Страница 4 из 18
Оставалась Россия. Первые жесты Смоленской площади вроде бы обнадеживали, но Старая площадь, хоть и не обозначала своего категорического «нет», не говорила пока и уверенного «да». Требовалась личная разведка. Визит в Москву и.о. генсека ООН стал необходимостью. Официальный повод для поездки я отыскал минут за десять, на перекройку моего графика встреч и согласование с Протокольным отделом Кремля ушло трое суток. Остальное было делом техники. Двенадцать часов назад реактивный «Боинг» с нашим фирменным веночком на фюзеляже взлетел из аэропорта имени Кеннеди, и вот я уже любуюсь водами Москвы-реки из окна своей временной – на ближайшие три дня – резиденции возле Крымского моста. Да будет благословенна память первого генсека Трюгве Ли, который, говорят, лично выбрал этот чудный домик в стиле модерн. Три этажа, высокие потолки, дюжина балкончиков с видом на реку. Правда, ни на один из них мне выйти нельзя: Сердюк не пустит.
– Ну что, пан Сердюк, – подначил я своего начальника охраны, – выйдем покурим на балконе перед ужином?
Сердюк нехотя оторвался от горы макулатуры, которую накупил в «Шереметьево-2», желая насладиться кириллицей. В Нью-Йорке ему ежедневно перепадало всего две-три газеты на русском, а тут в одном киоске их было штук пятьдесят. С картинками, анекдотами, жареными сплетнями и его любимыми кроссвордами для троечников.
– Василь Палыч, я же объяснял вам тыщу раз, – скучным голосом проговорил он. – Вы прям как дитя малое. Там ведь заграждение не сплошное, не бронированное. Выше диафрагмы – вообще открытое пространство. Любой снайпер влезет на высотку на той стороне реки, а для прицельной стрельбы в ясную погоду… Эй, вы чего, опять шутите, что ли?
– Просто проверяю вашу бдительность. Все хорошо. Во! – Я показал ему большой палец, и умиротворенный начальник охраны тут же снова зарылся в свои газеты.
Сердюк охранял и посла Козицкого, и премьера Козицкого, и даже банкира Козицкого. Только перетащить в Штаты мне его удалось не сразу: американская бюрократическая машина и такая же украинская двигались навстречу друг другу со скоростью улитки. Пока полз рутинный документооборот между департаментом Внутренней безопасности ООН и кадровым подразделением киевской Безпеки, Сердюк был прикомандирован к оборонному ведомству Республики Украина, где томился в Отделе перевооружения. Вопреки вывеске, занимались там не заменой старых танков на новые, но реформой названий. Изгоняли москальский дух из военных терминов. Мой охранник внес ценный вклад в обороноспособность страны, переименовав «пiдлодку» в «субмарiну», – после чего с великой радостью присоединился ко мне в своей привычной должности.
Если не считать его тяги к бульварным изданиям и нехватку юмора, Сердюк был идеальным бодигардом. В его присутствии из всех возможных видов смерти гибель от рук террориста мне грозила в последнюю очередь. Да и террористы сегодня предпочитают выбирать в мишени граждан попроще, без оружия и охраны. Во времена своего банкирства я больше опасался не за себя и не за супругу Олесю Ивановну, а за клиентов. Легче рвануть операционный зал, чем директорский «Мерседес». К счастью, бог и Сердюк упасли меня от эксцессов…
– Василь Палыч, а вы Звягинцева знаете? – Сердюк выглянул из газет, прерывая мою медитацию.
– Какого, режиссера? – машинально спросил я.
У меня в мозгу иногда застревают не относящиеся к делу фамилии. Около года назад, когда дипломат Козицкий еще кантовался в Европе, его занесло на какой-то кинофестиваль. Помню фильм ужасов про двух пацанов и робота, который зачем-то притворялся их отцом. Когда этот терминатор шмякнулся с верхотуры и из него посыпались шестеренки, я сбежал из зала.
– Зачем режиссера? Олигарха, – уточнил мой охранник. – Крупного, тут написано, производителя…
В этом месте Сердюк слегка замялся: так уже не раз бывало, когда ему попадалось неподобающее для моего уха словечко. Он вытащил из кармана затрепанный словарик, перелистал, молча шевеля губами, и с облегчением нашел приличную замену:
– …контра-цеп-тивов. Тут пишут, что этого чудака сперли. Баба его места себе не находит. Чуть ли не лимон предлагает за помощь в розысках. Теперь контра… цептивы подскочат в цене, наверняка.
– Там так написано?
– Нет, это я своим умом прикинул, – солидно ответил Сердюк. – Закон экономики, Василь Палыч, вы же лучше меня знаете… Эх, черт, надо мне было в аэропорту затовариться упаковкой штук на сто, про запас.
Мечтатель-хохол не переставал меня удивлять. Личная жизнь Сердюка протекала на моих глазах и, ввиду серьезного его отношения к службе, интенсивностью не отличалась. При нынешних темпах разврата этой упаковки хватило бы ему лет на пять.
– Неужели больше ничего интересного вы здесь не вычитали? – Я счел нужным перевести разговор на другую тему.
– Много, много интересного, – заверил меня Сердюк, – даже и про нас есть. Пишут… где это я находил?.. Ага, в новостях, вот пожалуйста, читаю: «Исполняющий обязанности Генерального секретаря ООН Василий Пэ Козицкий прибыл в Москву с трехдневным рабочим визитом»… Слушайте, а почему «рабочим»? Они намекают, что вам здесь работать придется? А я-то думал, у нас в Москве одна протокольная мелочовка, щадящий режим охраны, П-4. Я потому и взял с собою только троих: Дюссолье, Палинку и австрияка этого, Шрайбера…
– Нет-нет, газетчики перепутали, – успокоил я всполошившегося Сердюка. – Рядовой протокол. Сейчас вот отсижу в президиуме культурной конференции, завтра отмечусь в Кремле, послезавтра совместное посещение синтез-балета в Большом. И домой.
Бывший мой босс Гектор любил повторять: «Был бы визит, а рабочим я его сделаю сам». Чистым протоколом была только сегодняшняя конференция – мой запоздалый долг ЮНЕСКО. Главной же целью поездки были, естественно, обе встречи с президентом Волиным, причем на вторую, неформальную, я возлагал особые надежды. За три часа сидения в одной театральной ложе нетрудно выяснить, имеет ли Москва что-нибудь против меня, а если да, то как с этим справиться. Давным-давно, когда я еще был послом Украины, мне случилось мельком законтачить с Волиным – тогда еще некрупным чиновником кремлевской администрации. В ту пору он производил благоприятное впечатление. Деликатный парень, исполнительный, без признаков гонора. Но фиг его знает, какой он сейчас. Высокие посты, всем известно, портят людей. Может, и я, сделавшись генсеком, сосредоточу в своих руках огромную власть и превращусь в натурального крокодила.
– Василь Палыч, а что такое синтез-балет? – подал голос Сердюк.
– Это новое изобретение, вроде солянки, – важно объяснил я своему бодигарду. Благо мне самому растолковали эту премудрость на прошлой неделе, и я еще не успел забыть. – Будут и танцы, и пантомима, и лазерное шоу – все в одном флаконе… Между прочим, роль Марфы станцует твоя разлюбезная Светлана Васильчикова.
– Шутите! – Сердюк всплеснул руками, роняя газеты. – Честное слово?
Этой весной мадам Васильчикова одарила Штаты гастролью в составе сборной труппы «Bolshoy в Нью-Йорке». Одно представление этой дикой халтуры в кокошниках и соболях мне, скрепя сердце, пришлось высидеть вместе с президентом Индонезии. Тот был в восторге от русской экзотики, а в еще большем восторге был Сердюк – от Васильчиковой. Он искренне считал эту брунгильду в пуантах 44 размера образцом женской красоты и грации.
– Честное ооновское, – поклялся я. – Станцует. Зуб даю. Мне программу прислали по факсу.
– Тогда я возьму с собой стереотрубу… – в радостном оживлении сообщил мне Сердюк. Но тут же, покраснев, добавил с преувеличенной деловитостью: – …в смысле чтобы зрительный зал сверху осмотреть. На предмет снайперов.