Закон притяжения

— Гм. Мне даже трудно себе представить, как можно так ограничивать женщину… взрослую женщину.

— Верно, — согласился он. — Мы часто забываем, как сильно за последний век изменилась жизнь. Многое из того, что сегодня нам кажется само собой разумеющимся, во времена первой мировой войны просто представить себе было невозможно. Надеюсь, ты осилишь пудинг? — добавил он. — Десерт здесь, говорят, просто чудо.

Шарлотта улыбнулась. Ее единственным желанием было остаться с ним наедине, оказаться в его объятьях. Чтобы он дотрагивался до нее, целовал ее… Она почувствовала, как внутри у нее начинает разгораться теперь уже знакомый ей огонь желания.

Она закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки, но вместо этого воображение тут же нарисовало ей картину их обнаженных переплетенных тел, в лунном свете отдающихся страсти и желанию.

С пылающими щеками, в смятении, она поторопилась открыть глаза, удивляясь столь живому воображению.

— Я не хочу пудинг, — с хрипотцой в голосе сказала она. — Просто… просто кофе.

Она посмотрела на Дэниела — уж не догадался ли он о ее мыслях? Желает ли он ее столь же страстно, как она?

Так вот какой бывает любовь! Она и не представляла себе ничего подобного: Биван, с которым они рано или поздно собирались пожениться, не вызывал в ней и толики теперешних чувств.

Потягивая кофе, она наблюдала за Дэниелом, намазывавшим бисквит маслом. У него были длинные ровные пальцы, и все он делал очень ловко и красиво. Она вспомнила свои ощущения, когда его палец медленно поглаживал ей грудь, и неуклюже поставила чашку на блюдце.

Дэниел посмотрел на нее потемневшими глазами с расширенными зрачками, отодвинул тарелку, так и не притронувшись к бисквиту, и сказал, тоже с хрипотцой в голосе:

— Не знаю, как ты, но мне кажется, что пора идти.

Шарлотта, ждавшая этого мгновения весь вечер, вдруг почувствовала себя страшно взволнованной и чрезвычайно застенчивой.

Она кивнула, не в состоянии произнести ни слова. Дэниел встал.

Глава 7

Минут десять они ехали в молчании, и Шарлотта не сразу сообразила, что они направляются прямо домой.

Она была смущена, разочарована, обескуражена. Неужели она все не так поняла? Может, она его и не интересует? А может, ему сегодня просто нечем было занять вечер?

Он слегка притормозил, и она с надеждой повернула к нему голову, но оказалось, что они просто подъезжали к перекрестку. Отвернуться она уже не могла — Дэниел смотрел на нее.

— Полагаю, ты понимаешь, как мне не хочется, чтобы этот вечер кончался, сказал он. — Как мне нужна… ты…

У Шарлотты перехватило дыхание, но гордость не позволила ей спросить, почему тогда он везет ее домой.

— Но не волнуйся, я не буду на тебя давить, я не хочу подталкивать тебя к необдуманным поступкам. Сначала мы должны поближе узнать друг друга… хотя мне и очень трудно себя сдерживать.

Подталкивать ее? Он? Интересно, что он подумает, если она расскажет ему о своих чувствах? Но на такое она не отважится, она не настолько в себе уверена.

Пустынная дорога, обрамленная с обеих сторон ровной линией кустов, терялась в темноте; время от времени свет фар вырывал из мрака деревья и кустарники.

Они ехали в молчании. Шарлотта была слишком взволнованна и слишком разочарованна, чтобы говорить. Она и не подозревала, что влечение может быть таким сильным, и это пугало ее; с другой стороны, ее раздражало, что Дэниел, к которому она испытывает такие сильные чувства, оставался холодным, несмотря на все его слова.

Вдруг он шумно вздохнул и резко затормозил. Она повернула к нему удивленное лицо. Не сводя с нее взгляда, он внезапно севшим голосом произнес:

— Не могу… сдержаться…

И вот она уже в его объятьях, и он целует ее именно так, как ей хотелось.

Он прижал ее к своему разгоряченному и напряженному телу, пальцем дотронулся до ее лица. Рука его слегка подрагивала; он осторожно и неуверенно поцеловал ее, но уже в следующую секунду так жадно припал к ее губам, что сомнения в его к ней отношении оставили ее.

— Я хочу тебя… Я так тебя хочу, — бормотал он между поцелуями, и руки его скользили по ее спине и бедрам, так крепко прижимая ее к себе, что она чувствовала быстрое и сильное биение его сердца.

А ее руки скользнули ему под пиджак, сначала на грудь, потом на спину, прижимая его к себе.

Его пальцы коснулись ее груди, и из горла у нее вырвался стон, а ногти впивались ему в спину, как когти млеющей от ласки кошки.

Он задрожал и, простонав ее имя, зашептал, как она ему нужна, как он к ней стремится. Большой палец его руки прижался к твердому, набухшему соску. Она вскрикнула, изогнувшись и прижимаясь к нему всем телом, но тут же уперлась во что-то ногой и вспомнила, что они в тесной машине и что ей не удастся прижаться к нему так, как того жаждет ее тело.

Дэниел открыл глаза. Он все еще прижимал ее к себе, но объятья его ослабли; он мягко поцеловал ее и с виноватым видом грустно сказал:

— Извини. Поверь, со мной такое впервые. Кончиками пальцев он коснулся ее припухших губ и заскользил по ним, не сводя с нее горящего страстью взгляда, и ей стоило огромного усилия сдержаться и не дотронуться до его тоже слегка припухших губ и провести по ним кончиком языка, раздвинуть их и попробовать их мужской вкус.

— Ты сама виновата, понимаешь? — сказал он. — Стоит мне посмотреть на тебя…

Он смотрел на нее, и она трепетала и телом, и душой.

— Как жаль, что я так занят, — простонал он, прижимая ее к себе и слегка раскачиваясь всем телом вместе с ней. — Хотя в наши дни, по-моему, все жалуются на занятость, на нехватку времени.

— Что, дело в суде? — спросила она. Он покачал головой.

— Нет. — Он помолчал и отвернулся с отрешенным видом. — Нет, — мрачно повторил он. — Есть одна… трудность, и я очень боюсь, что мне не удастся ее скоро преодолеть. Обязательства перед старым другом. Я не могу его подвести, но с другой стороны…

— Может, если ты поделишься со мной, тебе станет легче? — предложила Шарлотта.

Он как-то сразу отпрянул от нее, и в прямом и в переносном смысле, словно она покусилась на запретный предмет. Плотно поджав губы, он смотрел прямо перед собой. Шарлотте даже показалось, что он забыл о ее существовании, вычеркнул ее из своей жизни. Он просто не хочет доверять мне свои секреты, с болью подумала Шарлотта.

— Извини, — сказал он наконец, тихо выругался и сердито добавил:

— Черт, этого я совсем не хотел. Сейчас мне хочется только одного… отвезти тебя к себе и любить тебя всю жизнь.

Шарлотта уже сидела выпрямившись, рассеянно разгладив платье и поправив прическу, чувствуя себя отвергнутой и настолько ничтожной, что ее даже начало поташнивать.

Как это получилось? Как получилось, что от их любви и близости в мгновение ока ничего не осталось? И из-за чего? Из-за нескольких слов… из-за пары фраз.

В глазах у нее защекотало от наворачивающихся слез. Она часто-часто заморгала, ругая себя за излишнюю чувствительность.

Ну и что? Ну есть у него какие-то там осложнения, о которых он не хочет с ней говорить. Но ведь это же не означает, что…

Не означает что? Что она ему безразлична? Нет, нет, она уверена, что не безразлична ему. Она знала, что нужна ему, хотя бы просто физически. Но ей надо больше. Она любит его целиком, без остатка, и хочет, чтобы и он любил и доверял ей безгранично, и только его профессиональное уважение и вера в нее помогут ей залечить недавние раны.

— Отвезу-ка я тебя домой, — устало произнес он. — Завтра в девять у меня встреча с судьей.

— По поводу твоего секретного дела? — спросила она вдруг довольно резко.

Она чувствовала на себе его взгляд, но не повернулась к нему.

— Нет, по другому поводу, — глухим голосом возразил он, и ей вдруг захотелось броситься ему на шею, притвориться, что последних пяти минут просто не было, вернуться к тому счастливому моменту, когда он держал ее в своих объятиях… Но он уже заводил машину, и весь вечер сразу потускнел.