Страница 44 из 60
– А если бы ей это не удалось? Вряд ли ваша кузина достаточно сильна, чтобы удержать крепкого мужчину.
– Да? А вам известно, что Вудсайд уже с год облизывается, глядя на нее? Он бы ни за что не уехал с вечера, пока она с ним флиртует.
– Но он мог заболеть и тогда покинул бы вечер раньше.
– Это, ваша светлость, называется просчитанным риском, которому мы подвергаемся каждый день.
– Черт возьми, Эмма! – Алекс взъерошил волосы. – Если бы Вудсайд поймал вас, он мог бы упечь вас в тюрьму или сделать что-нибудь еще похуже!
– А везение на что? Нед оказался в затруднительном положении и нуждался в помощи, а я не бросаю в беде людей, которых люблю, – возразила Эмма резко.
Неожиданно Алекс взял ее за плечи и так сжал в объятиях, будто от этого зависела их жизнь.
– Вы хоть понимаете, как я волновался за вас? Понимаете?
Эмма крепко зажмурила глаза, пытаясь сдержать слезы, катившиеся из них почти целый день. Ей следовало успокоиться, иначе…
К счастью, вскоре Алекс перестал трясти ее, хотя все еще не выпускал из объятий. Теперь близость его тела приносила ей отраду и странное успокоение. Эмма испытывала желание броситься ему на грудь и остаться в кольце его сильных рук навсегда.
Тем не менее, другая часть ее существа все еще противилась этому: недоверие Алекса ранило ее в самое сердце.
– Я понятия не имела о том, что вам есть до меня дело, ваша светлость, – ответила она спокойно.
– Ну так знайте, что я чертовски беспокоился за вас, особенно когда узнал, что вы ввязались в столь нелепое дело и я не могу вас остановить.
– А как вы узнали? – спросила Эмма, высвобождаясь и садясь на край кровати.
– Данфорд подслушал ваш разговор с Белл, – честно признался Алекс, – насчет того, как важно, чтобы она встретилась вечером с Вудсайдом в доме леди Моттрам. Принимая во внимание характер Вудсайда, мы с Уильямом сразу забеспокоились.
– А у меня создаюсь впечатление, что вы были бы не прочь отдать меня на съедение волкам.
– Вчера – да, но тогда я совершил ошибку. – Глаза Алекса неожиданно переместились на стену и стали внимательно изучать ее. – Прошу вас принять мои извинения.
Глаза Эммы широко раскрылись – ее потрясла способность Алекса признавать свои промахи. Сейчас он стоял, опираясь о письменный стол, и каждая линия его тела выражала боль. Вероятно, он стыдился своего вчерашнего поведения и страдал от чувства вины.
Сердце Эммы рванулось к нему. Она не смогла бы заставить себя чувствовать иначе, даже если бы захотела, и… И она очень сильно его любила.
Но никакие нежные чувства не могли бы пересилить испытанную ею боль.
– Я принимаю ваши извинения, – сказала она со спокойным достоинством.
Алекс резко повернулся к ней, и Эмма прочла в его глазах надежду и сомнения.
– Но это не значит, что могу забыть, – добавила она печально. – Нам уже не вернуться к прежнему.
– Послушайте, если вам были нужны деньги для кузена, вы могли просто попросить их у меня.
– То есть пойти к вам и попросить одолжить десять тысяч фунтов?
– Именно. Неужели вы сомневаетесь в том, что я дал бы вам их?
– Уверена, что дали бы, но я бы чувствовала себя неловко. К тому же Нед вряд ли бы их принял. И заметьте, у меня более чем достаточно собственных денег: здесь, в Лондоне, мне причитается наследство. Проблема в том, что я не могу тронуть этого траста, пока мне не исполнится двадцать один год. – Эмма отвела глаза и принялась разглядывать средневековый гобелен на стене. – Конечно, я могла бы выйти замуж, но…
– Понимаю.
– Ничего вы не понимаете. Я попросила вас жениться на мне не только, точнее, не столько из-за денег. К тому времени я уже так сильно желала вас, что мне казалось, будто я в западне. Мужчина может привередничать, когда собирается жениться, но женщины осуждены сидеть дома и ждать, пока им сделают предложение, а я боялась, что вы никогда не попросите моей руки.
Алекс вздохнул. Если бы Эмма подождала еще хотя бы три дня, всех этих неприятностей, безусловно, удалось бы избежать.
– Впрочем, – потерянно заключила Эмма, не думаю, что у меня хватило бы смелости сделать вам предложение, если бы мне не понадобились деньги для Неда.
Алекс сел на постель рядом с Эммой и взял ее за руку.
– Надеюсь, вы поймете, почему я поступил так. – Он принялся нежно поглаживать ее ладонь. – Всю мою взрослую жизнь женщины, мечтающие о деньгах и титуле, охотились за мной. Когда вы сказали, что вам нужны деньги, я просто взорвался, не зная, для чего они вам потребовались.
– Наверное, так и было, но… Как вы могли так подумать обо мне! – Эмма подняла на него страдальческий взгляд.
Алекс отвел глаза не в силах придумать слова, которые выразили бы его раскаяние.
Молчание становилось нестерпимым, и наконец Эмма печально произнесла:
– Вам следовало больше доверять мне.
– Знаю.
– Тогда вы обошлись со мной как с потаскушкой и просто выкинули меня из дома. Вы даже не попросили объяснений. – Эмма смахнула скатившуюся по щеке слезу.
Алекс по-прежнему не смел посмотреть ей в глаза.
– Я был не прав, и, поверьте, у меня не много времени ушло на то, чтобы осознать ошибку. Теперь я вам полностью доверяю и…
Эмма печально покачала головой:
– Вы только говорите, что доверяете, и, возможно, даже верите своим словам. Но я не уверена, что вы снова не придете к необоснованному выводу насчет меня. Десять лет вы ненавидели женщин, и теперь вам нелегко будет от этого отказаться.
– Но я вовсе не питаю ненависти к женщинам!
– Ненавидите или не доверяете – не все ли равно.
– Скажем так, я не слишком уважаю большинство женщин, – Алекс крепче сжал ее руку, – если не считать мою семью. И вот теперь вы все изменили. Вы разбили вдребезги мое предубеждение против женщин. Ради Бога, Эмма, дайте мне еще один шанс! – Алекс быстро поднялся. – Вы правы: вчера я показал себя ослом, потому что не доверился своим инстинктам. Я знал, что в вас есть все, что я хотел бы видеть в женщине, но боялся признать это. Вы удовлетворены?
Эмма молчала, и Алекс заговорил снова:
– Не повторяйте мою ошибку. Вы должны поверить, что я многое усвоил после вчерашнего.
– Ах, Алекс! – Эмма закрыла лицо руками. – Мне сейчас так тяжело… Я в смятении с той самой минуты, как встретила вас.
– Вы в смятении? – На губах Алекса появилась неуверенная улыбка. – А я? Вы перевернули мою жизнь вверх ногами. За последние несколько месяцев я посетил больше балов, чем за последние десять лет! И все только для того, чтобы оказаться поближе к вам.
Эмма смахнула навернувшиеся слезы.
– И что же мне теперь делать? – спросила она печально. – Не могли бы вы, исходя из сложившейся ситуации, – она помолчала, подыскивая нужные слова, – не могли бы вы обнять меня?
Сердце Алекса учащенно забилось. Стремительно пройдя через комнату, он обнял Эмму и нежно прижался губами к ее губам.
Эмма закрыла глаза и потонула в покое и утешении его объятий. Когда она обрела голос, он прозвучал очень тихо:
– Думаю, если держать меня в объятиях подольше, возможно, я забуду, как вы меня обидели.
Алекс крепче сжал ее плечи.
– Мне так жаль, дорогая, действительно жаль, – прошептал он.
Кивнув, Эмма наконец позволила слезам, которые она сдерживала весь вечер, заструиться по щекам.
– Знаю. Мне тоже жаль, что сегодня я причинила вам такое беспокойство. И все же я ни о чем не жалею. Что сделано, то сделано.
– Пусть так, – пробормотал Алекс хрипло. – Только, пожалуйста, не делай этого снова.
Эмма попыталась улыбнуться:
– Хорошо, я постараюсь.
В спасительной гавани объятий Алекса ее слезы продолжали обильно литься, но с каждой упавшей слезинкой тяжесть уходила из ее души, а напряжение покидало тело.
Когда наконец слезы иссякли, Алекс уложил Эмму на свою огромную постель, снял с нее обувь, укрыл, подоткнув одеяло и, поцеловав, пожелал ей спокойной ночи.