Коснись меня огнем

— Джулиан, это же то, что надо! Цыгане станут главным украшением нашего бала. Мы устроим весь бал в цыганском стиле, с цыганскими танцами, музыкой, даже с гаданием. Это будет замечательно! Если наши соседи ждут зрелища, они его получат, мы устроим им зрелище! — Она спрыгнула с кровати и подняла с пола халат, но не стала надевать его. — Мне надо поскорее одеться и поговорить с Миклошем, уговорить его выступить на балу.

Она склонилась над мужем и взволнованно поцеловала его в висок, но когда хотела повернуться, чтобы идти, Джулиан поймал ее за руку и удержал.

— Может быть, не стоит торопиться, надо обдумать все, прежде чем начинать?

— Да о чем здесь думать? На твоем кошельке это не скажется, если тебя волнует это. Цыгане много не берут за выступления…

— Меня волнует, как это подействует на наших соседей.

— Ну что ты, Джулиан! Все будет хорошо, поверь мне. Горгиос всегда проявляют любопытство по отношению к цыганам, все увлекаются гаданием. Я поговорю с Панной, попрошу ее погадать… — Блейз вылетела из спальни, продолжая на ходу говорить вслух, и скрылась за дверью собственной спальни.

Джулиану показалось, что мимо только что пронесся ураган. Он откинулся на подушки, подложив руки под голову. Его очаровательная молодая жена оставила его болезненно-возбужденным, однако удовольствие, которое он испытал, видя ее радостное волнение, почти компенсировало то, что он не успел получить. Глаза ее лучились, лицо сияло надеждой, обнаженное тело ласкало взгляд. Блейз выглядела восхитительно. Он хотел только одного — сжать ее в объятиях, зарыться в нее глубокоглубоко. Это желание охватывало его в последнее время все чаще. Потребность в ней становилась почти физической, как неистребимая привычка.

Джулиан уставился взглядом на полог кровати и подумал, как быстро удалось Блейз приобрести над ним такую власть. Всего несколько недель. Неужели прошло всего несколько недель с тех пор, как он был вынужден жениться на ней? Слишком короткое время, чтобы оказать серьезное влияние на его жизнь.

Любовное наслаждение, которое она доставляла, лишь частично объясняло силу ее притяжения, хотя в значительной степени способствовало ее привлекательности. Блейз пришла к нему невинной и неопытной, но была такой обжигающе страстной, что большего ни один мужчина и желать бы не мог. Она доставляла ему наслаждение, которого он не испытывал раньше ни с одной женщиной. Она отвечала на его чувства так же страстно, свободно и раскованно, не думая о приличиях, что само по себе было совершенно невероятно для женщин ее круга.

Джулиана притягивала в ней жажда жизни. Ее теплота, огонь в крови. Ему казалось, что благодаря ей он сам медленно воззращается к жизни, что душа, замерзшая со смертью Каролины, потихоньку оттаивает. Он перестал жалеть, что женился на Блейз, хотя часто с трудом мирился с ее необычным, непредсказуемым, не вписывающимся в привычные рамки поведением, иногда приводящим его в ярость.

Вспомнив последний замысел жены, Джулиан от досады закрыл глаза. Сама мысль устроить в Линден-Парке бал с языческими увеселениями и предсказанием судеб, чтобы дать приглашенным соседям повод для насмешек, наполнила его ужасом. Его не радовало, что жена-виконтесса общается с цыганами.

Но выбора, кажется, нет. Все его прежние попытки проконтролировать поведение Блейз обычно ничем не заканчивались. Он начал понимать, что запреты только усиливают ее желание поступать наоборот, наперекор его воле.

Кто знает, не будет ли с его стороны мудрее воздержаться от каких бы то ни было возражений против бала. Кроме того, мероприятие такого размаха даст ей возможность сосредоточить свою неуемную энергию на конкретном деле и, как надеялся Джулиан, удержит от новых необдуманных поступков.

Блейз очень обрадовалась встрече со старыми друзьями. Хеджес, все время крутившийся поблизости из опаски, как бы посетитель не исчез с фамильным серебром Линденов или другими ценностями, не выпускавший цыгана из виду, был совершенно изумлен и с нескрываемым неодобрением наблюдал, как ее сиятельство несется вниз по лестнице прямо в объятия смуглого мужчины. Не замечая неодобрительных взглядов Хеджеса и смеясь от радости, Блейз обняла Миклоша и мгновенно засыпала его вопросами, потянув за руку в соседнюю гостиную.

Миклош старательно отвечал на вопросы, с любопытством разглядывая богатое убранство комнаты.

— Ты неплохо устроилась, Раунийог. Я подозревал, что у твоего горгио кошелек туго набит, но не думал, что настолько.

От улыбки у Блейз на щеках появились ямочки.

— Да, могло быть и хуже. Лорд Линден очень щедр со мной. Видел бы ты, сколько он мне всего накупил за это время.

Выяснив, что все ее друзья в полном порядке, Блейз попросила подать завтрак. Пока они ели булочки с маслом и пили чай, Миклош поведал Блейз, где побывал табор за прошедшие недели, о ярмарке, где он с выгодой продал нескольких коней. Еще он выразил надежду, что его лучшая кобыла принесет жеребенка от того самого коня барона Килгора, но точно говорить еще рано.

Когда с завтраком было покончено, Блейз распорядилась оседлать для себя коня, собираясь навестить табор. Как раз в это самое время Джулиан в светло-серых панталонах и темно-вишневом сюртуке заглянул к ним на несколько минут, чтобы поздороваться с Миклошем. Однако, ссылаясь на занятость, составить им компанию отказался. Он наклонился, с любовью поцеловал Блейз в макушку и попросил ее взять с собой лакея для сопровождения.

— К чему напрасно отвлекать его от дел? — возразила Блейз. — Миклош проводит меня назад.

— Да-да, милорд, обязательно, — подтвердил цыган.

На лице Джулиана мелькнула улыбка.

— Признателен за вашу доброту, мистер Смит, но нельзя забывать о приличиях. Репутации леди Линден не пойдет на пользу, если ее увидят одну в обществе цыгана, пусть даже и очень близкого друга.

— Да, милорд, вы правы, так уж устроен мир, — безрадостно согласился Миклош.

— Хорошо, тогда возвращайся к ужину, любовь моя. А после него мы продолжим то, чем занимались сегодня утром, — сказал он, и глаза его озорно блеснули. С этими словами Джулиан удалился.

От столь тонкого намека Блейз невольно покраснела.

— Джулиан очень заботится обо мне, — пояснила она Миклошу, когда муж ушел.

— Так и должно быть. — Миклош согласно кивнул. — А ты должна теперь научиться его слушаться, Раунийог.

Услышав этот совет, Блейз наморщила носик, но лакея с собой все же взяла. Табор расположился неподалеку от усадьбы, на отличном лугу, рядом с журчащим ручьем. Блейз насчитала палаток дюжины на две больше, чем раньше.

— Мы объединились с другим табором, — объяснил Миклош. — Мы поступили бы очень эгоистично, если бы воспользовались гостеприимством его сиятельства, не разделив его с другими цыганами.

Пригласив еще один табор на земли лорда Линдена, Миклош злоупотребил добротой Джулиана, но Блейз не стала возражать против такого своеволия, зная, что ни один цыган не упустит возможность использовать горгиос всякий раз, если такая возможность предоставится.

Панна обрадовалась Блейз, как дочери, которую давно не видела, крепко обняла ее, а потом отстранила и внимательно посмотрела ей в глаза.

— Ты счастлива в замужестве, Раунийог?

Блейз загадочно улыбнулась, словно хотела сохранить ответ в тайне.

— Скажем, это оказалось не столь ужасно, как я опасалась.

Панна только довольно каркнула в ответ.

Часом позже, когда Блейз поздоровалась со всеми в таборе Миклоша и познакомилась с цыганами из приглашенного им табора, она смогла поговорить с Панной и Миклошем наедине и заручилась их согласием принять участие в предстоящем празднике.

Она не стала вдаваться в подробности о причинах, по которым решила устроить бал, и о том, что кое-кто из соседей подозревает Джулиана в смерти жены. Панна и так знает о темных пятнах в его прошлом, а вот как отнесется к такому известию Миклош, предположить было трудно. Цыгане очень оберегают своих женщин, ему может не понравиться, что она вышла замуж за человека, которого подозревают в убийстве, даже если это подозрение ни на чем не основано.