Анъяр

Бабушка, как водится, пригласила его к столу поесть. Но он за стол не сел и спасибо не сказал, а угрюмо предложил:

— Продайте собаку.

— Что вы, — удивился Марат, — разве друга продают?

— Продай, — упрямо твердил прохожий, даже не замечая Марата, будто его тут и не было. — Мне собака для дела нужна.

— Дедушка, — закричал испуганно Марат, — я Анъяра никому не отдам! Пусть этот дяденька уходит…

— Нельзя так, внучек, — сказала бабушка. — А ты, прохожий человек, садись, гостем будешь.

— Лучше добром отдайте. Я деньги заплачу, — сказал прохожий.

— Собаку мы не продаём, — ответила бабушка. — Уж ты не сердись.

Прохожий посмотрел на собаку, на Марата тяжёлым взглядом, погрозил кому-то толстым пальцем и ушёл, сутулясь, тяжело переставляя ноги. За плечами у него был старый мешок. Дедушка посмотрел ему вслед, покачал головой.

…Марат скоро успокоился, и они с Анъяром зажили по-прежнему. По утрам Марат с дедом шёл в сад, и первым делом они осматривали яблони: не сломало ли ветром ветку, не напали ли гусеницы, не мешают ли жить деревьям сорные травы. Дел в саду всегда много, а самое интересное для Марата — это пчёлы. У дедушки были свои ульи. Он сделал для внука маску — сетку, и они вместе проверяли работу пчёл. Дедушка менял рамы в ульях, а Марат в это время успокаивал пчёл, отгонял их от деда дымарём. Эта работа нравилась Марату. Дед рассказывал внуку о пчёлах, и это было интереснее всяких сказок.

Живут они дружно, и каждая пчела знает своё дело. Одни собирают тополевую смолу и нектар с цветов, делают воск и мёд, а ведь мёд — это пища для их детей и для самих пчёл. Другие в это время охраняют ульи, стоят как часовые у входа и готовы пожертвовать жизнью за свой дом. Если в пчелином доме становится жарко, дежурные пчёлы начинают махать крылышками и как бы устраивают вентиляцию, а если холодно, то пчёлы собираются в клубок и согревают друг друга. А чистота внутри какая — ни соринки! Это пчёлы подметают крылышками. И танцорки они замечательные. Так они друг с другом разговаривают. В семействе пчёл все заняты делом. Очень интересно они живут. И бесстрашные. Если нападают чужие воровать мёд, они защищаются, не жалея себя. И пахнет от ульев так хорошо, свежо. Маленькие пчёлы замечательные труженики, отважные бойцы. Только тут, в деревне, Марат узнал, что пчёлы умны и сообразительны, и ещё больше стал уважать их.

Чего только не знал дедушка! И всему этому он обещал научить Марата. «Хорошо, что мы с Анъяром приехали в деревню!» — радовался Марат.

Однажды, встав рано утром, Марат выбежал во двор, но Анъяр не встретил его.

— Анъяр, ко мне! — позвал Марат.

Собака не появилась на зов.

— Куда же делась моя собака? Она ни за что без меня не уйдёт. Обязательно дождалась бы меня. Может, заболела?

Все начали искать собаку. Но её нигде не было. Не было даже её следов.

Дедушка и бабушка были расстроены: не выполнили они просьбу сына, не уберегли учёную собаку. Прошёл день, другой — Анъяр не возвращался. Марат не ел, не пил и ночами прислушивался, не залает ли его друг. Ему всё казалось, что собака скребётся в дверь. Дедушка с тревогой глядел на него и, чтобы успокоить, сказал:

— Анъяра, пожалуй, обманом увели. Может, тот прохожий человек это сделал. Очень он на собаку обиделся тогда, смеялись над ним люди. Поедем в соседние сёла, порасспросим людей.

Все сочувствовали Марату.

На конном дворе запрягли лошадь. Марат и дедушка поехали за десять километров в Юмансар. Знакомый конюх поднял их на смех:

— Ха-ха, собаку украли… Чтобы охранять вашу учёную собаку, нужно было нанять простую дворняжку… — Но, увидев грустное и растерянное лицо Марата, умолк и уже серьёзно сказал: — А ну, пойдёмте-ка к председателю колхоза. Может, он что-нибудь посоветует. Он у нас на три сажени в землю видит.

Председатель колхоза выслушал их и сказал твёрдо:

— У нас воров сроду не бывало. Да и не пойдёт собака сама. Сладить с ней силой тоже не просто.

Собрались люди.

— Не иначе, сонным зельем напоили собаку. Так бы её нипочём не взять, — сказала одна старушка. — Из трав сварили. Еду она не взяла бы, а вот питьё… На запах могли приманить, тут и собака не устоит. А потом в мешок — да и увезли.

— А может, сама в волчью яму свалилась и не может выбраться. В лесу ещё остались старые ямы…

— А жива ли она теперь?

Марат только побледнел, плакать даже не мог. Дедушка смотрел на него с тревогой.

Так ни с чем они и вернулись домой.

Марат был безутешен, молчалив, печален. Играть ему не хотелось. Да что он, не он один. Деревенские ребята все приуныли, словно умер кто-то очень дорогой и близкий. И будто в смерти его виноваты все взрослые. Ведь они не понимали, наверное, что Анъяр не просто собака, не скотина, а разумный дорогой друг и товарищ. А вот его-то теперь и нет. Не уберегли и даже не ищут. Шумные игры умолкли, дети смотрели на взрослых с упрёком, а взрослые тоже чувствовали себя вроде бы виноватыми. Деревенские пионеры решили обшарить всю округу, и каждый день в лес из соседней деревни ходили разведчики. Но всё было напрасно. Шли дни, как всегда и солнце всходило, и птицы пели, не было только Анъяра.

Ранним воскресным утром бабушка пекла блины, их запах разносился далеко. Было ещё очень рано. Марат спал, утомлённый бессонной ночью. Ему снился Анъяр, привязанный толстой тяжёлой цепью, обиженный, забытый. Страшный человек с большой свалявшейся бородой хлестал плетью Анъяра, благородного, умного, спасшего дядю Алёшу, любимого маминого брата, от смерти…

Анъяр не выл, не ползал, а лаял призывно, звал Марата. Марат вскочил с постели и, как был ещё сонный, выбежал во двор. Перед ним стоял Анъяр. Он дышал тяжело, с хрипом, бока ободранные, из-под когтей сочилась кровь, шерсть совсем тусклая, в репьях и грязи. Может быть, он на самом деле свалился в волчью яму. Худой такой, все рёбра наперечёт. Но как он выкарабкался? Как не умер с голоду? Что перенёс бедный пёс? Этого никто никогда не узнает.

Марат бросился к Анъяру и громко заплакал. Анъяр положил голову на плечо Марату. Несмотря на раннее утро, сбежались соседи, окружили их.

— Смотри-ка, — говорили люди, — собака тоже плачет.

А ребята, радостно шумевшие, умолкли, обступили вплотную Анъяра и Марата, словно укрывая их от глаз взрослых. Бабушка тоже не могла сдержать слёз. Дед сходил в дом, принёс собаке намасленный блин, но та и не притронулась к еде. Забыв обо всех своих бедах, о своей серьёзности, о том, что она учёная, она словно опять стала щенком. Прыгала, обнимала Марата, ложилась, снова вскакивала, смотрела ему в глаза, как будто говорила: «Ну, давай, давай, я сделаю для тебя что-нибудь невозможное. Хочешь, я сейчас здесь за тебя умру?» Но Марат совсем этого не хотел. Он сам готов был сделать что угодно для Анъяра. Наконец он развеселился, щёки его разрумянились, он не мог отвести глаз от собаки и всё говорил:

— Глядите, глядите, какой он красивый! Как он высоко прыгает! Нет на свете такой собаки, как Анъяр!

— Молодец, Анъяр, недаром ты пограничник, — сказал дедушка. — Но где же ты был, что с тобой случилось? Вот рассказать-то и не можешь.

Ребята не спускали глаз с Анъяра.

Марат любил бродить по окрестностям и, случалось, уходил довольно далеко от деревни. Ранним росистым утром он вышел на берег большого озера, окаймлённого зелёными тополями и черёмухой. На берегу озера копошились утята, мягкие, как тополиный пух. Их было так много, что Марату издалека показалось, что вода сплошь покрыта этим пухом. Но когда он приблизился к берегу, то. увидел целую колонию утят. Они ныряли в поисках корма. «А где же их мамы?» — подумал Марат, разыскивая глазами взрослых уток. Но взрослых птиц не было, одни утята.

Марат обошёл вокруг озера, наткнулся на длинные пустые кормушки. В это время две женщины притащили вёдра с комбикормом. Не успели их белые халаты показаться из-за деревьев, как утята, перегоняя друг друга, начали проворно карабкаться на берег, смешно отряхиваясь, повторяя своё бесконечное «кря-кря». Они окружили женщин, которые старались равномерно распределить корм.