Щелчок

Глава VIII

Держи его! Лови! Держите разбойника! Барчукову лошадь украли! Карраул!.. — неслись за Орлей отчаянные крики.

Страшная суматоха, шум, крика, брань, угрозы — все это понеслось за ним вдогонку.

Скоро к этим звукам присоединились и другие: топот нескольких пар лошадиных копыт возвестил юного цыганенка о мчавшейся за ним погоне.

Он улучил минуту и оглянулся. За ним скакало трое мужчин. Их темные фигуры резко выделялись на сером фоне июньской ночи.

Орля снова выхватил кнут и изо всей силы ударил им коня.

Красавец копь теперь уже не бежал, а мчался… Словно летел по воздуху… Но, как ни странно это казалось Орле, лошади его преследователей не отставали от лихого скакуна. По крайней мере, расстояние между мальчиком и погоней все уменьшалось и уменьшалось с каждой минутой.

Вот уже передний из преследовавших Орлю всадников приблизился настолько, что мальчугану хорошо слышны и прерывистое дыхание его лошади, и резкие звуки ее копыт, и мужской голос, кричащий ему в спину:

— Эй, остановись! Тебе говорят, стой, парнишка! Ой, остановись, лучше будет! Все равно не уйти!

Но Орля, в ответ на эти крики, только теснее сжимал крутые бока лошади да судорожнее впивался цепкими пальцами в ее гриву.

Теперь он почти достиг леса. До опушки его оставалось каких-нибудь десять-двенадцать саженей.

Еще немного, и он вне опасности.

Но что это? Хриплое дыхание лошади и топот копыт слышны уже совсем близко, за его спиной… Слышны и угрозы передового всадника… Он почти нагоняет его… Почти нагнал…

С замиранием сердца пригибается Орля к шее коня. Гикает ему в ухо. Изо всей силы ударяет нагайкой, и… он в лесу…

Передний всадник кричит в бешенстве:

— Стой! Остановись! Все едино поймаю!

Но Орля торжествующе взвизгивает ему в ответ:

— Поймал! Как же! Держи карман шире! Он уже в лесу. Погоня отстала.

Вдруг сквозь деревья ближайшей чащи он видит всадника на малорослой вороной лошадке.

«Батюшки, да это Яшка! Длинный Яшка! Зачем он здесь?!» — проносится мысль быстрая в голове мальчика.

И, совершенно упустив из памяти то, что Яшка его первый враг, Орля кричит весело, желая поделиться с ним своей удачей:

— Яшка! Видишь! Удалось-таки! Увел-таки ко… Он не докончил, смолкнув на полуслове.

Длинный Яшка поднимает руку, взмахивает ею, и в тот же миг большой острый камень ударяет Орлю в голову, чуть повыше виска.

Отчаянный, полный ужаса и боли, крик прорезывает тишину леса, и, выпустив повод, Орля, как подкошенный, обливаясь кровью, без чувств падает на траву.

Почти одновременно с этим Длинный Яшка хватает украденного коня за повод и, стегнув свою лошадь, мчится в чащу, уводя за собою на поводу Орлину добычу.

В это время погоня въезжает в лес.

— Гляньте-ка, братцы, никак кто-то лежит!

Кучер Андрон первый замечает бесчувственного, окровавленного мальчика посреди лесной дороги; он слезает с лошади и наклоняется над ним.

Подъезжают и другие: конюх Иван и сторож Антипка.

— Да это тот самый, который лошадь украл! — неожиданно вскрикивает последний. — Куда ж это он отвел коня?

— Ври больше! Этот маленький, а тот, поди, конокрад большой был!

— Ну да, большой! Чуть от земли видно. Тоже скажешь. Ночь не темная — видно было, как скакал.

— Братцы, да он мертвый, весь в крови! Неужто ж Ахилл его сбросил?

— Должно быть, что так…

— По делам вору и мука. А лошадь-то, лошадь где поймать?

— Где поймаешь ночью? Завтра утром сама придет, дорогу знает к стойлу. А вот с мальчишкой-то что делать?

— Известно — в полицию… Мертвый ведь он…

— До урядника пять верст… А пока что домой бы…

— Братцы, глядит-ка, дышит… Не помер он… Простонал никак! В больницу бы его!

— Сказал тоже — в больницу! За десять верст больница-то… а видишь, кровь так и хлещет из раны… Того гляди, по дороге умрет.

— Дяденька Андрон, а что, ежели в усадьбу его? Барышня раз навсегда приказали к ней доставлять всех увечных птиц и больных собак, — поднял нерешительно голос молоденький конюх Иван.

— Да ведь то животное, а это человек, и притом злостный человек: вор, конокрад, — запротестовали в два голоса Андрон и Антипка.

— Так тем пуще надо. Не погибать же душе христианской.

— Воровская у него душа, цыганская… Ну, да и впрямь, снести бы… Может, в усадьбе-то отойдет да скажет, куда лошадь девал. Несем-ка его в усадьбу, братцы!

И Андрон нагнулся над бесчувственным Орлей и с помощью конюха Вани поднял его и понес. Антип взял их лошадей за поводья, и печальное шествие двинулось по направлению к усадьбе.

Глава IX

Проснулся господский дом. В окнах его замелькали огни.

На террасе собрались все обитатели усадьбы: Валентина Павловна Раева с внуком Кирой и калекой-внучкой, хромой четырнадцатилетней девочкой Лялей, ходившей на костылях, их гувернантка, Аврора Васильевна, — пожилая сухая особа; француз, добродушный старичок мосье Диро, или «Ами», как его называли дети; репетитор белокурого черноглазого мальчика Киры, поразительно маленького для своих десяти лет, дальний родственник Раевых, студент Михаил Михайлович Мирский, «Мик-Мик» по прозвищу, данному ему самим Кирой, и другие.

Тут же были и три товарища по гимназии маленького Раева — дети бедных родителей, которых гостеприимная и добрая Валентина Павловна пригласила провести в Раевке лето: маленький, необычайно нежный, похожий на тихую девочку, Аля Голубин, сын отставной школьной учительницы; краснощекий, румяный, плотный крепыш, Ваня Курнышов, сын бедного сапожника, и синеглазый веселый, горячий, как огонь, одиннадцатилетний хохол-сирота — Ивась Янко.

Между мальчиками то и дело юлила небольшая фигурка двенадцатилетней девочки, с носиком-пуговицей, вихрастой головкой и бойким птичьим личиком, шаловливой, везде и всюду поспевающей. Это была Симочка — приемыш Валентины Павловны, выросшая в ее доме вместе с сиротами-внуками.

Няня Степановна и щеголеватый лакей Франц, у которого ничего не было немецкого, кроме его имени, тоже пришли на террасу разделить беспокойство своих господ.

Кира, прелестный изящный мальчуган, с короткими кудрями и глазами, похожими на коринки, волновался больше других.

— Вы поймите! Вы поймите! — обращался он то к одному, то к другому. — Бабушка мне его подарила! А они его украли! Гадкие, противные, злые цыгане!.. Мы проезжали, катаясь утром, мимо табора… Останавливались… А они так смотрели на Ахилла! Так смотрели!.. О, бабушка, бабушка! Да неужели же мы не найдем Ахилла, моего голубчика? Неужели не вернем?

— Будьте же мужчиной, Кира, — шепнул, приблизившись к своему ученику, Мик-Мик, в то время как Валентина Павловна, стараясь всячески утешить внука, гладила его кудрявую головку.

— Жаль, что я не поехал вместе с погоней! Я бы поймал вора, — неожиданно проговорил синеглазый красавчик Янко, вспыхивая от нетерпения.

— Как раз! Кто кого? Ты вора или он тебя? — шепотом насмешливо осведомился у товарища Ваня Курнышов.

— Ну, знаешь, благодари Создателя, что уж больно торжественная минута, а то бы я тебя…

И Янко незаметно щелкнул Ваню по его широкому, бойко задранному кверху носу.

— Ах, ты!.. — всколыхнулся тот.

— Тише, тише! Я слышу, сюда идут. Лошадиные копыта тоже слышу, — и бледная, тоненькая, хромая девочка Ляля, подняв пальчик, остановилась у дверей террасы.

— Идут! Господи Иисусе! И несут кого-то, — невольно крестясь, вставила свое слово Степановна, тоже выглядывая за дверь.

— Поймали! Вора поймали! Ура! — неистово, на весь сад, крикнул веселый Ивась и осекся, замолк сразу.

Двое мужчин с мальчиком, бессильно свесившимся у них на руках, подошли к террасе и положили бесчувственное тельце па ее верхнюю ступеньку.

Кучер Андрон выступил вперед и, волнуясь, передал в коротких словах обо всем случившемся.

— Вот он, воришка этот, либо мертвый, либо живой, не знаем. А лошадь исчезла, как в воду канула. Утром мы с Ваней обшарим весь лес… С парнишкой что прикажете делать, Валентина Павловна, ваше превосходительство? Куда нам велите доставить его? — заключил вопросом свою речь Андрон.