Я, грек Зорба (вычитывается)

– Это хорошо, – проговорил он, сжав кулаки. На следующий день он отправился в деревню и сейчас же вернулся.

– Ты ее видел? – спросил я его. – Как она себя чувствует?

– С ней все в порядке, – сказал старый грек, – она умирает.

Широким шагом он направился в горы. В тот же вечер, не поужинав, Зорба взял палку и вышел.

– Куда ты идешь, – спросил я его, – в деревню?

– Нет, я немного прогуляюсь и тут же вернусь.

Тем не менее, он решительно направился в сторону деревни.

Я устал и лег спать. Мозг мой снова устроил смотр всего пережитого, воспоминания цеплялись одно за другое, меня вновь охватила печаль, мысли перескакивали с предмета на предмет и, наконец, снова вернулись к Зорбе.

«Если он встретится с Манолакасом на одной дорожке, – думал я, – этот сумасшедший критский великан сразу набросится на него. Похоже, что все эти дни он сидел взаперти и зализывал свои раны. Стыдясь показаться в деревне, Манолакас без конца уверял, что если ему попадется Зорба, он разорвет его на кусочки, как «кролика». Еще вчера, в полночь, один из рабочих видел, как тот с ножом бродил вокруг нашего сарая Если они встретятся сегодня вечером, произойдет убийство».

Одним прыжком я поднялся, оделся и быстро направился по дороге в деревню. Теплая влажная ночь благоухала диким левкоем. Вскоре я различил в темноте медленно шедшего Зорбу, похоже, он здорово устал. Останавливаясь время от времени, чтобы посмотреть на звезды, прислушаться, он снова продолжал путь, чуть ускорив шаг; слышался стук его палки о камни.

Он подошел к саду вдовы. Воздух был напоен ароматом цветов лимона и жимолости. В эту минуту среди апельсиновых деревьев зазвучала умопомрачительная душераздирающая трель соловья. Он пел во мраке, и у вас перехватывало дыхание. Зорба резко остановился, у него, видно, тоже перехватило дыхание от этих нежных звуков.

Вдруг тростниковая изгородь шевельнулась, острые стебли зашумели, как стальные лезвия.

– Эй, приятель! – произнес низкий грубый голос. – Эй, старикашка, наконец-то ты мне попался!

Я похолодел. Голос был мне знаком. Зорба сделал шаг, поднял свою палку и снова замер. При свете звезд я видел каждое его движение. Одним прыжком громадный верзила выскочил из тростника.

– Кто здесь? – крикнул Зорба вытянув шею.

– Это я, Манолакас.

– Иди своей дорогой, убирайся отсюда!

– Ты меня обесчестил, Зорба!

– Это не я тебя обесчестил, Манолакас, убирайся, говорят тебе. Ты крепкий парень, но удача от тебя отвернулась, она слепа, разве ты не знаешь этого?

– Удача или неудача, слепая или нет, – сказал Манолакас (я слышал, как скрипнули его зубы), – а я хочу смыть свой позор. И именно сегодня. У тебя есть нож?

– Нет, – ответил Зорба, – у меня только палка.

– Так сходи за ножом. Я тебя подожду здесь. Иди же! Зорба не шевелился.

– Ты что, боишься? – прохрипел, насмехаясь Манолакас. – Иди же, я жду тебя!

– Что я буду делать с ножом, старина? – сказал Зорба, начиная злиться. – Скажи, что мне с ним делать? Вспомни, в церкви у тебя был нож, у меня его не было, не так ли? И все равно, мне кажется, я ловко выкрутился. Манолакас взревел:

– Так ты еще и издеваешься надо мной? Удачный момент ты выбрал, у меня нож, а у тебя его нет. Неси свой нож, грязный македонец, и мы померяемся силой.

– Брось свой нож, а я брошу свою палку, и тогда померяемся силой, – ответил Зорба, дрожащим от гнева голосом. – Ну же, давай, грязный критянин. Зорба поднял руку и бросил свою палку, я услышал, как она стукнула в камыше.

– Брось свой нож! – снова крикнул Зорба.

Совсем тихо, на цыпочках, я приблизился и в свете звезд успел увидеть блеснувший в камышах нож. Зорба поплевал на ладони.

– Смелее! – крикнул он, собрав все силы. Но прежде, чем молодцы успели накинуться друг на друга, я бросился между ними.

– Остановитесь! – крикнул я. – Подойди ко мне, Манолакас, и ты тоже, Зорба. Вам не стыдно? Противники медленно сближались.

– Пожмите друг другу руки! – сказал я. – Вы оба отличные парни, помиритесь.

– Он меня оскорбил… – сказал Манолакас, пытаясь высвободить руку.

– Тебя нельзя так легко оскорбить, капитан Манолакас! – возразил я. – Вся деревня знает тебя как смелого человека. Забудь о том, что произошло у церкви. То был злополучный день. Теперь это в прошлом, все кончилось! И потом, не забывай, что Зорба нездешний, он македонец и для нас, критян, будет бесчестьем поднять руку на гостя. Ну, дай же твою руку, вот это настоящая смелость, и пойдем к нам в хижину, выпьем по стаканчику и нажарим колбасы, чтобы скрепить дружбу, капитан Манолакас! Я полуобнял Манолакаса, подтолкнув его немного в сторону.

– Он уже стар, бедняга, – прошептал я ему на ухо, если такой молодой и сильный парень, как ты, одержит над ним верх – это не принесет славы! Манолакас смягчился.

– Ладно, – ответил он, – чтобы доставить тебе удовольствие.

Он сделал шаг к Зорбе, протянув огромную тяжелую лапу.

– Что же, дружище Зорба, – сказал он, – дело прошлое, давай свою руку!

– Ты мне ухо отгрыз, – сказал Зорба, – будь же здоров, держи, вот моя рука!

Они долго жали друг другу руки, сжимая их все сильнее. Я испугался, что они снова схватятся.

– У тебя крепкая рука, – произнес Зорба, – ну и силен ты, Манолакас.

– И ты тоже сильно сжал мне руку, сожми сильнее, если можешь!

– Остановитесь! – воскликнул я. – Пойдемте, отпразднуем нашу дружбу. Я встал между ними. Наконец мы вернулись на наш берег.

– Урожай в этом году должен быть неплохим… – сказал я, чтобы сменить тему, – было много дождей. Но никто не поддержал меня. У них все еще перехватывало дыхание. Вся моя надежда теперь была на вино.

Мы подошли к нашей хибаре.

– Добро пожаловать к нам в дом, капитан Манолакас! – сказал я. – Зорба, поджарь-ка колбасы и приготовь

выпить. Манолакас сел перед домом на камень. Зорба взял пучок ароматной травы, пожарил колбасы и наполнил стаканы.

– За ваше здоровье! – сказал я, подняв свой стакан. – За твое здоровье, капитан Манолакас! За твое здоровье, Зорба! Чокнемся! Мы чокнулись, Манолакас плеснул несколько капель вина на землю.

– Пусть моя кровь потечет, как это вино, – торжественно произнес он, – пусть моя кровь потечет, как это вино, если я подниму на тебя руку, Зорба.

– Пусть и моя кровь потечет, как это вино, – произнес Зорба, тоже немного плеснув на землю, – если я вспомню про ухо, которое ты мне отгрыз, Манолакас!

23.

Едва рассвело, Зорба сел на постели и разбудил меня.

– Ты не спишь, хозяин?

– Что случилось, Зорба?

– Мне приснился какой-то странный сон. Похоже, нам скоро отправляться в путь. Послушай, ты станешь смеяться. Будто в нашем порту появилось судно, громадное, как город. Оно прогудело, готовое к отплытию. Я с попугаем в руках прибежал в деревню, чтобы успеть на него. Прибегаю, взбираюсь на судно, а капитан тут как тут: «Ваш билет», –кричит он мне. «Сколько он стоит?» – спрашиваю я, вытаскивая из кармана пачку банкнот. «Тысячу драхм». –«Надо же, будьте милостивы, а нельзя ли за восемьсот?» –прошу его я. «Нет, только за тысячу». – «У меня лишь восемьсот, возьмите их». – «Тысячу и ни на грош меньше! Иначе убирайся и побыстрее!» Мне стало очень досадно. «Послушай, капитан, – говорю я ему, – в твоих же интересах, возьми восемьсот, которые я тебе даю, иначе я проснусь, старина, и ты потеряешь все!»

Зорба прыснул:

– Забавная вещь – человек! Ты его наполняешь хлебом, вином, рыбой, редисом, а взамен слышны вздохи, смех и мечтательные речи. Настоящая фабрика! В нашей голове (я в это очень верю) есть звуковое кино, где говорят. Внезапно Зорба прыгнул из постели.

– Но зачем попугай? – воскликнул он с беспокойством. – Что бы он значил, этот попугай, который отправился со мной? Эх! Боюсь, что… Он не успел закончить. Вошел рыжий, приземистый гонец, похожий на дьявола, он едва переводил дух.

– Ради Господа Бога! Несчастная дама кричит, чтобы позвали врача! Она умирает, она говорит, что умирает, и ее смерть будет на вашей совести. Мне стало стыдно. Из-за потрясения, в которое нас ввергла вдова, мы начисто забыли нашу старую подружку.