Смотрящий по неволе

— Дядька Макар, — заржал Шрам, наконец черная тоска отпустила до следующего срока, — Ты мне эту байку потом дотравишь. Я так врубаюсь, у вас здесь магазины рано закрываются. Да и в темень пожилым людям разгуливать рпасно, шпане все твои наколки — китайская грамота. Без хавки останемся!

— Ешканый бабай! — невесело хмыкнул дядька, — Со шпаной еще якось управлюсь, а вот склероз… — и, почесывая затылок, отправился в лабаз за закусью и тем, что перед закусью принимать за знакомство полагается. За холодными закусками и огнестрельными.

Так команда Шрама пополнилась третьим бойцом.

Глава 4

Я помню — давно учили меня отец мой и мать:

Лечить — так лечить, любить — так любить, гулять — так гулять,

Стрелять — так стрелять!

Но утки уже летят высоко.

Летать — так летать!

Я им помашу рукой.

— А чем наша фирма будет заниматься? — спросил Леха, балансируя на раздвижной лестнице под потолком.

— Пока не знаю, — честно ответил Сергей, позевывая и поигрывая фомкой. Перед ним весь такой крепенький на полу громоздился деревянный ящик. Обыкновенная посылка, только очень большая посылка.

— А как наша фирма будет называться? — спросил Леха, продолжая с кайфом ковыряться отверткой в плафоне.

— Пока не придумал, — честно ответил Сергей, приноравливаясь, как бы с фомкой к ящику подступиться.

— А где мы народ для работы набирать будем? — убрал отвертку в карман Леха и принялся ввинчивать в плафон лампочку.

— Сами подтянутся, — наконец улыбнулся Сергей. На месте Лехи он задал бы вопрос иначе: «А зачем вообще этот офис?». «А затем, — не ответил бы Шрам, — Чтобы все козлы меня здесь искали, пока я спокойно буду планы строить на хате дядьки Макара.»

— Готово, — отрапортовал Леха, — сполз по ступенькам на пол и щелкнул выключателем. По всему офису вспыхнул свет, — Короче, я к тому, что у меня бате три месяца бабки не платят. И еще полно корешей.

Ровный свет не придал офису уюта. Не требовалось семь пядей во лбу, чтобы прочухать — помещение только начали обживать. Даже кресла вокруг новенького, еще и муха не трахалась, стола были увиты серпантином оберточной бумаги.

— Ты, оказывается, в проводах петришь, — хмыкнул Сергей Шрамов.

— Помаленьку. Я в армии электриком корячился.

— Значит и быть тебе замом директора по электрическим вопросам. Да ты, братуха, вижу, и не рад?

— Храм, — замялся, будто горькую пилюлю раскусил, Леха, — Тут такое дело… Короче, звонил мне с утреца Пырей…

— Наш блондинчик, выходит, таки ласкового совета не послушался? Не отвалил из Виршей по добру, по здорову?

— Как Палыч его из подвала выпустил, Пырей прямиком к хачам на поклон двинул.

— Не самый умный поступок, — неодобрительно цыкнул зубом Шрамов, то ли всерьез, то ли прикалываясь. На самом деле не прикалывался. Его заслали вразумить этот городок. Привести все к понятиям и ответвить денежный ручеек в общак. А тут какая-то сявка, даже не сявка, а бычек недомурыженный с тупыми мечтами не расстается. Или виноват Сергей? А ведь верняк виноват. Слабо учил.

— Он с утреца не просто потрепаться звонил, он к себе опять звал. А про тебя вякал, что ты — человек на день. Хвалился, будто сегодня его новые друзья из Питера какого-то крутого хакера подогнали. И тот кроме прочих услуг по ментовским столичеым компьютерам заодно все и про тебя прочитает.

— Нет бы прямо спросили, кто я такой, зачем я такой? — недобро сжал в руке фомку Шрам, аж костяшки пальцев побелели, — Ну а Стакан? — Граму пора было дело делать, а не фуфлыжников шухарить. Генеральный папа, ставя задачу, вроде как на нефтяные резервы намекнул. А тут, видишь, один гвоздь приходится заколачивать дважды. Большой минус самому себе.

— Стакан срыл с концами.

— Более умный поступок, — Сергей с маху всадил фомку в щель меж досками на ящике да так и оставил, — Собирайся, братуха!

Леха с сожалением окинул взглядом свежеотгроханный офис: кумарно пахнущие краской стены, сверкающий паркет и белый подвесной потолок. Явно покидать тепленькое убежище посреди ночи Леха не рвался.

— Сцышь? — прищурился Шрамов.

— Не без этого, — сознался подчиненный, и задвигал конечностями проворней. Он сбросил заляпанную белилами ветровку и отворил дверцу шкафа:

— Пиджак, галстук?

— Обойдутся, — небрежно отмахнулся Сергей.

Тогда Леха напялил «униформенную» кожаную куртку. И они вышли на лупающую редкими фонарями улицу. Из городских шумов только вопли пьяной драки в далеком кабаке. Прохожих — ноль.

— Значит, не купился ты на Пырейское приглашение? — через два квартала гнетущего молчания бросил сузившимися глазами косяка на Леху Шрам.

— Да я со стороны прикинул, в какой мы беспредел опускались, и муторно стало. — Леха даже поежился, будто его пробрал ночной сквозняк.

— К тому же под азерами пахать, небось, не сладко? — подкинул словцо Сергей.

— Не то, чтоб не сладко. Если короче — то полный отстой. Они на словах крутые башлять, а по делу — жмоты жмотами.

— И как же это жмоты на хакера расщедрились?

— Он им за мешок шмали не расплатился, должен отпахать. А они решили за такие дела этого гения нашему главному менту Ивану Ивановичу в подарок определить. Вроде взятки натурой. Даже обратный билет фраеру не светит. Хотят его в подвал на вечный прикол посадить, как крейсер «Аврору». — Леха сторожко оглянулся, нет ли случайных свидетелей его откровений? Пустые хлопоты. Честные виршевцы не имели привычки бродить по ночам.

— Совершенно тупой поступок. Такое только черные придумать могут из зависти к чеченам, — Шрам остановился у старенькой двадцать первой «Волги», заботливо хозяином загнанной на газон, — А вот по газонам ходить западло, — глубокомысленно изрек Шрам, заглядывая в салон. Внутри ему понравилось, и он локтем высадил боковое стекло… А через секунду отрубил сигнализацию и уже оказался в салоне сам. Сигналка и вякнуть почти не успела, — Чего пасть раскрыл? Грузи зад, — вежливо пригласил Сергей подчиненного занять место рядом в машине.

Леха послушно забрался на свободное сидение:

— Храм, не подумай, что дрейфлю, но не в правилах Пырея все подробно посторонним людям разжевывать. А я ведь типа теперь для него чужой, а он вдруг душу распахнул. Похоже на лажу.

Шрам на это ничего не ответил. Завел тремя спичками внахалку чужую тачку и преспокойно выкатил на проспект. Если хозяин и слышал короткий мявк сигналки, то пока решался выскочить с дубьем в это не жалуемое рядовыми виошевцами время суток…

— Храм, у них человек двадцать. У них стволы. Какой бы ты крутой ни был, с голыми руками нам рога поотшибают! — машинально, выдавая трудное детство, шаловливые Лехины руки обшарили бардачок. Ни шиша. Тогда Леха врубил приемник. Дряхлый аппаратик не мог подцепить ни «Радио Петроград», ни «Русский шансон», зато нашарил в эфире криминальную сводку по «Маяку»:

— «…В башкирском городе Стерлитамаке погиб старший оперуполномоченный МВД республики Азат Хисматулин. Как сообщило ИТАР-ТАСС, возвращавшийся вечером с дежурства милиционер по просьбе жителей одного из домов в центре города попытался успокоить группу пьяных хулиганов. Но один из хулиганов оглушил его ударом кирпича по голове, а другие забили до смерти ногами. На следующий день двоих преступников удалось задержать…»

И на это ничего не сказал Сергей Шрамов. Покружив по уже узнаваемым сонным Виршевским улицам, попугав зеленоглазых котов, он тормознул на заправке.

— Полный бак закажи и прикупи пару канистр, — распорядился Сергей ерзающему на месте попой подчиненному, — Их тоже под завязку залей.

— Мы рвем когти из города? — вроде как облегченно вздохнул Леха.

И именно этого вздоха от него Сергей и ждал. Потому как обыкновенным словам давно отучился верить. А так — все пучком. Рекрут честно бздит. Страшно ему всего вдвоем с бравым командиром против хачиковской грядки выступать. И нетути у него никакой задней мысли завлечь Храма в объятия прежних корешей. А по сути Лехиного вопроса Шрам ответил коротко и неясно: