Страница 14 из 132
Тут нервы констебля не выдерживают, и он, позабыв о помповике (да что в том помповике проку – тут разве что серебряная шпага поможет, с рисунком Лабиринта…), кидается наутек; страх утраивает его силы, так что он ухитряется преодолеть «крысиный ковер» в три огромных прыжка – как камешек, рикошетирующий «блинчиками» по поверхности воды… А вот женщина-кошка, ринувшаяся следом за ним в этот растревоженный улей, так легко не отделалась: разъяренные крысаки, решившие, видно, что незваная пришелица покушается на их добычу, гроздьями виснут на ее ногах, так что ей приходится потом потратить несколько секунд на то, чтоб, катаясь по полу, ободрать их когтями и зубами.
За это время Робинсон успевает домчаться до конца коридора, свернуть за угол – и обнаружить перед собою тупик… Впрочем, не совсем: в стене обнаруживается небольшая дверца, которая (выбирать-то не из чего!) послушно распахивается от его толчка; с внутренней же стороны ее (слава те, Господи!) имеется запор, который констебль не мешкая задвигает – так что женщине-кошке остается лишь горестно мяукать снаружи, оплакивая свою улизнувшую добычу…
Ну, теперь самое время отереть холодный пот и осмотреться. Он попал в какую-то подсобку – небольшая каморка со стеллажами по стенам; на стеллажах – пучки сухой травы, мягкая рухлядь и прочий хлам; ничего интересного. А вот, кстати, и вторая дверь – она тоже лишь притворена; констебль, который, похоже, просто уже израсходовал до донышка самую способность пугаться чего бы то ни было, просто распахивает ее настежь и, с помповиком наизготовку, вваливается в освещенный свечами апартамент.
…Ох, и не хрена ж себе!.. Картина маслом: «Драку заказывали?»
54
В апартаменте имеет место быть чикатилообразный хрыч, мистер Бишоп – собственной персоной и в единственном числе. Он восседает в резном деревянном кресле перед обширным круглым столом, на котором горит канделябр о пяти черных свечах и разложены в творческом беспорядке мумифицированная человеческая кисть, чучело двухголового младенца, вымазанное кровью распятие и прочий сатанистско-водуистский инструментарий. Некромант, в ужасе выпучив глаза на вооруженного помповым ружьем Робинсона, растерянно прижимает к груди сучащего лапками черного петуха.
Немая сцена длится не менее пяти-шести секунд (Робинсон вытаращился на Барона Субботу с ничуть не меньшим изумлением и – что греха таить – со страхом), а обрывает ее не кто иной, как петух. Вырвавшись из оцепенелых рук некроманта, он, дико хлопая крыльями и истерически кудахча, устремляет свой полет прямо в лицо констеблю, и тот от неожиданности выпаливает в него из помповика зарядом картечи – так, что от глупой птицы остаются лишь кровяные брызги да пригоршня плавающих в воздухе перьев…
Тем временем Бишоп, проявив довольно неожиданное присутствие духа в сочетании с солдатской смекалкой, изо всех сил пинает снизу крышку стола; канделябр опрокидывается, и комната тотчас же погружается в непроглядный мрак… Несколькими секундами спустя Робинсон замечает внезапно возникшую на другом конце комнаты вертикальную световую полосу; однако прежде чем он успевает сообразить, что это приоткрылась дверь в какое-то соседнее помещение, она уже захлопывается с характерным щелчком: Бишоп ускользнул от него тем же примерно манером, как сам он несколькими минутами раньше – от женщины-кошки… Вне себя от досады (ну в точности – как она!) констебль выпаливает из помповика в направлении двери, за которой исчез его враг: раз, другой, третий – пока не опорожняет весь магазин…
В кромешной темноте, потеряв ориентировку и поминутно натыкаясь на с шумом падающие предметы, ежесекундно ожидая то ли ответных выстрелов, то ли прикосновения к шее нежных пальчиков какого-нибудь наведенного упыря, Робинсон мечется по некромантову апартаменту. Ощупывая стенную обшивку, он нечаянно нажимает на одну из панелей – и часть стены вдруг отъезжает в сторону, открывая перед ним обширное пространство, залитое ярким электрическим светом.
55
На лестнице холла дела совсем плохи. Робингуд, опустошивший уже магазины М-16 и обоих «Узи», остался с одним лишь пистолетом; зомби-мачетэрос прут вперед с неослабевающей яростью, и ему приходится отступать, сдавая врагу ступеньку за ступенькой. Наверху группа ливрейных зомби получила подкрепление, а вот Ванюша уже изрядно подустал, махая своей балясиной, – это тебе не изящное фехтование китайским посохом; на этом участке оборона тоже начинает прогибаться. По застывшему лицу Подполковника ясно, что никаких путей к спасению он уже не видит; все, кранты…
– Товарищ подполковник, продолжать съемку? – Чип абсолютно спокоен и деловит; он, похоже, настолько уверовал в неуязвимость людей Робингуда, что и мысли не допускает, будто что-то идет не так.
– Непременно продолжать, вольноопределяющийся! Получите потом Пулитцеровскую премию… боюсь только – посмертно.
Чип со смешком кивает и вновь приникает к видоискателю. И тут происходит нечто удивительное: ряды наступающих зомби смешиваются, а движения их становятся совершенно хаотичными; большей частью они двигаются по кругу, как сломанные заводные игрушки. Этот внезапно разладившийся механизм продолжает работать еще секунд десять-пятнадцать, явно по инерции, – а потом в зале вспыхивают ярчайшие электрические люстры; будто бы под воздействием света, кожа зомби начинает стремительно съеживаться и лопаться, и тела их буквально на глазах разваливаются на части, обращаясь в груды праха…
Бойцы Робингуда завороженно наблюдают за этой картиной, сами еще не в силах поверить в свое спасение, когда деревянная стенная обшивка – прямо напротив выхода с лестницы– отъезжает вдруг в сторону, и взорам их предстает зажмурившийся от внезапного яркого света констебль Робинсон; мундир его, забрызганный красным, густо облеплен пухом и перьями…
Немая сцена.
– Вы там что, констебль, – с периной воевали? – роняет Подполковник с надменными интонациями герцога Мальборо – и тогда отпустившее, наконец, напряжение (живы, живы все!) обваливается громовым хохотом всего отряда.
Робинсон, однако, растерянно тычет ружьем куда-то в темноту за своей спиной:
– Он там! Только что был там… Быстрее!
– Кто – «он»? Бишоп? – мгновенно подбирается Робингуд, и даже не дожидаясь ответного кивка констебля, кидается вперед, точно такса за крысой.
56
Апартамент повелителя зомби при ярком электрическом освещении выглядит довольно нелепо – столь явная стилевая эклектика разом обращает хоррор в пошлую мелодраму. Робингуд, с пистолетом в руке, внимательно разглядывает дверцу (она так же, как и вся стенная обшивка вокруг, издырявлена запоздалой Робинсоновой картечью); затем он ногой вышибает дверной запор и хитрым кувырком вкатывается внутрь соседнего помещения, куда ускользнул некромант.
Парою секунд спустя Робингуд буквально вываливается обратно; он скрючен в три погибели и держится за живот… Беззвучно выругавшийся Ванюша (на нож там нарвался, чтоль?) бросается было на выручку, но тут атаман наконец разгибается, и становится видно, что его просто-напросто корчит от беззвучного хохота.
– Ну ты орел, констебль! – наконец отирает он тыльной стороной запястья выступившие слезы. – Если эта история когда-нибудь выплывет наружу – помяни мое слово: не миновать тебе должности президента России…
– Прошу простить сэр, но я… Я даже не говорю по-русски! – лепечет совершенно сбитый с толку парень.
– Пустое, не бери в голову: от президента России знание русского никогда и не требовалось. Главное – чтоб он хорошо «MOCHIL V SORTIRE», а уж этого у тебя никак не отнимешь!
Распахивает дверцу настежь и, посторонившись, дает всем полюбоваться картинкой. Помещение и вправду представляет собой роскошно обставленный туалет. Мистер Бишоп полусидит, воткнувшись задом в мраморный унитаз; одна из шальных Робинсоновых картечин, под немыслимым углом пробив дверную филенку, угодила ему точнехонько в переносицу, навсегда прикнопив к хорьковой мордочке Барона Субботы выражение недоуменной обиды…