Двойник (другой перевод)

Актеру ведь часто хочется повозиться с текстом своей роли, только шансов ему почти никогда не выпадает.

Я никого не допустил к прослушиванию своей речи, кроме Пенни, и потребовал от Дака устроить так, чтобы ее нельзя было услышать где-нибудь в другой части корабля, хотя и подозреваю, что он все же обвел меня вокруг пальца и подслушал. Пенни расплакалась уже после трех первых минут, а к тому времени, когда я кончил (речь длилась двадцать восемь с половиной минут — ровно столько, сколько мне выделили), она была на грани обморока. Я, конечно, не позволил себе вольничать со славной экспансионистской доктриной, провозглашенной ее официальным пророком — Джоном Джозефом Бонфортом. Я просто заново воссоздал и речь, и манеру, в которой она произносилась, используя для этого отдельные абзацы из других его речей.

И вот ведь какая странная штука — произнося ее, я верил каждому сказанному в ней слову.

Но какая же это была роскошная речь, друзья мои!

Потом мы все вместе прослушали эту запись, сопровождаемую моим изображением в натуральную величину. Среди нас был и Джимми Вашингтон, что заставило Билла Корпсмена держаться в рамках приличий. Когда все кончилось, я спросил:

— Что скажете, Родж? Надо ли что-то вырезать?

Он вытащил изо рта сигару и ответил:

— Нет. Если вам угодно выслушать мой совет, Шеф, я посоветую все оставить как есть.

Корпсмен снова выскользнул из каюты, но зато мистер Вашингтон подошел ко мне со слезами на глазах — а надо сказать, слезы в космосе в состоянии невесомости — большое неудобство, так как им некуда падать — и сказал:

— Мистер Бонфорт, это было прекрасно!

— Благодарю вас, Джимми.

А Пенни вообще не могла произнести ни слова.

После окончания прослушивания я был в полном отпаде. Триумфальный исход представления всегда превращает меня в выжатый лимон. Я проспал как убитый больше восьми часов и проснулся только от воя сирены. Еще перед сном я привязался ремнями к койке — терпеть не могу в состоянии невесомости болтаться во сне туда-сюда по каюте. Так что я продолжал лежать не двигаясь. Однако я и понятия не имел, что мы так скоро стартуем, а потому сразу же после первого предупреждения вызвал капитанскую рубку.

— Капитан Бродбент?

— Одну минуту, сэр, — услышал я голос Эпштейна.

— Слушаю, Шеф, — ответил мне тут же Дак. — Мы стартуем точно по расписанию. Согласно вашим распоряжениям.

— Что? Ах, да, разумеется.

— Думаю, мистер Клифтон сейчас зайдет к вам.

— Отлично, капитан. — Я снова откинулся на подушки и стал ждать.

Сразу же после старта, когда сила тяжести достигла одного g, в каюту вошел Родж Клифтон. Я никак не мог определить выражение его лица — на нем одновременно читались триумф, тревога и недоумение.

— Что случилось, Родж?

— Шеф! Они нас перехитрили! Правительство Кироги ушло в отставку!

Глава 7

Голова у меня была все еще затуманена сном, и мне пришлось как следует потрясти ею, чтобы понять, что произошло.

— Из-за чего шум, Родж? Разве не этого вы добивались все это время?

— Конечно, конечно, но… — он замялся.

— Что «но»? Ничего не понимаю. Вся ваша команда многие годы трудилась и хитрила, пытаясь добиться именно такого результата. Теперь вы его получили и почему-то разыгрываете из себя невесту, которая неожиданно потеряла уверенность в том, что ей действительно хочется идти под венец. В чем дело? Грешники вроде бы низвергнуты, праведники торжествуют. Разве не так?

— Сразу видно, что вы еще слабо разбираетесь в политике.

— Еще бы! После того как меня забаллотировали на выборах в звеньевые отряда бойскаутов, я потерял все свои амбиции.

— Тогда знайте, что правильный выбор момента действий в политике — это все!

— Мой папаша говаривал то же самое. Послушайте, Родж, прав ли я, предположив, что вы предпочитаете, чтобы Кирога пока оставался у власти? Вы сказали, что он перехитрил вас.

— Попытаюсь обьяснить. Мы надеялись поднять вопрос о вотуме доверия и, победив, добиться проведения всеобщих выборов, но все это в более удобное для нас время, когда мы будем полностью уверены в победе на выборах.

— Ага! А сейчас, значит, уверенности в победе у вас нет. Вы полагаете, что Кирога может обойти вас и снова встать у власти на следующие пять лет или, в крайнем случае, сохранить прочные позиции в Ассамблее?

Клифтон задумался.

— Нет, я считаю, что у нас недурные шансы на выигрыш.

— Что? Знаете, я плохо соображаю спросонья. Вы что же, не хотите победы?

— Конечно, хотим, но вы не понимаете, каковы последствия отставки правительства в данный момент.

— Действительно не понимаю.

— Видите ли, правительство, находящееся у власти, может назначить всеобщие выборы в любой день своего пятилетнего срока правления. Обычно оно выбирает для этого самый, по его мнению, подходящий момент. Однако оно никогда не уходит в отставку в промежуток между объявлением о сроке будущих выборов и самими выборами, если, конечно, его к этому не принудят. Это понятно?

Я, хоть политикой не интересуюсь, все же понял, что и в самом деле произошло нечто странное.

— Кажется, да.

— Сейчас же Кирога назначил всеобщие выборы, а затем весь его кабинет подал в отставку, оставив Империю без управления. В этом случае Императору не остается ничего иного, как поручить кому-то сформировать «переходное» правительство, которое будет функционировать до выборов. Согласно букве закона, он может поручить это любому члену Великой Ассамблеи, но если руководствоваться конституционными прецедентами, то никакой альтернативы у Императора нет. Когда правительство в полном составе уходит в отставку, не перераспределяя портфелей, а полностью, Император обязан поручить формирование «переходного» правительства лидеру оппозиции. Такой ход событий неизбежен, он вытекает из нашей конституционной практики, которая должна предотвратить использование угрозы отставки в качестве средства давления. В прошлом для этого прибегали к другим методам, но они приводили к тому, что правительства менялись как перчатки. Наша же нынешняя система гарантирует стабильность управления государством.

Я приложил такие усилия, чтобы вникнуть в эти детали, что чуть не пропустил следующую фразу.

— А поэтому Император, естественно, вызвал мистера Бонфорта в Новую Батавию.

— Что? В Новую Батавию? Господи! — Я подумал, что никогда еще не бывал в столице Империи. В тот раз, когда я летел на Луну, превратности моей профессии не оставили мне ни времени, ни денег на поездку в Батавию. — Так вот почему мы стартовали! Ну, что ж, я даже рад. Думаю, что у вас найдется возможность отправить меня на Землю и в том случае, если «Томми» попадет туда не скоро.

— Вот уж из-за этого вам совсем не стоит ломать голову. Да капитан Бродбент в одну минуту изыщет десяток способов переправить вас домой.

— Виноват! Я, конечно, понимаю, что сейчас у вас на уме гораздо более важные дела, Родж. Хотя, разумеется, именно сейчас, когда моя работа завершена, я бы не отказался поскорее оказаться дома. Впрочем, несколько дней или даже месяц пребывания на Луне не помешают. Меня ведь ничто не торопит. И большое спасибо, кстати, за то, что нашли время сообщить мне все эти новости. — Только тут я обратил внимание на выражение его лица. — Родж, вы чем-то дьявольски озабочены!

— Да неужели вы не понимаете?! Император вызвал мистера Бонфорта! Сам Император, человече! А мистер Бонфорт не может прибыть на аудиенцию! Они разыграли рискованный гамбит и, возможно, поставили нас перед неизбежным матом.

— Что-что? Подождите-ка минутку… Дайте сообразить… Так-так, я понимаю, о чем вы… Но постойте, мы же еще не в Новой Батавии, до нее же сто миллионов миль, или двести, или еще больше… Доктор Капек к тому времени подлатает мистера Бонфорта, и тот сможет распрекрасно сыграть свою роль. Разве не так?