За разломом орла

— А можешь показать станцию такой, какая она есть?

— Могу. Но не считаю, что ты к этому готов. Я едва удержался от невеселого смеха:

— Даже после всего, что я уже узнал?

— Ты проделал лишь половину пути, Том.

— А ты прошла его до конца.

— Прошла, Том. Но для меня он был иным. — Грета улыбнулась.

— Для меня все было иным.

Затем она снова изменила картину над нашими головами. Осталь­ные, сидящие за столиками, словно не заметили, как изображение Млечного Пути стало приближаться и мы помчались к галактической спирали, пробиваясь сквозь скопления наружных звезд и газовые об­лака. Знакомый ландшафт Локального Пузыря стремительно запол­нял купол.

Изображение застыло, Пузырь стал лишь одним из многих подоб­ных структур.

Его снова заполнил спутанный красный клубок сети скважин. Но теперь эта сеть была не единственной, а лишь одним из многих клубков красной пряжи, разбросанных на десятки тысяч световых лет. Ни один из них не касался другого, но по их форме и по тому, насколько тесно они располагались, было легко представить, что когда-то они составляли единую систему. Они выглядели как очер­тания континентов на планете с дрейфующими тектоническими плитами.

— Когда-то эта сеть охватывала всю Галактику, — пояснила Грета.

— Потом что-то произошло. Нечто катастрофическое, чего я до сих пор не понимаю. То, что раскололо ее на совсем небольшие домены. В среднем по двести световых лет в поперечнике.

— А кто ее создал?

— Не знаю. Никто не знает. Создателей, вероятно, уже нет. Может быть, поэтому сеть и разрушилась — за ней никто не присматривал.

— Но мы ее нашли, — заметил я. — И участок вблизи от нас все еще работает.

— Да, все отдельные элементы большой сети до сих пор функцио­нируют. Нельзя попасть из одного домена в другой, но сами скважи­ны работают так, как было задумано. За исключением, разумеется, редких маршрутных ошибок.

— Ладно. Но если нельзя перебраться из домена в домен, то каким образом «Синий гусь» оказался настолько далеко? Мы пролетели го­раздо больше двухсот световых лет.

— Ты прав. Но такие соединения между очень далекими точками могли быть созданы иначе, чем остальные. Похоже, связи с Магелла­новым Облаком оказались более прочными. И когда связи между до­менами разрушились, внегалактические линии уцелели.

— В таком случае можно перебраться из домена в домен. Но для этого сперва нужно попасть сюда.

— Проблема в том, что, попав сюда, немногие хотят продолжить путешествие. Ведь никто не оказался здесь по своей воле, Том.

— Все равно не понимаю. Какая мне разница, существуют ли другие домены? Эти области Галактики находятся в тысячах свето­вых лет от Земли, а без скважин нам до них никогда не добраться. Они не имеют значения. Там нет никого, кто ими воспользовался бы.

Грета улыбнулась:

— Почему ты в этом настолько уверен?

— Потому что в противном случае разве не стали бы выскакивать из нашей скважины инопланетные корабли? Ты сказала, что «Синий гусь» не был здесь первым. Но наш домен — Локальный Пузырь — лишь один из сотен. И если есть чужие цивилизации, каждая из кото­рых заперта в пределах собственного домена, то почему ни один из их кораблей не прошел через эту скважину, как наш?

Вновь такая же улыбка. Но теперь от нее у меня застыла кровь.

— А с чего ты взял, что этого не было, Том?

Я подался вперед и взял ее за руку — так, как прежде брала она. Я сделал это без грубости, без угрозы, но с уверенностью, что на сей раз я действительно и искренне хочу того, о чем намеревался попро­сить.

Ее пальцы сжали мои.

— Покажи, — попросил я. — Я хочу увидеть все таким, каким оно выглядит в действительности. И не только станцию. Тебя тоже.

Потому что к тому времени я все понял. Грета солгала мне не только по поводу Рэя и Сюзи. Она солгала еще и о «Синем гусе». По­тому что мы не были последним из попавших сюда человеческих ко­раблей.

Мы стали первыми.

— Ты хочешь это увидеть? — переспросила она.

— Да. Всё.

— Тебе не понравится.

— Об этом судить мне.

— Хорошо, Том. Но пойми вот что. Я уже бывала здесь прежде. Я проделывала такое миллион раз. Я забочусь обо всех потерянных ду­шах. И знаю, как это работает. Ты будешь не в состоянии принять су­ровую реальность того, что с тобой случилось. Ты съежишься, убегая от нее. И сойдешь с ума, если я не заменю правду успокоительной фикцией. Счастливым концом.

— Зачем говорить мне об этом сейчас?

— Потому что тебе не обязательно это видеть. Ты можешь остано­виться там, где ты находишься, имея представление об истине. Пусть неполное и нечеткое, но представление. И ты вовсе не обязан откры­вать глаза.

— Сделай, о чем я прошу.

Грета пожала плечами. Налила себе вина, затем наполнила мой бокал.

— Ты сам этого захотел, — сказала она.

Мы все еще держались за руки — двое любовников в момент бли­зости. Затем все изменилось.

Это было похоже на вспышку, нечто мимолетное и еле уловимое. Примерно как вид незнакомой комнаты, если в ней на мгновение включить свет. Предметы, силуэты, взаимосвязи между ними. Я уви­дел пещеры и полости, пересекающиеся коридоры, похожие на чер­воточины, и существ, которые перемещались по ним с суетливой це­леустремленностью кротов или термитов. Создания эти редко похо­дили друг на друга, даже в самом поверхностном смысле. Некоторые двигались за счет волнообразных перемещений многочисленных ког­тистых конечностей, наподобие сороконожек. Другие извивались, шурша гладкими пластинками панцирей по стеклянистому камню туннелей.

А перемещались эти существа между пещерами, в которых по­коились туши чужих кораблей — слишком странные для описа­ния.

И где-то далеко, где-то вблизи центра астероида, в собственном матриархальном помещении, нечто барабанило послания своим по­мощникам и собратьям, ударяя жесткими, коленчатыми и ветвящи­мися, словно оленьи рога, передними конечностями по кожаному барабану в мельчайших прожилках. Нечто, что ждало здесь тысячеле­тиями. Нечто, желающее только одного — заботиться о потерянных душах.

Катерина помогла Сюзи вытащить меня из капсулы.

Мне было хреново — одно из самых мерзких пробуждений, через которые мне довелось пройти. Впечатление создавалось такое, слов­но каждая вена в моем теле наполнена мелко истолченным стеклом. На мгновение, показавшееся мне бесконечно долгим, сама мысль о дыхании стала для меня невыносимо трудной, слишком тяжелой и болезненной даже для обдумывания.

Но прошло и оно, как проходит все.

Через некоторое время я уже мог не только дышать, но даже шеве­литься и говорить.

— Где...

— Спокойно, кэп, — сказала Сюзи, наклоняясь и начиная отклю­чать меня от всех систем капсулы. Я невольно улыбнулся. Сюзи умна — она лучший синтакс-штурман в «Ашанти индастриал», — но она еще и очень красива. И сейчас за мной словно ангел ухаживает.

Хотел бы я знать, ревнует ли Катерина.

— Где мы? — делаю я вторую попытку. — У меня такое ощущение, словно я провалялся в чертовой капсуле целую вечность. Что-то слу­чилось?

— Мелкая маршрутная ошибка, — сообщила Сюзи. — У нас не­большие повреждения, и меня решили разбудить первой. Но не пере­живай. Главное, что мы живы.

Маршрутные ошибки. Ты слышишь разговоры о них, но надеешь­ся, что с тобой такое никогда не случится.

— Большая задержка?

— Сорок дней. Мне очень жаль, Том. Накрылись наши премиаль­ные.

Я гневно бью кулаком по стенке капсулы. Но тут подходит Кате­рина и успокаивает меня, положив руку на мое плечо.

— Все хорошо, — говорит она. — Ты в безопасности. А это самое главное.

Я смотрю на нее и на мгновение передо мной возникает лицо ка­кой-то другой женщины, о которой я не думал уже много лет. Я даже почти вспоминаю ее имя, но это мгновение проходит.

— В безопасности, — соглашаюсь я и киваю.

Перевел с английского Андрей Новиков