Страница 18 из 42
Управляющий уже знал мистера Фонса, который прошлой осенью останавливался на неделю в его гостинице, действуя в интересах обманутого супруга, чья высокородная жена, танцуя с возлюбленным на балу, так беспечно ускользнула из мужнего особняка, словно побег был не более, чем новая фигура в котильоне.
Фонс выследил бедняжку леди в этой самой гостинице. Она пряталась в шкафу за грудой надушенных нижних юбок и кружевных блуз. И, найдя, сразу же вернул домой мужу, заплаканную и пристыженную, но провинившуюся перед ним только неразумной эскападой, что тот в состоянии был простить.
Она рассталась со своим возлюбленным в Марселе. Он должен был добираться до Алжира другим пароходом, чтобы сбить преследователей со следа. Но его пароход опоздал с отплытием, а она очутилась в алжирской гостинице одна, и, когда Фонс ее обнаружил, казалась перепуганной до смерти.
Управляющий был в восторге от новой встречи с английским сыщиком, протянул ему свой портсигар и предложил что-нибудь выпить. От сигары Фонс никогда не мог отказаться, но пил редко:
– Merci, mon ami[12] – я позавтракал на пароходе полчаса назад. – И сразу же приступил к делу.
Он ничего не скрыл от мсье Луи, который был очень сообразителен и умел держать язык за зубами.
Такой-то и такой-то господин, – последовало точное описание полковника Рэннока, – жил в гостинице в прошлый туристический сезон, точная дата неизвестна, но это могло быть до Рождества, хотя могло быть и в любое другое время, вплоть до апреля. Он приехал из Сардинии или с Корсики, но, может быть, наоборот, направлялся на один из этих островов. С ним была дама, молодая и красивая. Предположительно, он путешествовал под вымышленным именем, но зовут его Ричард Рэннок.
Управляющий, казалось, был в затруднении: даже самое точное описание вряд ли способно передать определенно и точно образ человека. В любой фешенебельной гостинице найдется с дюжину людей, которые вполне могли бы соответствовать портретному описанию полковника Рэннока: высокий, темноволосый, с орлиным профилем, густыми усами, довольно близко поставленными глазами, нависающим лбом, сильно покатым к макушке в области шишек восприятия, маленькими руками и ступнями и – отменного воспитания.
– Черт возьми, – сказал управляющий. – У нас был очень удачный сезон, и подобного типа господа кишмя кишели в гостинице. Я вам могу с десяток таких насчитать.
– Но можете ли вы с десяток насчитать таких женщин? – спросил Фонс, вынимая из бумажника фотографию леди Перивейл и положив ее перед управляющим на стол.
– Sapristi[13] – сказал мсье Луи, взглянув на фотографию. – Да, я ее помню. Elle était une drôlesse.[14]
Если бы Фонс еще сомневался в правдивости рассказа леди Перивейл, то эта фраза рассеяла бы все его сомнения. Ни при каких обстоятельствах женщина, которую он видел на Гровенор-сквер, не могла вести себя таким образом, чтобы заслужить подобную характеристику.
– Всмотритесь внимательнее, – сказал Фонс, – и скажите – видели ли вы именно эту даму?
– Нет, эту я не видел. Женщина на фотографии очень напоминает ту, что здесь останавливалась, но это не она, если только снимок не сделан несколько лет назад. Дама на фотографии моложе той, что была здесь в феврале, по крайней мере лет на десять.
– Но эта фотография была сделана недавно, как вы можете судить по фасону платья, а теперь расскажите мне все о той, которая здесь останавливалась.
– Вы ее разыскиваете?
– Да!
– Мошенничество или, – и глаза управляющего раскрылись очень широко, а ноздри затрепетали от сдерживаемого волнения, – или убийство?
– Ни то, ни другое. Я хочу пригласить эту даму в качестве свидетельницы, а не разыскиваю как преступницу. Ее показание необходимо в интересах моей клиентки, и я готов хорошо заплатить за любую информацию, которая поможет мне отыскать ее.
– У месье Фонса всегда было хорошее чутье. А что бы вы хотели узнать об этой женщине?
– Все, что вы или кто-нибудь из вашего персонала можете мне рассказать.
– Она прожила здесь чуть больше двух недель вместе со своим мужем, и теперь я его припоминаю, он мне кажется похож на того, кого вы описали – высокий, темноволосый, нос с горбинкой, выдающийся лоб, близко посаженные глаза, густые усы. Он много пил, главным образом, коньяк, а дама предпочитала шампанское. Все вечера он проводил в клубе и редко возвращался до того, как гостиницу запирали на ночь. Портье может уточнить, когда он возвращался. Джентльмен ссорился с дамой, даже пытался бить ее и получал сдачи. Она являлась к завтраку с синяком под глазом, а он с расцарапанной щекой. Честное слово, прекрасная парочка! Они бы устроили здесь знатный скандал, если бы оставались подольше. – Он аккуратно оплачивал счета?
– О да, деньги у него были. Здесь стояли также два молодых американца, из тех, кого вы зовете richards, золотой молодежью. Они отправлялись с ним в клуб каждый вечер, а после обеда играли в пикет у него в гостиной. Они дарили ей цветы и шоколадные конфеты. Бедные ребятки. Как же он над ними издевался! А еще здесь был торговец алмазами из Трансвааля. Он тоже восхищался мадам и тоже играл в пикет.
– А мадам была с ними любезна?
– Любезна? Она третировала их как прислугу. И смеялась над ними в глаза. Elle faisait ses farces sur tout le monde.[15] Ах! Но она была так остроумна и озорна! Quel esprit, quelle blague, quel chic!.[16] Это было наслаждение – слушать ее!
– Значит, у нее не было вида бывшей леди, которая деградировала?
– Pas le moins du monde. Но она была frenchement canaille. Elle n'avait pas digringolé.[17] Она явно поднялась из низов до теперешнего положения, а в прошлом, наверное, была гризеткой, или маленькой оперной хористкой, но из тех, кто пробивается наверх, jolie a croquer[18] – высокая, горделивая, держалась как королева!
– Наверное, месье Луи, вам неоднократно случалось разговаривать с ней, когда она возвращалась в гостиницу или уходила?
– Да, конечно, она заглядывала ко мне в кабинет спросить о чем-нибудь или заказывала экипаж, или останавливалась, чтобы надеть перчатки. У нее не было femme dechambre,[19] хотя одета она была хорошо. Только вид у одежды был неряшливый, и она каждый день носила одно и то же платье, что леди не полагается.
– А из этих случайных разговоров вы не выяснили, кто она, где живет, в Лондоне или где-нибудь еще?
– Судя по разговору, я бы сказал, что у нее нет определенного места жительства, и она странствует по миру, всегда выпивая за обедом бутылку шампанского, весь день жуя шоколадки, а также выкуривая после каждой еды с десяток папирос. Она немало стоит тому, кто оплачивает ее капризы. Рассказывала она и о Лондоне, и о Риме, и о Вене, она знает в Париже все театры и рестораны, но едва ли хоть дюжину французских слов.
– «Свободная художница», – заметил Фонс. – Ну а теперь скажите, как их звали, леди и джентльмена?
Имена месье Луи не помнил. Он должен поискать их в книге регистрации прибывших. Да, вот: «Мистер и миссис Рэндалл, номера 11 и 12, первый этаж, с 7-го февраля по 25-ое».
«Рэндалл!» Но то же имя герцогиня упомянула в разговоре с мисс Родни и это же имя назвала Фонсу леди Перивейл.
– А как зовут леди? Не помните? Наверное, вы слышали, как ее называл псевдомуж?
Луи забарабанил пальцами по лбу, словно стучал в дверь памяти:
– Tiens, tiens, tiens![20] Я его слышал, но это было не имя, а ласковое прозвище! Да! Он называл ее, tiens! «Пиг»! – «Поросеночек»! Или «свинка». Но поросята – символ удачи. Интересно, какого рода удачу подобная особа могла принести полковнику Рэндаллу?
12
Благодарю, мой друг (фр.).
13
Черт возьми (ит.)
14
Она плутовка (фр.).
15
Да она над всеми готова была насмехаться! (фр.).
16
Какой ум, повадка, шик! (фр.).
17
Ничего подобного! Такая каналья! Нет, у нее не было такого вида (фр.).
18
Прелесть! (фр.).
19
Горничной (фр.)
20
Подождите, подождите, подождите! (фр.).