Страница 44 из 69
– Интересно, как бы прореагировал его светлость, если бы я спросил, где здесь поблизости можно купить презервативы?
Представить себе это снисходительно-аристократическое лицо после такого вопроса – нет, это слишком.
– Он либо станет пунцовым и испарится, либо сделает вид, что не расслышал, – предположила я.
– Или отведет меня в сторону и скажет: «Послушайте, старина…», – подхватил Оксфорд, но в следующий момент, посмотрев на меня уже серьезно, добавил: – Простите, я не подумал.
– Ничего страшного. – Я окинула взглядом комнату. – Фантастическое место. Давайте будем считать, что это приключение. – Ничего другого нам и не оставалось.
– Какая ванная! – воскликнул он, неожиданно резво вскакивая. Открыл дверь, открутил все краны, потрогал затычку (фаянсовую пробку на медной цепочке) и очаровательный душ с такой же медной головкой. Я с трудом сдержала улыбку. Если существует нечто, объединяющее всех настоящих мужчин, так это – не считая отвращения к пирогу с заварным кремом – их любовь к функциональности. Поскольку мне было непривычно, чтобы из кранов текла вода, спуск в унитазе исправно работал, а душ равномерно распределял струи, я разволновалась: во всем этом было что-то истинно мужское. С удовольствием наблюдая, как Саймон обследует этот шедевр времен Эдуардов, я вдруг вспомнила, что нужно спешить, поэтому, схватив несессер, ворвалась в ванную и… поцеловала Оксфорда в губы. Головка душа, которую он продолжал держать в руке, оказалась между нами, что создавало большое неудобство. К тому же из дырочек потекла вода, и это нас страшно развеселило – мы снова разразились смехом.
– Ну вот, – сказал он, опечаленно глядя вниз, как взирает мужчина на свой не вовремя опавший пенис.
– Не важно. – Я вытолкала его из ванной. – Еще не вечер.
Несмотря на весь восторг, с каким мы предавались игре, было в нас обоих нечто неистребимо практичное. Наши розовые фантазии оказались скреплены скобами холодных и жестких фактов. Наверное, чем-то похожим бывают отмечены романы военного времени – бросаешься навстречу друг другу очертя голову и живешь лишь настоящим, потому что завтра он может отправиться на фронт и там погибнуть…
Обстановка пока не располагала к елизаветинскому кокетству. Может, что-то изменится позднее.
Итак, потерпев поражение, я решила надеть беспроигрышное «маленькое черное платье». В строгом черном одеянии с юбкой на дюйм ниже колена, с ниткой жемчуга и сияющим вожделением взглядом больших глупостей не наделаешь. Во всяком случае, в «брайдсхедской» обстановке. Когда я вышла из ванной, мы снова переглянулись и, похоже, нам одновременно пришло в голову послать к черту ужин, немедленно раздеться и заняться тем, ради чего мы сюда приехали. Но для этого мы еще не знали друг друга достаточно хорошо.
Мы опоздали всего на пять минут.
– Не забудьте Овидиеву систему знаков, – шепнул Саймон, когда мы входили в гостиную. Прямо напротив дверей стояли наши хозяева, Джордж и Роберта Хауард, протягивая руки нам навстречу. Я пожала их по очереди, и в тот момент, когда держала руку Роберты в своей ладони, почувствовала, как Оксфорд легко шлепнул меня и стиснул ягодицу – вот провокатор! Я вздрогнула и воззрилась на орлиный лик хозяйки с неуместным испугом. Потом, оглянувшись и встретив безмятежно-невинный взгляд Оксфорда, ущипнула себя за ухо.
– Я просто проверял шифр, – прошептал он, ведя меня к столику с напитками.
Позже я пожалела, что не веду дневника и не сделала записей о событиях того вечера. Джордж и Роберта были хозяевами «Поместья Марстона», и перед ними стоял извечный вопрос: либо предпринять какой-нибудь коммерческий проект, либо потерять свои владения. К перспективе открыть феодальную усадьбу для туристов они относились с явным презрением, поэтому предпочли устроить отель. Оксфорд отказался сообщить мне стоимость проживания в нем, но скорее всего это было очень дорогое удовольствие.
Над камином в стиле английской неоклассики висел Каналлетто – без сомнения, гордость здешней коллекции. Я вежливо поахала перед ним и перешла менее значимым экспонатам. Очень хороший Беллотто – куда лучший, чем его дядюшка Каналлетто, – офорты Гиртина и великолепный неизвестный итальянец, по манере напоминающий Клода.
– Похоже на Джорджоне, – сказала я с претензией на осведомленность.
– Это и есть Джорджоне, – подтвердила Роберта, аристократическим ликом схожая с Плантагенетами, и неожиданно просто добавила: – Только очень маленький.
Увы, как часто бывает, всерьез задуманная коллекция серьезной не получилась, не обрела завершенного и цельного вида. Хороший портрет кисти Рейнолдса – фигура и полный рост в псевдогрсческом облачении – соседствовал с чудовищным эдвардианским портретом конусообразной дамы со взбитыми золотистыми волосами, которая выглядела так, будто ее засасывало в пылесос, причем ей это настолько понравилось, что раскрасневшиеся щечки напоминали пару пунцовых роз.
Хозяин, оказавшийся за моим плечом, пояснил:
– Моя тетка. Прекрасный портрет, не правда ли? – И, не дождавшись моей похвалы, сменил тему: – Позвольте вам представить…
Он повел меня к гостям, и тут я обнаружила, что кроме живописи в комнате есть еще кое-что примечательное. Точнее – еще две пары. Дафна и Рассел Мэддокс приехали из Харрогита.[50] На мой вопрос, что они там делали, они ответили, что они там просто живут. Поскольку оба приближались к семидесяти, выбор места жительства представлялся разумным. Дафна была необъятных размеров и одета в нечто развевающееся цвета лаванды. Для полного сходства с королевой-матерью недоставало лишь шляпки с загнутыми полями. Рассел, напротив, был маленький, с красными прожилками на лице. В последнее время, как выяснилось, занялся живописью. Я вежливо осведомилась, что он пишет. Как всякий любитель, он приветствовал вопросы о своем творчестве – настоящий художник плюнул бы мне в глаза, а этот, неопределенно размахивая рукой, пустился в пространные объяснения. Влей я в себя еще порцию джина, я бы спросила, что он предпочитает: синие лакричные поля или розовый кокосовый орех с темной сердцевиной? Ненавижу людей, которые, будучи по сути малярами, величают себя художниками. Когда-то он был агентом по продаже недвижимости, так что, вероятно, воспринимал свое «искусство» как епитимью за былые грехи.
Банни и Вильма Кэмпбелл прибыли из Огайо, чтобы искать свои шотландские корни. Ожидалась еще одна партия Кэмпбеллов, но их самолет задержался в аэропорту имени Кеннеди. Банни имел какое-то отношение к металлам, из грубых заготовок делал нечто изысканное на продажу. Вильма организовывала различные фонды с чисто американским энтузиазмом, совершенно бескорыстно предаваясь этой славной общественной Деятельности. Естественно, Оксфорд тут же заинтересовался металлами. Они с Банни, опершись на каминную полку и добродушно потягивая виски, принялись увлеченно обсуждать проблему усталости металла. Это было очень забавно. Итак, в близком преддверии первой ночи блаженства мы оказались в компании людей, для которых публичные проявления интимного интереса к партнеру определенно были de trop.[51] Я почти возблагодарила судьбу за то, что пребывала в зрелых летах, – будь я одной из глупышек Колина, наверняка взбрыкнула бы.
Сходство Дафны с королевой-матерью нашло продолжение и в ее любви к джину с тоником. Если верить желтой прессе, наша почтенная августейшая родительница только своему дворецкому доверяет смешивать их в нужной (и весьма щедрой) пропорции. Искренне надеюсь, что это так. Мысль о том, что, приближаясь к девяноста годам, можно часами улыбаться публике, время от времени потихоньку опрокидывая солидный стаканчик, утверждает меня в преданности монархии. Дафна наклюкалась, глазки у нее заблестели, и она с мирной улыбкой обводила гостиную рассеянным взглядом, оживляясь лишь тогда, когда ей предлагали выпить еще.
– Почему бы и нет? Я ведь на отдыхе, – говорила она, а я с замиранием сердца ждала, когда же она скажет: «Хватит». Не сомневаюсь, что с таким же успехом Дафна в качестве оправдания могла заявить: «Почему бы и нет? Сегодня ведь четверг».
50
Харрогит – фешенебельный курорт с минеральными водами в графстве Йоркшир. Известен также как место проведения ежегодного Харрогитского фестиваля искусств, научных, политических и прочих конференций.
51
Слишком (фр.).