Страница 38 из 104
Особенным вниманием в политических текстах, разумеется, пользуется царская власть как таковая. Самую раннюю из легенд о ее происхождении мы находим в «Айтарея брахмане» — одном из поздневедийских текстов, относящихся к VII веку до Р.Х. Это произведение повествует о войне богов с демонами, в которой боги терпели поражение. Тогда они собрались на совет и порешили, что им необходим раджа, т. е. Царь, который руководил бы ими в сражении, тем самым взяв на себя функции военного вождя. После избрания таким Царем Сомы победа не заставила себя ждать. Этот «царский» миф убедительно показывает, что верховная власть считалась основанной на естественной потребности социума в военном предводительстве. Это и стало первой обязанностью Царей. Позднее этот миф повторяется в «Тайттирия упанишаде», но в несколько иной редакции: поверженные демонами боги не избирают раджу, а приносят жертву верховному божеству Праджапати, который ставит над ними Царем своего сына Индру. Здесь сохраняется понятие о Царе как о военном вожде, но не только. В его военном предводительстве уже есть определенная сакральная черта, которая не просто организует толпу в войско, но и является обязательным условием его боеспособности как духовного свойства человеческой натуры. «…те, у кого нет Царя, не могут сражаться», — говорится в тексте. Верховная власть в этом мифе получала божественную санкцию и сама становилась божественным институтом, у истоков которого стоял бог громовержец, Царь бессмертных богов, который стал прототипом земных владык, занимая свой Трон по назначению Всевышнего. Еще до эпохи Будды Царь в глазах древних арьев был вознесен намного выше простых смертных, благодаря огромной магической силе ритуала. Его облекала божественной властью церемония царского посвящения, «раджасуя», предшественница миропомазания православных самодержцев, которая в своей полной форме длилась более года и состояла из ряда жертвоприношений.
Во время этих обрядов Царь отождествлялся с самим богом Индрой, «ибо он кшатрий, и он же — приносящий жертву», и даже с самим высшим богом Праджапати. Приносящий жертву Царь становился вровень с жреческим сословием брахманов, предвосхищая таким образом функцию Христианского Царя как «внешнего епископа Церкви», наделенного как царскими, так и священническими полномочиями. В «раджасуе» Царь делал три шага по шкуре тигра, тем самым магически отождествляя себя с богом Вишну, чьи три шага охватывают небо и землю. Главный жрец обращался к богам со словами: «Могущественной властью обладает тот, кто посвящен; отныне он стал одним из вас; вы должны защищать его». По сути, Царь считался соратником богов, если не самим земным богом.
Магическая сила, приобретенная Царем в посвящении, поддерживалась и увеличивалась на протяжении его правления дальнейшими священными обрядами: ваджапея — своего рода церемония омоложения, и ашвамедха — жертвоприношение коня, которые не только способствовали возвеличению Царя, но и обеспечивали царству процветание и изобилие. Главным смысловым стержнем всего ритуала была идея о божественном предназначении Царя, и хотя позднее «раджасуя» была заменена более простой церемонией «абхишекой», т. е. уже прямым помазанием, она сохраняла первоначальный сакральный смысл.
Этот смысл не терял своего значения и в дальнейшем. Автор «Артхашастры», вполне рационально осознавая земную природу царей, понимал, что легенды о небесном происхождении самодержцев имеют важное обрядово-магическое значение для устойчивости власти вообще.
Ашока и другие цари из династии Маурья принимали титул «милый богам». В точности так же прозывался и русский князь Андрей Юрьевич «Боголюбский».
Маурьи не претендовали на полное равенство с богами, но подданные, в соответствии с традицией, продолжали смотреть на них как на полубожественных существ. Представление о вселенском правителе джайнов зафиксировано в эпических поэмах. Многие легендарные цари — например, Юдхиштхира или Рама — именуются дигвиджайинами — покорителями четырех сторон света. Вселенский правитель мыслился как предопределенная божеством личность, которой отводилось особенное место в космической схеме, поэтому он находился на положении полубога. Это предание вдохновляло монархов Средневековья принимать титул вселенского императора.
Племена шаков и кушанов принесли с собой в Индию новые веяния. Их цари, следуя практике персидской династии Селевкидов, принимали полубожественный титул «тратара», эквивалентный греческому «сотер» («спаситель»). Они не удовлетворялись простым титулом раджи, который носил великий Ашока, но по персидскому обычаю становились «великими царями» («махараджами») и даже «царями царей» («раджатираджа»). Кушаны принесли с собой и особый царский титул — «девапутра», что значило «сын богов». Все эти титулы способствовали тому, что открыто провозглашалась доктрина божественного происхождения царской власти.
Раньше всего она появляется в эпосе и в «Законах Ману». В последних эта мысль провозглашается в возвышенных выражениях:
«Когда люди, не имеющие царя, рассеялись во все стороны от страха, владыка создал царя для охраны всего этого мира…
Извлекши вечные частицы Индры, Анилы, Ямы, Солнца, Агни, Варуны, Луны и Владыки Богатств (Бог Кубера)…
Так как царь был создан из частиц этих лучших из богов, он блеском превосходил все живые существа…
Даже (если) царь — ребенок, он не должен быть презираем (думающими, что он только человек), так как он — великое божество с телом человека».
Идеал вселенского правителя еще больше возвеличивался возрождением таких брахманских обрядов, как жертвоприношение коня, которое, очевидно, утратило свое значение в период династии Маурьев, но было воскрешено Шунгами и совершалось многими более поздними царями на севере и на юге Индии. Через него даже мелкие государи претендовали на титул легендарных вселенских властелинов.
О Царе говорит и знаменитая «Рамаяна»:
«В стране без царя увенчанная молнией громогласная туча не окропляет землю небесной водой…
В стране без царя ни сын не повинуется отцу, ни жена (мужу)…
В стране без царя люди не создают радостно ни дворцов для собраний, ни прекрасных садов, ни храмов…
В стране без царя богатые не имеют защиты, земледельцы и пастухи ложатся спать с запертыми дверями…
Как реки без воды, как лес без травы, как скот без пастуха, — страна без царя».
Мифопоэтический рассказ о первочеловеке Ману в «Махабхарате» имеет много схожего с Библейской традицией происхождения человека. Буддийская легенда дополняет этот образ, повествуя, что люди, утомленные бедами и неправдами, наносимыми друг другу, обратились за помощью и советом к богу Брахме, и тот дал им в качестве божественного царя первого человека Ману.
Своим божественным архетипом земное царство имело царство небесное. В одном из мифов царство верховного бога громовержца древних арьев — Индры описывается так: «Когда была добыта амрита из вод океана и боги победили асуров и изгнали их в подземный мир, Индра воцарился над вселенной, и наступили счастливые времена. Тучи проливали обильные дожди, земля дарила богатые урожаи, жители миров благоденствовали, следуя стезей благоденствия и долга. Цари правили по законам справедливости, заботясь о благе подданных, брахманы совершали предписанные обряды и исполняли благочестивые обеты в мирных лесных обителях. И могучий Индра, победитель асуров, видя, что все живые существа во вселенной наслаждаются миром, счастьем и процветанием, сам преисполнился великой радости.
И он правил мирно в своем небесном царстве, в тысячевратном городе Амаравати, полном золота и драгоценных камней. Путь в тот небесный город лежит через северные склоны, до вершины Меру и от нее далее по звездной дороге; но прекрасный город небожителей невидим для глаз грешника. Близ города Индры зеленеет дивная роща Нандана, место отдохновения богов и небесных мудрецов. У входа в город стоит на страже божественный слон Айравата, огромный, как облако, прародитель слонов, возникший из вод молочного океана; на нем объезжает свои владения Индра, когда мир стоит во вселенной и отдыхает его боевая колесница. В самом городе — сто великолепных дворцов, но самый большой из них — украшенный лотосами дворец Индры, который он сам построил. В том дворце Индра восседает на троне под белым опахалом со своей супругой Шачи, окруженной богами и святыми мудрецами. Туда, в царство Индры, уходят герои, павшие в битвах. Там простирает ветви с благоухающими цветами чудесное дерево Париджата, которое Индра добыл при пахтании океана и подарил богине Шачи. Там вечно цветут сады, и ни холод, ни жара не угнетают обитателей небесного града. Они не ведают ни старости, ни недугов, ни страха. Взоры их услаждают плясками прекрасные апсары, а гандхарвы нежат их слух восхитительными мелодиями. Но только благочестивых и добрых людей, исполнивших свой долг на земле, и доблестных воинов, не отвративших лица перед смертью в бою, принимает в своей блаженной обители Индра». Нетрудно заметить, что перед нами описание утерянного рая, образ которого преломлен через религиозные и психологические особенности и традицию восприятия священного древнего ария.