Необычная история

Чтобы скоротать время, она собрала вещи и села вместе с Крийном за ланч. Позже, к чаю, гостей собралось еще больше, чем утром. Когда последний гость ушел, Крийн сразу удалился в свой кабинет; после обеда он отправился туда же, оправдавшись тем, что до отъезда из Англии ему нужно вычитать и вернуть в издательство первую главу книги.

На следующий день, сразу после ланча, они поехали в Дувр.

Тяжело было расставаться с Миес и Глэдис, и даже еще тяжелее – с Цезарем.

– Если ты все же решил постоянно жить в Голландии, – сказала она в машине, – ты должен взять туда Цезаря. Миес и Глэдис могут поехать тоже, так ведь?

– Конечно, это возможно, – согласился он, – но когда я не был женат, мне не нужен был постоянный дом.

– Однако теперь-то ты женат, – твердо сказала Трикси и тут же неуверенно прибавила: – Так ты все-таки не хочешь осесть на одном месте?

– Хочу, но все зависит от обстоятельств. – Его тон не допускал возражений. Покосившись на него, она увидела, как крепко стиснуты его губы, и не стала больше ни о чем спрашивать. И тем не менее всю дорогу до Дувра думала о том, что же это за обстоятельства такие.

В это время года темнело совсем рано, к тому же сильно похолодало. Когда они высадились на берег и покатили по Голландии, было уже совсем темно, а пока добрались до Лейдена, повалил снег.

– Отлично, – беззаботно сказал Крийн, – скоро можно будет кататься на коньках. – Он взглянул на нее. – Ты умеешь, Беатрис?

– Нет, но могу научиться…

– Уж учителей у тебя будет достаточно, – проговорил он бесстрастным тоном и после этого надолго замолчал.

Они подъехали к дому. Рэбо распахнул дверь, Уолке вышла навстречу, а Самсон прыгал вверх и вниз по ступенькам, визжа от радости.

– О, как же хорошо дома! – с чувством воскликнула Трикси и радостно пожала руки Уолке и Рэбо, не заметив, что Крийн слегка нахмурился.

Старый дом приветствовал их светом и теплом. В гостиной, на своем обычном месте, спал Перси; когда они вошли, он приоткрыл один глаз и мурлыкнул.

Было уже поздно, но Уолке все равно накрыла столик в маленькой гостиной и накормила их ужином: суп, холодец и салат из шпината. Она бегала туда-сюда и что-то тараторила по-голландски; Трикси сумела разобрать несколько слов, из которых явствовало, что у них все в порядке и к празднованию Нового года все давно готово.

– Когда соберутся гости? – спросила Трикси Крийна.

– Через два дня. Уолке хочет завтра поговорить с тобой обо всех приготовлениях; Рэбо будет переводить.

– Да, конечно. А ты будешь дома?

– У меня завтра несколько консультаций – и в больнице, и в конторе, и в поликлинике. Но завтра, уверяю тебя, ты не заскучаешь. Наверняка прибудут первые гости – моя семья знает, что мы вернулись.

– Хорошо. Ты вернешься к чаю?

– Вряд ли. – Он взглянул на часы. – Уже очень поздно, ты не устала?

Трикси решила, что надоела ему – он просто был слишком хорошо воспитан, чтобы это показать. Она поспешно вскочила, чуть не уронив стул, и впопыхах ответила:

– Да-да, очень устала. Пойду спать. Спокойной ночи, Крийн. – Она вихрем выбежала из комнаты, даже не взглянув на мужа. Выжать улыбку она не могла, но уж глупые слезы просто обязана была от него скрыть.

Рано утром он ушел; Трикси позавтракала в одиночестве, а после затеяла беседу с Уолке. Рэбо переводил, а время от времени Трикси и сама вставляла голландское словечко – и очень гордилась этим. Они обсудили закуски, и Уолке предложила Трикси украсить дом цветами… Было очевидно – Рэбо и Уолке и сами отлично знали, что делать, и могли прекрасно обойтись без ее советов, ведь уже столько лет они устраивали тут все сами. Она благодарно улыбнулась – ведь они с таким терпением выслушивали все ее указания – и поехала в Лейден купить цветов.

Как приятно выбирать цветы, не думая о цене! Нарциссы, лилии, тюльпаны, фрезии, гиацинты… Она погрузила их в багажник, вернулась домой и стала расставлять в вазы. Луговые лилии в маленькой хрустальной вазе она оставила в холле, гиацинты же хотела отнести к Крийну на письменный стол… Вдруг за ее спиной раздался голос Андре:

– Как я рад видеть тебя, Беатрис.

Она обернулась к нему, едва сдерживая раздражение.

– Привет, Андре. Я очень занята. Ты к Крийну?

– Нет. К тебе.

– Извини, но у меня действительно нет времени. Ты ведь приедешь к нам на Новый год?

– Конечно, но тогда здесь соберется все семейство, и мы не сможем поговорить наедине.

– Но нам с тобой решительно нечего обсуждать наедине, Андре. – Голос Трикси звучал холодно и рассудительно. – Ты чересчур самонадеян. Я думаю, тебе лучше уйти.

Он коротко хохотнул и не двинулся с места. Тогда она отнесла в кабинет вазу с гиацинтами, вернулась в холл и отчеканила:

– Я иду на кухню помогать Уолке. Жаль, что не могу предложить тебе чашку чаю. – Она натянуто улыбнулась. – До свидания, Андре.

Профессор покончил со своими делами намного быстрее, чем предполагал. Он обработал кое-какие записи, отдал их напечатать секретарю и сел в машину, предвкушая, как сейчас попьет с Беатрис чаю. Маленькая аккуратная головка жены, освещенная лампой, будет кивать в такт его словам; иногда она, улыбаясь, будет поглядывать на него… До чего же славная у нее улыбка, какие блестящие глаза; он никогда не считал ее хорошенькой, но сейчас, внезапно полюбив, был уверен, что она прекрасна. Он гнал машину домой намного быстрее, чем обычно.

Притормозив у порога, Крийн увидел перед дверью машину Андре. Мгновение он глядел на нее, не заглушая мотора, а потом развернулся и поехал прочь… Вернулся в Лейден, оттуда доехал до побережья. Там он остановил машину, вылез из нее и пошел вдоль берега навстречу жестоким порывам ледяного ветра, смешанного с дождем и мелким снегом. Он бродил так больше часа и только после этого вернулся домой.

Та машина уехала; он оставил «бентли» в гараже и вошел через заднюю дверь. Трикси за кухонным столом начиняла оливки, а Уолке что-то помешивала в кастрюле. Трикси первой заметила его и вскочила со стула.

– Крийн, ты же сказал, что придешь к чаю… – Она перевела взгляд на его мокрое пальто. – Что случилось? Ты же совсем промок! Дай мне пальто. Сейчас будет кофе. Хочешь, пообедаем пораньше?

Он швырнул пальто на стул и потрепал за ухо Самсона.

– Не хочу. А вот кофе выпью. Я пойду в кабинет. Мне нужно позвонить.

Вскоре Трикси отнесла ему туда кофе. Профессор сидел в кресле, Самсон – рядом, у его ног. Перед Крийном высилась груда бумаг, но он туда и не смотрел.

– Крийн, что тебя беспокоит? У тебя все в порядке?

Он растянул губы в улыбке.

– У меня был тяжелый день. Сейчас позвоню, а потом пойду переодеваться. – Он взглянул на часы. – У меня ведь есть еще полчаса, правда?

Разве мог он признаться ей в том, что его тревожило? Трикси тихо выскользнула из кабинета, вернувшись к себе, приняла душ и надела одно из самых очаровательных своих платьев.

За обедом профессор небрежно спросил:

– Что ты делала сегодня, Беатрис?

– Беседовала с Уолке, закупала цветы, расставляла их по дому… – Она запнулась. – Днем заходил Андре.

– А-а. – Казалось, это его совсем не заинтересовало. – Он что, не сможет прийти к нам на Новый год?

– Нет, он придет. Я – я не знаю, зачем он приходил…

– Может быть, повидаться с тобой? Трикси не нашла достойного ответа на этот выпад и отчаянно покраснела и виновато потупилась. Совсем не умеет врать, подумал профессор и вздохнул. Разве мог он ее винить – ведь он сам никогда не подпускал ее к себе слишком близко! Вот она и влюбилась в мальчишку, который посылает ей розы и пишет письма. И виноват в этом он один, кто же еще. Он женился на ней, потому что она устраивала его. Ему отплатили той же монетой… Он тихо поинтересовался:

– У нас все готово к Новому году? Трикси поспешно ответила:

– Да. Я думаю, ты будешь доволен… – И стала рассказывать ему, что именно готово, а он в это время тревожно вглядывался в ее лицо. Почему он никогда раньше не замечал, какие нежные у нее губы, как чудесно она улыбается, какие у нее красивые руки? Он едва не задрожал; Боже праведный, ведет себя как влюбленный мальчишка!