Ахиллесова пята

Закончив эту операцию, Иванов медленно встал с кресла, небрежно бросил на журнальный столик только что успешно использованный им пластиковый предмет, придав ему, правда, затем первоначальное положение и ориентацию в пространстве, надел свой элегантный, но немного помятый от незапланированной ночевки на полу фисташковый пиджак и, подойдя к круглому зеркалу, висящему прямо по центру разделительной стены, над прикроватной тумбочкой, стал, глядя в него, тщательно приводить в порядок свою прическу извлеченной из недр пиджака расческой. В этом положении его и застала вышедшая через пару минут из ванной комнаты женщина, чью стройную, но не худую, а напротив, весьма аппетитную фигуру плотно обвивало широкое пляжное полотенце экзотических расцветок и на чьей голове высился сооруженный из полотенца меньших размеров и как-то уж очень замысловато закрученный тюрбан.

Тонкие стрелочки часов «Patek Philippe» своими утолщенными кончиками лукообразной формы показали ровно половину двенадцатого. Часы, несмотря на свое громкое швейцарское имя, были искусно исполненной копией (бельгийского производства). Иванов остановил на них в свое время свой выбор, потому что ему понравилась их классическая круглая форма, небольшие габариты и непритязательный строгий дизайн. Приобретая их на какой-то срочной распродаже в Страсбурге, куда его послали пару месяцев назад с однодневным и довольно пустым заданием, он даже не предполагал, что, как потом ему стало известно из непроверенных источников, именно эту марку часов носил в свое время Эйнштейн и якобы носит в настоящее время российский Верховный Главнокомандующий (являющийся, по Уставу, его самым главным начальником), а также один чересчур зарвавшийся и потому отправленный Верховным Главнокомандующим в бессрочный заграничный отпуск олигарх.

Глядя на циферблат, владелец часов на секунду вспомнил об этом обстоятельстве, но тут же, лишь только его запястье вернулось в исходное положение, снова забыл, поскольку находился сейчас в уже слегка взвинченном состоянии. Дело в том, что сам стараясь всегда быть точным и обязательным, он чрезвычайно ценил в людях такое качество, как пунктуальность, и поэтому, когда кто-то этим качеством беспричинно и легкомысленно пренебрегал, это всегда, к величайшей для него самого досаде, немного выводило его из свойственного ему обычно спокойного и собранного состояния. Сейчас же лицо, с которым у него была назначена встреча, бесцеремонно опаздывало уже на целых полчаса, хотя никаких видимых предпосылок для такого опоздания не было, и именно это стало для Олега причиной дополнительного беспокойства: а не возникли ли по ходу дела какие-либо неожиданные, препятствующие намеченной встрече обстоятельства.

Иванов машинально расстегнул свою спортивную сумку и, от нечего делать, лишний раз проверил ее содержимое. Длинные трусы-плавки, резиновые тапочки, полотенце – все самое необходимое было не забыто: сегодня, в одиннадцать часов, они с мисс Хелен Мэтью, согласно достигнутой ранее договоренности, должны были совместно посетить расположенный на шестой палубе кабинет водных процедур на предмет прохождения сеанса талассотерапии[80]. Место встречи было назначено традиционное – «Кристалл»-бар. Правда, на этот раз Иванов расположился за столиком, на котором перед ним вместо традиционного коктейля стоял бокал с грейпфрутовым соком. Он в очередной раз протянул руку за бокалом, чтобы, коротая в вынужденном ожидании время, сделать очередной небольшой глоток, но тут же снова опустил ее на стол.

В бар, со стороны театрально-концертного зала, стремительно вошла, даже, можно сказать, влетела уже очень хорошо знакомая ему женская фигура. Иванов удивленным взглядом окинул ее с головы до ног и обратно. Фигура была одета в очень нарядный, хотя и без особых изысков, лиловый брючный костюм; ее медно-рыжие волосы были аккуратно подобраны под фиолетовую шелковую косынку, на которой сверху сидели очки с крупными затемненными стеклами; на левом запястье висела темно-коричневая сумочка от все того же «Тексье». Глядя на все это облачение, вряд ли кто-либо смог бы даже предположить, что скрывающаяся под ним дама собралась провести ближайшие полтора-два часа в процедурно-массажном кабинете.

Заметив Иванова, дама в лиловом костюме порывисто направилась в его сторону и через секунду приземлилась на стоящий рядом стул. Иванов, демонстративно глядя на часы, уже было открыл рот для возмущенно-назидательной филиппики, но дама оказалась проворней, поспешно выпалив категоричным тоном:

– Так, все, планы резко меняются. Процедуры переносятся на завтра.

– Завтра... – протянул Иванов, – смею напомнить, некоторым образом как бы прибытие. Ровно в семь тридцать утра.

– Точно, – ахнула дама. – Надо же, чего-то я уж совсем. Вот время летит, не заметишь. Ладно, все эти массажи, терапии в Нью-Йорке есть. Даже в сто раз лучше. Если желание не пропадет, можем сходить в любое время.

– Ну хорошо. А куда сейчас? По новым планам.

– А сейчас, к сожалению, наши пути-дорожки разойдутся. Временно. На часок, я думаю, не больше. После обеда я полностью в твоем распоряжении.

– А-а... что, вообще, случилось? Если это, конечно, не секрет.

– Это секрет. Но... только не для тебя.

– Отчего ж такие привилегии?

– Есть причины.

– Отрадно слышать. Ну и что же, собственно говоря, произошло?

Мэтью, зачем-то оглянувшись, поерзала как на иголках:

– Времени уже нет, надо идти. – Немного поколебавшись, она махнула рукой и придвинулась к Иванову: – А, ладно. Рассказываю вкратце, без подробностей. Значит так, иду я с завтрака, прохожу через наше фойе, вижу, сидит какая-то дамочка. Ну... я особенно к ней не приглядываюсь, времени нет, иду дальше, к себе, на процедуры собираться, как договорились. Уже прошла, как вдруг слышу сзади голосок... вежливый такой, тихенький: «Извините, пожалуйста, можно вас на минутку?» Я останавливаюсь, поворачиваюсь. Вижу: та самая старушка, что вчера на палубе нам встретилась. Ну... которой чего-то там в глаз попало. Жена этого... дедушки.

– Из Якудзы? – зачем-то быстро оглянувшись и слегка понизив голос, серьезно спросил Иванов.

– Не из какой он вовсе не из Якудзы, – поморщилась рассказчица. – Он, вообще, знаешь кто?

– Кто?

– Гадатель.

– Какой гадатель? Астролог? Хиромант?

– Я сама толком еще не знаю. По-моему, он по китайским по всем делам.

– А с чего ты это взяла?

– Бабушка сказала.

– Так вот просто и сказала. Ни с того, ни с сего?

– Почему ни с того ни с сего?! Ты же досказать не даешь. Обязательно перебить надо.

– Все, молчу, весь внимание.

– Ну вот так-то лучше. Короче говоря, подходит она, значит, ко мне и говорит, тоже так, как дедушка, на ломаном английском: мой муж, мол, хочет еще раз выразить вам свою благодарность за то, что вы нашли его документ. Вы даже, мол, не можете себе представить, какую ценность он для нас с ним представляет. А мы... ну они, то есть, – пояснила Мэтью, – просто не представляем, что бы мы без него дальше делали. Поэтому, мол, не будете ли вы столь любезны принять от нас маленький подарок. И... бамц, мне в руки... – она быстро открыла свою сумочку и извлекла из нее наружу две абсолютно одинаковые маленькие бронзовые фигурки Будды, сидящего со сведенными прямо перед собой на уровне груди ладонями, – вот эти две статуэтки. А, как тебе?

Иванов взял протянутые ему фигурки и, с несколько скептическим выражением лица, оглядев их со всех сторон, констатировал: – Сидхарта Гаутама.

– Что? – не поняв, спросила Мэтью.

– Будда Шакьямуни. Бронза. Обычные китайские сувениры.

– А вот и не угадал. Совсем даже не обычные.

– А какие же, волшебные?

– Ну, в каком-то смысле да. Священные. Их освятили в знаменитом тибетском монастыре, то есть не в монастыре, а в храме... как они там называются-то, я забыла, квадратные такие, с крутыми лестницами?

80

Талассотерапия – использование морской воды, морских лечебных грязей, водорослей и песка в лечебных и профилактических целях.