Страница 13 из 114
Когда наш процесс глубокого самоосвоения, проводимого посредством переживаний, переходит через уровень воспоминаний из детства и младенчества и достигает памяти о нашем рождении, мы начинаем сталкиваться с чувствами и физическими ощущениями чрезвычайной силы, часто превосходящими всё, на что, как мы прежде считали, способен человек. В этой точке переживания становится странным смешение тем рождения и смерти, которые включают чувство сурового, угрожающего жизни заточения и непреклонной, отчаянной борьбы за то, чтобы освободиться и выжить.
Из-за тесной связи между этой областью бессознательного и биологическим рождением я выбрал для неё название перинатальной. Это греко-латинское сложносоставное слово, в котором приставка peri-, означает «близко» или «около», а корень natalis — «относящийся к деторождению». Это слово обычно употребляется в медицине при описании различных биологических процессов, происходящих незадолго до родов, в процессе или сразу же после их окончания. Акушеры говорят, например, о родовом кровотечении, родовом повреждении головного мозга или родовой инфекции как о перинатальных. Но поскольку традиционная медицина отрицает, что ребёнок может сознательно переживать рождение, и утверждает, что это событие не запечатлевается в памяти, что никто никогда не слышал о перинатальных переживаниях, то такое употребление термина «перинатальный» в связи с сознанием отражает мои собственные открытия и является новым (Grof, 1975)*.
Богатая представленность картин рождения и смерти на бессознательном уровне нашей психики и тесная связь между ними вполне могли бы и озадачить подавляющее большинство психологов и психиатров, поскольку это опровергает их глубоко въевшиеся убеждения. Но в соответствии с традиционными медицинскими воззрениями, лишь только рождение тяжелое настолько, что причиняет непоправимый ущерб мозговым клеткам, может иметь психопаталогические последствия, но даже и в таком случае эти последствия обычно определяются как последствия неврологической природы, такие как замедленное умственное развитие или гиперактивность. Академическая психиатрия повсеместно отрицает саму возможность того, что биологическое рождение — повреждает оно мозговые клетки или нет — могло бы иметь сильное психотравматическое воздействие на ребёнка. Ведь кора головного мозга новорожденного не полностью миелизирована, то есть её нервные клетки не целиком покрыты защитной оболочкой жирового вещества — миелина. Это обстоятельство приводится в качестве причины того, почему переживание рождения не имеет связи с психическим опытом и не запечатлевается в памяти.
Исходное положение конформистского большинства психиатров, утверждающих, что ребёнок ничего не чувствует в течение этого чрезвычайно болезненного и напряженного испытания и что процесс рождения не оставляет никакого отпечатка в его мозгу, серьёзно противоречит не только клиническим наблюдениям, но и здравому смыслу, и элементарной логике. Это, безусловно, трудно примирить с тем обстоятельством, что широко распространённые и общепринятые психологические и физиологические теории приписывают величайшую значимость раннему периоду отношений ребёнка с матерью, включая такие составляющие, как взятие на руки и тонкости кормления. Представление о новорожденном как ничего не чувствующем и безответном организме также входит в острое противоречие со всё возрастающим числом публикаций, где описывается удивительная чувствительность эмбриона в предродовом периоде (Verny and Kelly, 1981; Tomatis, 1991; Whirtwell, 1999).
Отрицание же возможности памяти о рождении, основанное на том обстоятельстве, что кора головного мозга новорожденного не полностью миелинизирована, выглядит особенно нелепым, если учитывать, что памятью наделены многие низшие организмы, у которых и вообще нет коры головного мозга. Ведь хорошо известно, что некоторые первоначальные виды протоплазматической памяти существуют даже у одноклеточных организмов. И то, что такое вопиющее логическое противоречие появляется в контексте строгого научного мышления, несомненно, озадачивает, но как-то уж слишком напоминает результат глубокого эмоционального вытеснения, которому подвергается память рождения.
Величина чувственного и физического напряжения, задействованного в деторождении, явно превосходит значение любой послеродовой травмы младенчества и детства, обсуждаемой в литературе о движущих силах психики, за возможным исключением крайних форм физического насилия — при изнасиловании. Различные виды переживательной психотерапии уже накопили массу убедительных доказательств того, что биологическое рождение — самая глубокая травма в нашей жизни и событие первостепенной духовно-психической важности. Оно в мельчайших деталях запечатлено в нашей памяти вплоть до клеточного уровня и оказывает глубокое влияние на наше психологическое развитие.
Воспроизведение памяти о различных сторонах биологического рождения совершенно достоверно и убедительно, и часто оно снова проигрывает весь этот процесс в фотографических подробностях, что может происходить даже с людьми, которые не имеют никакого рассудочного представления о своём рождении и не обладают никакими акушерскими сведениями о нём. Однако все эти подробности могут быть подтверждены, если доступны надлежащие записи о рождении, или надёжные личные свидетели. Например, через непосредственное переживание мы можем обнаружить, что родились ногами вперёд, что во время наших родов использовались щипцы или что мы родились с пуповиной, обвившейся вокруг шеи. И мы можем почувствовать ту тревогу, биологическую ярость, физическую боль и удушье, которые переживали при рождении и даже правильно распознать тот тип анестезии, который использовался в данном случае.
Часто это сопровождается различными позами и движениями тела, рук, ног, а также вращениями и наклонами головы, сгибаниями и выгибаниями шеи, которые в точности воссоздают картину данного вида родов. Когда вновь переживается процесс рождения, то кровоподтёки, припухлости и иные сосудистые изменения неожиданно появиляются на коже в местах, где прикасались щипцы, или где горло пережимала пуповина. Подобные наблюдения подтверждают, что запечатление травмы рождения проникает любыми путями вплоть до клеточного уровня.
Сокровенная связь рождения и смерти в нашей бессознательной части психики имеет знаменательный смысл. Она отражает то обстоятельство, что рождение в своей возможности или даже в действительности является угрожающим жизни событием. Роды жестко прерывают внутриутробное существование эмбриона. Он «умирает» как водный организм и рождается как воздуходышащий — физиологически и даже анатомически отличный вид жизни. Проход по родовому каналу является по своей сущности трудным и, возможно, угрожающим жизни событием.
Различные осложнения при рождении, такие как несоответствие между размерами ребёнка и размерами малого таза матери, поперечное залегание плода, выход вперёд ягодицами и placenta praevia или предлежание плаценты, могут в дальнейшем усугубить чувственные и физические испытания, связанные с процессом рождения. Ведь и мать, и ребёнок могут действительно умереть во время родов, а ребёнок может появиться на свет синим от асфиксии или даже мёртвым и нуждаться в реанимации.
Осознанное переживание и включение в сознание травмы рождения играет важную роль в процессе опытной психотерапии и самоосвоения. Переживания, порождающиеся на перинатальном уровне бессознательного, предстают в виде четырёх отличных друг от друга образчиков переживаний, каждый из которых характеризуется особыми чувствами, физическими ощущениями и символической образностью. Эти образцы тесно связаны с переживаниями, которые имел эмбрион до начала рождения и в течение трёх последовательных стадий биологических родов. Ведь на каждой из этих стадий ребёнок переживает характерный, типичный только для неё ряд интенсивных чувств и физических ощущений. Эти переживания оставляют глубокие бессознательные следы в психике, которые в дальнейшем будут иметь значительное влияние на жизнь индивида. Я же говорю об этих четырёх функциональных комплексах глубинного бессознательного, как о базовых перинатальных матрицах, или БПМ.