Страница 8 из 11
За каждое неловкое и не разрешенное упоминание, понижающее объем продаж клубники, «Дженерал фудс» засудит писателя — и совершенно справедливо. Дурак-агроном с унылыми рассуждениями возле ржавого плуга в сарае с прохудившейся крышей — не тема для творчества, а проблема менеджмента. И поостерегитесь мешать менеджменту, особенно с российским уголовным уклоном.
«Деревенщику», который осмелится написать «острый» очерк о производстве молока отечественной компанией «Вимм-Билль-Данн», придется худо. Писателя в цеха компании просто не пустят. Точно так же, как и на завод, производящий любой другой напиток, скажем, кока-колу. Там нужны остроумные и находчивые рекламщики, а не сочинители с протрезвевшим — от безденежья — взглядом и язвительным умом.
Темы закрываются, господа «деревенщики»! О клубнике как теме, едва наладится ее промышленное производство, придется забыть! Конечно, можете ее кушать, если будет на что купить.
Бред Стивена Кинга и подобных ему сочинителей — от писательской безысходности. Может быть, современный западный прозаик и написал бы с большим удовольствием о пароходах на Миссисипи, но предварительно он должен согласовать полеты своей фантазии с транспортными речными компаниями.
Впрочем, весьма возможно, при наших горе-реформаторах отечественное сельское хозяйство, как и производство видеомагнитофонов «Электроника», не только исчезнет как тема, но и вообще перестанет существовать.
Рынок не делает никакой разницы между потребительскими товарами. Товары или покупаются, или нет. И книги тоже стали товаром. Рауль Мир-Хайдаров черпает свои темы в реальной жизни. Его произведения в условиях свободной конкуренции частные издательства покупают. Рискуют. Не обманываются сами и не подводят читателей.
6
Романы Мир-Хайдарова запечатлели драматическое состояние общества, в котором, говоря словами толстовского героя, «все переворотилось и еще только укладывается». К словосочетанию «искусство жить» уместно присоединить сейчас эпитеты не «прекрасное», «достойное», а «кровавое», как у поэта-философа Николая Заболоцкого — «кровавое искусство жить».
Подобное определение вполне отвечает сути завершающего век десятилетия.
Последний роман писателя «За все — наличными» удивляет молодой способностью Мир-Хайдарова, отталкиваясь от достигнутого, подниматься на новые ступени мастерства. Расширился творческий диапазон, а вслед за ним и художественное пространство. Действие романа происходит на Северном Кавказе, в Москве, в городах Европы. Усложнилась и структура романа, состоящего теперь из нескольких сквозных сюжетов. Но роман — не хроникерский слепок действительности, задача писателя — осмыслить бытие, проникнуть в сокровенные тайны жизни. Мир-Хайдарову удается сопоставить несопоставимое — найти эстетическое отражение текущей действительности, другими словами художественно препарировать «злобу дня». Писатель делает это неторопливо и обстоятельно. Прежде чем включить «четвертую скорость» сюжета, он вдумчиво растолковывает ситуацию, обрисовывает местность, интерьер и пространство романа, в котором живут и действуют его герои. «За все — наличными» произведение захватывающее, в нем действие набирает стремительный темп с первой же страницы.
…В темную августовскую ночь мужчина в дорогом спортивном костюме останавливает машину у дороги, ведущей в Грозный. Дерзкий беглец из чеченского плена оторвался от преследователей, а его тяжелая сумка битком набита стодолларовыми купюрами. Константин Николаевич Фешин, внук знаменитого художника, ставший фальшивомонетчиком высочайшей квалификации, был похищен чеченцами, чтобы наладить выпуск «твердой валюты» в горах Ичкерии. После нескольких лет каторжной работы он бежит из плена, прихватив валюту собственного изготовления. Побег удался: Фешин поселяется в Москве, с шиком обустраивает свою жизнь, восстанавливает старые и обретает новые криминальные связи. Возле фальшивомонетчика возникает американский корреспондент Карлен Татлян, прибывший в столицу с секретным заданием ЦРУ. Карлена «ошеломила Москва — гигантская, непонятная, безумно дорогая. Живущая по своим московским законам, которые иностранцу нельзя понять и предугадать… Жизнь в Москве оказалась куда стремительнее и напряженнее, чем в Нью-Йорке и в европейских столицах…». Карлен поражен сказочными возможностями обогащения здесь, на развалинах империи. В России «все вершилось с русским размахом, молодые и красивые становились богатыми в результате какой-нибудь одной операции, в крайнем случае — за месяц-два».
Немыслимая роскошь окружает авантюристов всех мастей. Вот «катала» Городецкий демонстрирует Фешину свои пятикомнатные апартаменты: «С высоты почти четырехметрового потолка свисали две многопудовые хрустальные люстры в виде гигантских виноградных гроздьев. Зеркала, картины, напольные и настенные светильники, старинные китайские вазы — бронзовые и фарфоровые; карликовые деревья „бонсай“ на изящных высоких консолях из светлой вишни… Фешину казалось, что он попал во дворец, где снимают сцену из жизни голливудских звезд».
Но баснословная роскошь сочетается с полнейшей безвкусицей! Иначе и быть не может… Крезы, Ротшильды, Гобсеки, рыцари наживы прежних времен! Стушуйтесь! Скромно отойдите в сторонку и посмотрите «кто к нам пришел!». Мир-Хайдаров дает точный социальный портрет этого «гостя», с его нелепым буйством, пантагрюэлевским аппетитом и блатными замашками. Знаменитые «воры в законе», удачливые бизнесмены, раздувшиеся в одночасье в прямом и переносном смысле банкиры — все в одной тусовке, за одним рулеточным столом. Эти «джинны» на джипах, выпущенные на волю сладкоречивыми демократами, прямо из реальной жизни попали на страницы романа. Децентрализованный сюжет позволяет автору выводить на первый план персонажи, которые на время приобретают статус главных. Почти каждый из них столь значителен, что вполне мог бы стать героем или антигероем самостоятельного произведения. В сюжет, наряду с «каталами» и картежными шулерами — Городецким — «Аргентинцем», оборотнем — Германом Кольцовым, по кличке «Самурай», аттестованным офицером милиции и одновременно главарем бандитской группировки, писатель удачно вводит и реального киллера Александра Солоника. Сочинители умилительных газетных легенд представляли неуловимого Солоника «эдаким бунтарем, санитаром общества, борцом против преступности, убийцей убийц, карающим мечом…». Солоник и сам был не прочь сочинить о себе нечто ласкающее демократический слух. Хладнокровному негодяю льстил имидж новоявленного Робин Гуда. Ограбив Фешина, киллер издевательски заявляет, что деньги ему нужны для спасения Отечества! Псевдопатриотизм в очередной раз становится оправданием преступления. Деньги — вот новый и единственный Бог, и не только Солоника, а всех тех, кто «проповедует разбой под видом честных спекуляций». Но только размах у этих «патриотов» иной — «тюменская нефть, трубопроводы, три-четыре банка, газеты, телеканал».
Фешин, несколько лет проработавший на чеченском «монетном дворе», давно не был в Москве. Фальшивомонетчик встречает старых знакомых по отсидкам и с трудом узнает их — настолько искусна мимикрия преступников, переделавшихся или, как говорят сейчас на продвинутом жаргоне, «перекоцавшихся» из «паханов» в пионеров рыночных отношений. «Власть оказалась насквозь беспринципной, лживой и коррумпированной от макушки до пят. Братва просто использовала единственный исторический шанс, выпавший на ее долю». Открылось небывалое поле деятельности для аферистов всех мастей, вступило в действие своеобразное разделение труда: «Один ворочает нефтью, другой — алмазами, третий — торгует прямо с армейских складов новейшим оружием, причем плевать он хотел на эмбарго и конвенции всякие, продает тому, кто больше заплатит, даже если это оружие завтра повернут против России…»
Золотая лихорадка охватила и большеротую армию чиновников. Карточный шулер Аргентинец «сожалеет» о неверно выбранном жизненном пути, казнится: «Надо было по госслужбе двигаться. Только там крутятся настоящие деньги».