нему лицом, и он продолжал целовать её в губы. Но тень от окна заставила его насторожиться. Увидев посторонних, явно направлявшихся к двери, Кучерен-ков стиснул зубы и со всей силы отшвырнул Серафиму от себя, старясь бросить её на уже совсем приблизившегося Климова. Женщина от неожиданности даже не вскрикнула. Она вообще не успела понять, что произошло.
Кучеренков стремительно захлопнул дверь.
– Стой! Милиция! – пронзительно крикнул Самохин и выхватил пистолет.
Миша выпростанной рукой постарался не дать двери закрыться, и она защемила ему пальцы. Замок не защёлкнулся, зато в ответ на слова Самохина тут же раздалось два выстрела. Из двери вылетели две щепки, пули тупо чмокнулись в противоположную стену.
– Мать твою! – Климов отпихнул опрокинувшуюся на него перепуганную Серафиму и выдернул из-под пиджака пистолет. Литвинова, всё ещё не очень соображая, что произошло, приподнялась на коленях и прижала кулаки к груди. По растерянно-испуганному лицу пробежали тени десятка противоречивых чувств.
– Кучеренков, прекрати! – Самохин прижался к стене и потянул дверь. Она поддалась. – Бросай оружие!
– Он не сдастся! – завизжала Серафима и замотала головой. – Он сказал, что нипочём не сдастся!
– А куда ему деваться? Кучер, хватит! – Самохин пнул приоткрывшуюся дверь ногой и сделал два предупредительных выстрела вверх. С потолка посыпалась штукатурка.
– Всё, мужики! Всё, мать вашу в задницу! – долетел до сыщиков голос бандита. – Ваша взяла, суки легавые!
Самохин быстро проскользнул внутрь. За ним в квартиру метнулись Лукашин и Климов. Вбежав в неосвещённую комнату, Самохин успел подумать: «Вот тварь! Свет вырубил!» – и увидел мужской силуэт на фоне серого оконного проёма.
«Сейчас спрыгнет», – решил Михаил и крикнул:
– Стой, не двигайся! Стрелять буду!
– Всё, ребята! Всё! – сдавленно прорычал Кучеренков. – Ваша взяла!
За спиной Самохина послышалось громкое дыхание Лукашина.
– Осторожно, у него что-то в руке…
Кучеренков взмахнул рукой, и небольшой округлый предмет покатился по полу.
– Граната! – выдохнул Лукашин.
В то время как сыщики пытались ворваться в квартиру Кучеренкова, Смеляков разговаривал с Савчуком по стационарной автомобильной рации, сидя в машине, припаркованной неподалёку от дома.
– Спецназ через пять минут будет у вас, – говорил Савчук. – Они спрашивают, кто старший группы и где им выгружаться. Встреть и объясни обстановку…
– Хорошо…
Его ухо уловило громкие хлопки. Виктор замолчал, прислушиваясь, и перевёл взгляд на старшего бригады наружного наблюдения, находившегося возле него, спрашивая у него глазами: не почудилось ли, не померещились ли хлопки? Затем быстро посмотрел на подъезд, а после этого машинально взглянул на наручные часы. Секундная стрелка безумно мчалась вперёд. Виктор поёрзал на кресле, внезапно ощутив навалившуюся на него тяжесть и какое-то необъяснимое удушье.
– Пятьсот десятый, ты меня слышишь? – проговорила рация.
– Да…
В ту же минуту в окне третьего этажа полыхнуло жёлтое пламя, а секундой позже раздался взрыв. Брызнуло стекло…
– Поздно… – проговорил Виктор, ещё ничего не успев осознать.
– Пятьсот десятый, не понимаю тебя!