Лубянская ласточка

– В этом качестве я имею честь сообщить, что ваши финансовые условия, мадам Легаре, приняты в полном объеме. – При этом он многозначительно положил пухлую ладонь на папку с таинственным листом бумаги и сделал легкий поклон Натали, взглянув при этом и на Аркадия.

– Чтобы избежать впоследствии разночтений, – добавил он, – ваши и господина Кобзаря.

Этим Омар дал понять, что процентное разделение призовой суммы является внутренним делом самих партнеров. Он сделал паузу, которая обозначала, что официальное представление закончилось и наступает деловая часть.

Господин Бидо обвел взглядом присутствующих, продолжив полную значения паузу, и, наконец, заговорил. Голос француза имел приятный тембр, речь его была спокойной. Она контрастировала с эмоциональной и артистичной риторикой араба. Бидо не стал ходить вокруг да около и с военной четкостью заявил, что ему поручено руководить всей операцией, что ни один шаг не может быть предпринят без его санкции и если по техническим причинам невозможно обратиться к нему напрямую, то это можно сделать через господина Летисье, который будет всегда под рукой.

Красавчик Летисье придал лицу решительное выражение, что должно было означать готовность пойти на эшафот, если этого потребуют интересы Франции.

А Бидо продолжал:

– Я уполномочен заявить, что вы находитесь под защитой одной из самых сильных спецслужб Франции, однако при проведении операции могут возникнуть ситуации, особенно в России, – он в упор взглянул на Кобзаря, – где наши возможности сведены к минимуму Я могу дать только один совет – руководствуйтесь неписаной одиннадцатой библейской заповедью: «Не попадайтесь!» И это касается всех нас без исключения. Маленькие оплошности спишут, за крупные грехи придется отвечать. Так что не по-па-дай-тесь! Излишне напоминать, что непременным условием является полная конспирация – так что постоянно помните об этом. – Подчеркивая важность последнего постулата, он вновь обвел всех присутствующих медленным взглядом.

Аркадий встретился глазами с Натали и прочел в них едва заметную усмешку. Вернее сказать, усмешку, которую сумел разглядеть только он, – и потому, что хорошо знал мадам, и потому, что сам чувствовал почти то же самое.

«Не попадайтесь… Друг Бидо! Я с десяти лет усвоил это правило. А уж какие бывают ситуации в России, знаю получше твоих теоретиков. Россия, кстати, бо-о-льшая страна, и если я буду согласовывать каждый шаг с твоей конторой, мы далеко не уедем, – комментировал про себя Кобзарь речь „гаранта их безопасности“. – Одно радует: технических причин, по которым нельзя связаться с тобой напрямую, окажется предостаточно. Как и ситуаций, где твои возможности контролировать нас будут сведены к минимуму. Я, во всяком случае, намерен их всячески приветствовать. А Летисье… Что-нибудь придумаем, не впервой».

Натали с безмятежной серьезностью внимала представителю «одной из самых сильных спецслужб Франции», но мысли ее текли по аналогичному руслу: «Не попадалась и постараюсь не попадаться впредь, мсье Бидо… Вы не знаете, что бы со мной сталось, попадись я хоть один раз. Как слабая женщина, я благодарна вам за предложенную защиту, о доблестный рыцарь из контрразведки, но нам потребуется не защита. Мы пойдем в наступление, и вот тут-то надо будет задействовать мощные и разноплановые связи вашей организации. Видите ли, мсье Бидо, я питаю слабость ко всяким спецслужбам». Мадам Легаре слегка улыбнулась, почувствовав, как Омар Галеб ласкает ее жадными глазами.

Бидо еще раз пожелал присутствующим не попадаться, и они перешли к подробному обсуждению плана Натали. Никаких записей не велось. Но у операции еще не было имени.

– Предлагаю назвать операцию «Альпийский мираж», – решительно произнесла Натали.

Бидо, который, видимо, был начисто лишен романтического воображения, посчитал, что такое название уж больно прозрачно.

– Для фильма, согласен, лучшего не придумать. Но мы же не фильм снимаем, – поморщился он.

– «Альпийский мираж», мсье Бидо. Именно «Альпийский мираж». В названии операции должно быть что-то ключевое из ее сути. Тогда название вдохновляет, ведет за собой… Обладает почти магической силой.

Все, за исключением Бидо, заулыбались.

– Вначале было слово… – недовольно пробормотал контрразведчик. – Ну хорошо, пусть будет «Альпийский мираж», если это название так вдохновляет мадам Легаре и ведет ее за собой. Мне не совсем это нравится, но первое слово в выборе имени для младенца должно принадлежать матери. А так как именно вы, мадам, произвели на свет этот план…

План Натали был принят за основу. Забегая вперед, можно сказать, что никаких изменений в процессе выполнения он не претерпел. Закончили работать где-то около 9 часов вечера – идеальное время для ужина.

– Мы хорошо потрудились, господа, – впервые улыбнулся Бидо. – Прошу к столу!

И в качестве радушного хозяина повел гостей в столовую, которая находилась на первом этаже виллы в ее правом крыле. В который раз мадам Легаре, знакомая с бытом спецслужб трех стран, оказалась вынуждена отдать пальму первенства французам. Умеют же люди жить красиво…

Ужин обслуживала неизвестно откуда появившаяся тройка официантов, которые своей стрижкой и выправкой напоминали молодых военнослужащих, кем они, вероятно, и являлись. По тому, как они старались незаметно вытянуться перед Бидо, когда подливали вино в его бокал, было видно, кто в этом доме хозяин. Кстати, о вине – оно было прекрасного качества, как, впрочем, и все, что подавалось на стол.

Натали вздохнула: для нее наступила самая рискованная часть совещания. Килокалории наступают, талия в опасности! Раньше она не подозревала, сколько этих самых калорий в вине. Узнала – ужаснулась. А блюда? Слюнки текут от ароматов, от вида румяной корочки террина[48] из гусятины с гусиной же печенью… А, наплевать! На войне как на войне, будем есть, что дают. На солдат посты не распространяются. Мадам Легаре отведала и террина, и камбалы, припущенной в белом вине, под соусом из мидий и креветок, и сдобных тарталеток со свежим инжиром, украшенных взбитыми сливками.

Как и положено, разъезжались с виллы по очереди. Сначала гостеприимный дом покинул автомобиль с мадам Легаре и Кобзарем, затем минут через десять уехал Омар.

Бидо и Летисье остались на вилле «Шабо». Утром служебная машина доставила их в Париж. Там машина остановилась у комплекса старых мрачных зданий, находящихся на улице Сан-Доменик в самом центре города, недалеко от Марсова поля и Дома инвалидов. Комплекс принадлежал Министерству обороны Франции, где на третьем этаже находилась штаб-квартира ДПСД.

Всем предстояло еще одно совещание: контрразведчикам в родной конторе, банкиру – с Этьеном Гримо, а Натали с Аркадием договорились встретиться у него в резиденции.

В том, что мир тесен, мадам Легаре убедилась, регулярно встречая в Европе бывших граждан бывшего Советского Союза. Но ее всё равно удивляло, как часто на ее пути попадаются люди, чьей «малой родиной» можно назвать Арбат. Один из бывших ее парижских кураторов, а по совместительству – сотрудник ЮНЕСКО Борис Петров; два десятка неприкаянных интеллигентов из «политическо-творческой» эмиграции; вырвавшиеся на экономическую свободу валютные спекулянты и подпольные бизнесмены; три потомственных стоматолога; даже мерзавец Володька Кулябов, бывший второй секретарь советского посольства во Франции и одновременно заместитель советского резидента по линии ПР[49]. Она была несказанно рада, когда ей стало известно о суде над ним и расстреле по возвращении в Москву. Наконец, в Париже объявился человек, который – кто бы мог подумать! – в школе сидел с Кулябовым за одной партой. Натали познакомилась с ним не так давно, когда обратила свой взор на торговлю оружием. Она понимала, что рынок этот – крайне специфический, очень мужской и, что хуже всего, – не в ее стиле. Но какие он мог принести дивиденды! Многие дипломатические каналы, по которым мадам Легаре доводилось переправлять через «железный занавес» и прочие границы драгоценности и антиквариат, обслуживали представители африканских государств. От них мадам знала подноготную жесточайшей межплеменной вражды, борьбы за власть на Черном континенте и целой армии вождей, откровенно метивших в Наполеоны. Да и в салоне Натали одно время бывал почтенный чернокожий профессор, выходец из Экваториальной Африки. Человек очень терпимый и мягкий, он сетовал: «Люди голодают и умирают от болезней, а правительство покупает танки. Нам нужны ваши специалисты – медики, геологи, преподаватели университетов. Какой преуспевающий европеец поедет в место, готовое за час превратиться в „горячую точку“? Только военный инструктор, наемник или торговец оружием. Наверху говорят: „Лучшее, что есть в белом человеке, – это его оружие“. Не думайте, мадам, что мы не обращались к нашему правительству. Многие дорого заплатили за это. Но нас очень мало…» Натали с сочувствующей миной внимала профессору, и душа ее болела, – нет, не за бедный африканский народ, а за упущенную прибыль. Черные ребята давно сменили луки и ассагаи на танки и самолеты. Боевая техника – дорогой товар. Когда-то влюбленный в Натали пилот назвал ей себестоимость одного истребителя с полным боекомплектом: тридцать миллионов долларов! Да ни на одном аукционе мира за самую уникальную икону не дадут столько! Торговля антиквариатом показалась ей детской игрой.

48

Паштет, приготовленный из рубленого мяса, которое запекают в глубокой глиняной миске с крышкой.

49

Политическая разведка.